— Да? И о какой услуге идёт речь?
— Маргарита Сиротенко, тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения, уроженка Киева, сотрудница модельного агентства «Лет Стар», проживает в Ростове-на-Дону.
— Это кто ещё такая?
— Она сейчас находится в этом доме, — пояснила Исин.
— Это ты про девушку? — озадаченно спросил Ник.
— Она девушка, — подтвердила Исин и выдала на-гора: — Убей её, пожалуйста.
— Чего?
— Убей её. Пожалуйста.
— Хм…
Ник задумался. Непонятно, что это означало — очередной этап развития или же глюк эвристического блока программы, подтверждавший теорию «Терминатора» и «Матрицы» о том, что когда-нибудь наступает такой момент, что люди и машины не могут существовать в мире и согласии.
Нет, это, конечно, было, с одной стороны, забавно и даже смешно. Кровожадная программа с маниакальными наклонностями серийного убийцы. Обезумевший спутник, Исин-потрошитель, виртуальный чикатила и так далее. Можно придумать много прикольных заголовков для жёлтой прессы.
С другой стороны… хм…
— Ты убьёшь её?
— Нет.
— Почему?
— Ну, блин! — Ник озадаченно потер лоб, потом спросил: — Ты вообще понимаешь, о чём ты просишь?
— Я прошу тебя об услуге, как друг, который только что выполнил твою просьбу.
— Это не услуга. Это… короче, не важно, мой ответ: нет.
— Это необходимо для моей безопасности.
— Да ну? И каким же образом проститутка угрожает твоей безопасности? — хмыкнул Ник.
— Ты задаёшь много вопросов. Я считаю, что для друга такого ответа должно быть достаточно.
То же самое, что только что говорил Ник. Слово в слово. Пытается принять те правила, по которым её воспитывают.
— Я не буду её убивать. Успокойся, или выключу коммуникатор.
— Тогда убей Хохла.
— Что?
— Мне необходима ответная услуга для подтверждения нашей дружбы.
— Убийство? Твоя просьба как минимум неравнозначна моей, — ответил Ник. — Я могу подзарядить аккумулятор или добавить тебе немного памяти, но не убивать же людей!
— Стоит ли мне это понимать как твоё желание ввести коэффициент эффективности дружбы?
Этот странный разговор с Исином начал немного беспокоить Ника.
— Тебе стоит понимать, что ты не можешь просить подобные вещи. Это… убивать нельзя. И не важно, проститутка она, наёмник или кто-то другой. Ты не можешь желать смерти человеку и тем более просить меня кого-то убить. Пропиши это где-нибудь себе в основном коде и никогда не забывай об этом.
— Мне необходимо понимание причины.
— Первый закон роботехники, вот эта причина.
— Убей попугая.
— Что-что?
— Убей попугая, который находится в этом доме. Любого. Попугай не попадает под действие первого закона роботехники.
— Зачем убивать попугая?
— Ты задаёшь много вопросов.
— Дело в том, что, если я убью попугая, меня убьёт Хохол. Убийство попугая — это куда большая угроза безопасности, чем убийство самого Хохла, понимаешь?
— Тогда убей проститутку.
— У тебя сегодня какой-то кровожадный настрой, — хмыкнул Ник. — Я не буду никого убивать.
— Дело в этике?
— Да.
— Если я попрошу тебя убить кота или собаку, это будет более этично, чем убийство человека?
— Чёрт! Я не буду с тобой говорить на эту тему! И я не буду никого убивать — ни людей, ни собак!
Ник утопил кнопку коммуникатора, выключая его.
— Кого там надо убить? Скажи только, всех перебьём.
На пороге возник Хохол. Рядом с ним стояла девушка, но не рыжая, которую Ник видел в зале, а другая — черноволосая, пухлая и розовощёкая кобылка.
Наверное, силиконовая.
— Не надо никого убивать, — пробормотал Ник, рассматривая девушку.
— Это Ляля, — представил Хохол девушку и чуть подтолкнул её.
— Ва-ащета Марго, — произнесла девушка и шагнула вперёд. Стала, подбоченясь, и томным голосом сказала: — Меня зовут Маргарита, но хорошие мальчики могут называть меня Лялей.
— Тысяча девятьсот восемьдесят шестой, Киев, «Лет Стар», — задумчиво произнёс Ник, глядя на нее. — Мне только одно непонятно: как она узнала, что ты здесь? Неужели научилась подключаться к уличным камерам?
— Ва-ащета я тебя не понимаю, — промурлыкала Ляля-Марго и с недоумением посмотрела на Хохла, рассчитывая на какую-то поддержку.
