Маскировка, обманывающая два раза.
Шлепки босых ног по коридору, хлопок двери, звук льющейся воды. Он поудобнее устроился в кресле.
Тонкие стеклянные очки на худом лице и длинное черное платье, дергающееся в такт выверенным движениям, которые расписал сценарист и выдрессировал режиссер. Ведущая стояла в центре полукруга, образованного двенадцатью стойками, за которыми стояли участники викторины, непохожие друг на друга, такие разные, и разнообразие это, достигнутое с помощью нескольких жестких отборочных фильтров, которые еженедельно пропускали через себя тысячи писем желающих заработать немного денег в вечернем шоу, было почти естественным. Это "почти" создавала мимика их лиц, выхваченные камерой моменты радости или разочарования. Солянка вопросов готовилась из вырезок школьной и университетской программ, статей из National Geographic или "Древа познания", сборников кратких биографий великих людей. Славик переложил стакан из одной руки в другую. Движение отозвалось легким покалыванием в области левой ягодицы. Он отсидел задницу. Ленивое ерзание в кресле, из-за которого он почти пропустил смысл восьмого вопроса. На последних этапах игры, в особенности когда речь шла о хороших суммах, качество вопросов менялось. Вроде бы все как всегда, из разряда "чего-то я помню, но не совсем уверен, что это так", но на самом деле для правильного ответа требовалось сложить паззл из кусков информации, лежащих слишком далеко друг от друга. Последний отборочный фильтр учитывал степень этого разноса. Ведущая посетовала на неудачу финалистки, повернулась к ней спиной и лихо подмигнула глазом в сторону зрителя.
Защелка в ванной звонко лязгнула.
Славик опять нажал кнопку на пульте и сделал звук тише. Катя вошла в комнату. Халат, плотно запахнутый на теле. Полотенце, перекинутое через правое плечо. Они встретились взглядом, но она ничего не сказала, вытащив из багажника фен. Шум фена заглушил звук, идущий из терминала. Демонстративно повернувшись спиной, Катя сушила волосы феном и вытирала их полотенцем. Славик долил себе в стакан еще водки и тупо уставился в экран. Сейчас с ней точно было бесполезно говорить, она все равно ничего не услышит.
Наконец она выключила аппарат и повернулась к нему. "Почему она не оставила полотенце в ванной?" Реклама на канале закончилась, и он опять стал невпопад жать на кнопки.
- Что произошло? - спросила она, запаковав фен в багажник и повернувшись к нему.
- Ничего особенного, - сказал он с расстановкой. Катя уперла руки в боки.
- Еще раз по-хорошему спрашиваю: что произошло?
Он знал этот взгляд и это выражение лица. Упрямое желание знать во что бы то ни стало. Вопрос во всем: в замерзшем рисунке губ, в немигающих глазах. Вопрос, на который лучше дать ответ, и все равно, что будет сказано. Славик не любил этих глаз, когда они смотрели на него так. И этих плотно сжатых губ. Они и так были тонкими. Как и вся ее фигура тонкая от щиколоток до носа. Стройное тело, хрупкие черты лица. И большие глаза. Серые и большие, и когда она смеялась, они становились еще больше. Но сейчас от всего этого было ой как далеко.
Она стояла и продолжала держать в руке мокрое полотенце.
Ему стал надоедать этот разговор. Славик приподнялся в кресле.
- Значит, так, завтра ты возьмешь билет на ближайший рейс до Лос-Анджелеса. На себя. И забронируешь билет на мое имя. На вторые наши имена, я надеюсь, ты поняла. По прилете обналичишь наш счет в Western Union и положишь деньги на счет в First Pacific Bank.
Ответом был все тот же упрямый взгляд.
- Да, да, конечно, как прикажете, только ты не ответил на вопрос. Ты можешь объяснить, что случилось?
- Сначала скажи, что ты поняла, что нужно сделать. И что ты сделаешь это вне зависимости от того, что я расскажу.
- Хорошо, я поняла. Я слушала и слушаю тебя очень внимательно.
- Сегодня у меня была встреча с человеком из центральноевропейского консорциума GK. Он предложил киберклонирование в обмен на полное списание ущерба, который я нанес во время последней операции. Я отказался. Рейд в пятницу будет последним. После него нам надо сразу откатываться за Атлантику. Сразу, поняла? Слава богу, хоть паспорта успели купить... Поэтому завтра ты поедешь и сделаешь то, что я тебе сказал. Ты улетаешь завтра. Завтра, поняла? Второе - свяжись с Мирославом. Полагаться на людей Толстого я бы не стал. Нужен еще один эшелон поддержки.
Он щелкнул пультом.
По первому Карибскому каналу показывали передачу про человека, умеющего надувать воздушные шары глазами.
Камера крупным планом показала человека, который надел очки для плавания. В одном из них вместо стекла был прикреплен резиновый шар. Потом человек зажал нос правой рукой и начал дышать, выдыхая через глазные веки, и вскоре вместо висящей на очках резиновой тряпки надулся красный шарик с логотипом Coca-Cola, который старик-кубинец, уже лет сорок зарабатывающий этим делом, ловко завязал свободной левой рукой, снял с очков и подарил сингапурским туристам, снимавшим представление на камеру. Репортершу из CNN.Travel.com, которая брала у него интервью, интересовало, что было изображено на шариках в то время, когда страной правил Кастро, на что кубинец ответил, что в то время на шариках изображались портреты Че.
Катя продолжала молча смотреть на него. Он почти лежал в кресле, скрючившись в нем, как вопросительный знак. Ее лекции по поводу того, что сутулость ему не идет, были о стенку горохом. Когда они начинали встречаться со Славиком, эта сутулость почти не была видна. Конечно, Аполлоном его можно было назвать тоже с большой натяжкой: среднего роста блондин, с неширокими плечами и все время засунутыми в карманы руками. Но тогда он носил узкие джинсы и длинные пальто, выравнивавшие его фигуру. Но потом, когда они вышли на Магистраль и стали заниматься всем этим... Чем дальше, тем чаще он прятал руки в карманах, а голову втягивал в плечи. В широких мешковатых штанах и таких же куртках Славик становился похожим на огородное пугало. Маскировочный муляж, термоформная маска, которую он иногда носил в общественных местах, совсем ей не нравился. Эти жиденькие усики с вечно прилипающими к ним крошками раздражали ее. Странно, подчас ей казалось, что чем дальше, тем больше его лицо становилось похоже на эту маску, хотя он никогда не носил усов.
Пауза затянулась. Она нарушила ее, задав вопрос:
- Это все?
Он дернулся и зло посмотрел на нее:
- А что ты еще хотела услышать?!
Катя взорвалась:
- Если ты думаешь, что рассказал все, то можешь не продолжать! Для тебя все ясно и понятно! К тебе пришел кто-то, кого знал когда-то, и предложил сделку! Я не знаю ни то, кто этот человек, ни зачем ему нужен твой киберклон, ни почему я завтра должна бросить все и улетать отсюда! У меня тоже есть обязательства, мне тоже нужно утрясти дела. Тебе все равно, как я это сделаю, ты ничего не объясняешь и требуешь от меня, чтобы я слепо подчинилась! Отлично!
Катя бросила полотенце на кресло и начала что-то искать в багажнике.
- Ты должна улететь, - глухо сказал он.
- Что я еще тебе должна?!
- Не ори!
С минуту в комнате стояла мертвая тишина.
- Если последний рейд будет в пятницу, то нам не хватит денег на то, что мы планировали.
- Нам хватит на обе лицензии. На дом в Окленде не хватит. Ничего, через год-полтора подзаработаем и купим. Может быть, даже не в Окленде... - Он откинулся в кресле, нервно сжимая пустой стакан.
- Слава, я не понимаю, у тебя есть прикрытие, какие проблемы?
- Ребята Толстого хороши для того, чтобы отбивать отморозков из конкурирующего хакерского клана, но не для того, чтобы воевать с гейткиперами!
- Они отбивали и гейткиперов.
- Да, но это было по мелочевке, пока я не взялся именно за это дело. Именно это дело. Не забывай, что они не в курсе того, что я прокручивал под их прикрытием. И что я должен Толстому. А если "папа" узнает о деталях...
Ее лицо стало чуть мягче. Она всегда отходила от этих стычек быстрее его. Катя подняла полотенце, упавшее с кресла на пол.
- Кто был этот человек?
- Гейткипер. Бустер.
- Бустер? - Она усмехнулась.
Бустер, решающий дела на Магистрали, был так же уместен, как хакер на Северном полюсе.
- Виктор Ковецкий. Ацтек. Второй деми-лич центральноевропейского консорциума GK.
Смятое полотенце повисло на подлокотнике кресла. Она присела на край и положила руки на плотно сдвинутые колени.
Затянутый серым бинтом рваных облаков горизонт с опускающимся солнцем. Желтые дыры двигателей на черном силуэте реактивного истребителя, вокруг которых колышется горячий воздух. Техники-координаторы в масках-шлемах, закрывающийся колпак. U.S. Forces break trough. Бегущая строка с короткими сообщениями. Курс NASDAQ, Nikkei, Dow Jones с треугольниками, красными, обозначающими, что курс пополз вниз, и зелеными, говорящими, что он идет вверх. Классический дизайн окна CNN. По каналу шел репортаж из Залива, оперативная съемка на одном из американских авианосцев и рассказ о подготовке очередного бомбово-гуманитарного налета на Южный Афганистан. Картинка сменилась сводкой погоды, которую вела кибернетическая Шэннон Стюарт, совместное дитя CNN и Sony, сделанное на старой гавайской студии. Быстрая очередь из фарренгейтов-цельсиев закончилась и на экране возникло интерактивное меню, выбор из сотни различных точек, ведших прямую трансляцию из зоны бомбежки, которую фиксировали несколько тысяч роботов-микрокамер, выброшенных в районе Герата на прошлой неделе и с которыми одинаково упорно боролись обе противоборствующие стороны, выкуривая нарушителей баланса информационной войны из тех щелей, в которые они забирались. В последние десять минут самый высокий рейтинг был у камеры № 412, в непосредственной близости от которой разорвалась осколочная мина. Ноги, обутые в высокие армейские ботинки, в штанах пустынной окраски. Торчащие из ног позвонки. Второй половины тела не было.