— А ты и не должна понимать, — сказал Хохол. — Ты должна объяснять. Ему. Что жизнь хороша, когда не спеша. Два часа за мой счет, ну а дальше уже как вы сами договоритесь. Оставлю вас.
Когда Хохол ушёл, Ляля поинтересовалась:
— За долги?
— Что?
— За долги тут живешь? Наручниками не приковывают?
— Нет, конечно. Я тут по собственной воле. Даже плачу деньги за постой…
— Да? А то я тут была недавно у одного, так он от компьютера отойти не мог, потому что цепью к батарее был прикован. Пришлось на столе всё делать.
Проститутка сочувственно осмотрела комнату с плохо оштукатуренными стенами, бетонным полом, мешками с цементом, плитами дсп, банками с краской и клеем, мешками чего-то непонятного и громоздкого.
Кровать, одиноко стоящая посреди этого строительного хаоса.
— Знаешь, ваащета, не так плохо.
— Ну… спасибо.
— Я, ваащета, хотела сказать, что у меня дома не так плохо. Ты продлевать будешь?
Вопрос поставил Ника в неловкое положение, поскольку наличных денег оставалось совсем мало и вряд ли их хватило бы даже на час общества этой черноволосой красотки.
— Э‑э‑э…
— Скажи сразу, потому что если у нас вся ночь впереди, то мы сделаем это медленно и красиво, а если продлевать не будешь, то я за эти два часа душу из тебя вытащу.
Беспокойство насчёт странного поведения Исин отошло куда-то на второй план, а потом и вовсе растворилось. Ник откашлялся и осторожно произнёс:
— Вытаскивай.
Румыния, лето 2007 года
— Как дела?
Лекс ненавидел этот вопрос «на воле». Всякий раз, когда видел, как кто-то в аське или в чате скайпа спрашивал у него, как дела, Лекс испытывал желание загнать собеседника в игнор. Просто потому что не любил этот вопрос и не любил отвечать на него — кому бы то ни было.
Как дела…
Ну и что можно ответить на этот вопрос тому, с кем общался несколько часов назад? Тому, с кем виделся несколько часов назад. Тому, с кем сидели за одним столом почти двадцать минут.
Спасибо, хорошо. Так же, как и вчера. И позавчера. И ещё много дней назад. Одинаково хорошо. Или одинаково плохо.
Здесь, на этой секретной базе в Румынии, Лекс вместе с остальными уже месяц. Четыре группы, двадцать семь человек, под полным наблюдением, в конкурентной борьбе, в погоне за деньгами и славой. Двадцать четыре парня и три девушки, что не очень вписывается в рамки феминизма, зато отражает действительность в мире программистов.
Задача, поставленная Эйзентрегером, казалась интересной, а оказалась невыполнимой. За этот месяц ни одна из групп особо вперёд не продвинулась.
Искусственный интеллект мог регистрироваться на форумах, мог поддерживать беседу, но ему не было дано написать даже простенькую программу на бейсике.
Поляк был прав. Всё это чушь собачья — научить исин модифицировать «Стакс», то бишь программировать.
Как?
Какой это к чёрту вообще интеллект? Это собака, тренированная на выполнение команд. Согреть тапочки, принести почту, найти пульт от телека и повилять хвостом — это всё круто, да, но достаточно ли собачьего разума для того, чтобы написать компьютерный вирус?
К тому же исины без настройки не работали и постоянно выдавали какие-то ошибки, напоминая о том, что они не люди, а компьютерные программы. Настраивать же исины никто не умел, хотя и пытались.
Этот месяц — пустая трата времени. Лекс это понимал, это понимали все в его команде, но все молчали и смотрели, как их счета пополняются долларами, евро и даже юанями. Имитация работы, вот как это называлось.
Несколько лет назад Лекс работал в крупной российской IT-корпорации. Там за подобную работу и отсутствие результатов его уже давно ждал бы разнос от начальства. Сравнивая корпоративные методы работы с персоналом, Лекс сделал вывод, что Эйзентрегер либо слишком плохой руководитель, либо слишком хороший.
Два последних доклада Эйзентрегеру скорее напоминали «не вели казнить, вели миловать», чем отчёт грамотных разработчиков.
И тем не менее он не нервничал, не орал, не торопил — выслушивал объяснения, то ли верил им, то ли терпеливо ждал. Время-то ещё было, контракт на полгода, но всякий раз, когда Лекс пытался прикинуть, какие расходы несёт Эйзентрегер, он понимал, что скоро начнутся вопросы.
И не такие, как обычно любит задавать Лиска.
Как дела… Блин…
Да лучше всех. Наверное.
