Соратник возмущенно захрипел…
Николай Епифанович выезжал из своего притопленного в земле гаража и находился, как стало уже обычным для него, в полете приятных мыслей. Еще бы, один его шаг равен долгому и унылому бегу толпы к великой цели, к ВОРу. Его деяния пора в новое Писание заносить. Будет там и прах земной, в который он жизнь вдохнул — Витька-болван.
“Поверь — и получишь власть над стихиями”. Как бы не так, Витя, разбежался. Власть не получают в подарочек за хорошее поведение. Ладно, поиграй еще, Витенька, а потом и мы поиграем.
Бельков, сокол ясный, тоже хотел вечно порхать в Великом Объединенном Разуме. Собирался в бессмертные попасть с черного хода. Только истинных хозяев не заставишь лелеять свою мертвечину, хоть запузырь ты в сетевую среду всю личную информацию, вплоть до анализа кала. Сломался Сфинкс и тут же хозяева стерли информационный образ Белькова со всех носителей.
Нет, хозяевам можно только служением бескорыстным понравиться. И ничего тут непотребного нет. Пусть поют, заливаются хоры гуманистов, прославляя человека — венец творения. А в натуре, кто попал в струю, тот и будет венцом.
Каждый новый день добавляет надежности и живучести его собственной кибероболочке “конструктор Смеляков”. А Витька — хороший боец, этого не отнять. Не хотелось бы с ним расставаться, но придется. Какой же первенец без заклания. Скоро будет вписана последняя строчка в его биографию. “Пал смертью храбрых на благо”. Благо-то, конечно, мое, но увы — мир суров к тупицам.
И тут мысли конструктора приземлились, потому что Николай Епифанович ткнул бампером какую-то рокершу в заднее колесо, как раз при выезде на проезжую часть.
Он сразу себе сказал, что ей надо было очень постараться, чтоб угодить под удар — по крайней мере отключить радар.
Она вывалилась из седла и стукнулась об капот. Впрочем, ничего леденящего кровь.
Когда Николай Епифанович вышел из машины, рокерша уже поднималась с мостовой. Ученый вежливо предложил руку, она не отказалась. Николай Епифанович с первого взгляда определил: баба без поводка. Не старуха, но и девицей не назовешь при всем желании. К тридцатнику клонится, а ручки-то нерабочие, мяконькие, и голос не пропитый-прокуренный, как у наездниц со стажем. Видать, торчала дома, курсировала с дивана на диван, а потом соскочила с осей и пошла вразнос.
Профессор договорился с бабой быстро и полюбовно. Пока она болталась в кресле-качалке у него на лужайке и дула стакан за стаканом его кофе — хорошо, что Маша сегодня сколола пораньше — он вызвал механика, и тот за профессорский счет поменял колесо у роллера, подкрутил, что надо.
Бабенка, видимо, оценила достоинства ученого и была не против более тесного взаимодействия. Не зря же она то и дело пыталась притиснуться как-нибудь к нему. Просилась дом посмотреть. Но сейчас никак. На службе совещание через полчаса, и соседка, старая выдра, может облезлую свою голову высунуть. Если Маша узнает, то ему точно пасть порвет.
В общем, выпроводил бабенку, хоть и жаль немного. Индусы учат — отказывать женщине большой грех. Когда звуки ее мотора разбежались в воздухе, Смелякову показалось, что эта баба его как-то обдурила, и все так не просто…
На пересечении улицы Платона и проспекта Паломников робогаишник, похожий на Щелкунчика, свистнул Мелании, приказывая остановиться за превышение скорости. Но она ехала аккуратно, и такая придирка ей не понравилась — уж не оболочка ли ССС ее засекла.
Пластикового робогаишника Мелания проигнорировала, но в конце проспекта к ней на хвост сели три гаишника-человека на роллерах “Горбунок”.
Это могло закончиться очень грустно, учитывая ее сомнительное настоящее и прошлое. Оторваться от ментов нельзя было даже теоретически, “Горбунок” помощнее ее роллера; разве что одолеть хитростью.
Раскрутить топливный клапан, остановить роллер и, положив на бак работающую зажигалку, постараться отбежать метров на двадцать. Мелания уже потянулась к клапану ключом, как заметила изменения на экране борткомпьютера, где ее трасса была привязана к карте города.
Мигающей линией компьютер предлагал ей свернуть в подворотню дома номер семь на улице Лаоцзы.
Размышлять не было времени, и она, взвизгнув тормозами, вписалась в подворотню. Впрочем, зверская тройка “горбунков” с подвываниями ринулась по пятам. Таинственная путеводная линия тянулась прямо через двор, упираясь в угловой подъезд.
Теперь что, все равно пропадать! Прибавив газу, она проломила дверь в подъезд. Дальше были скачки по лестнице до второго этажа, а там, рванув на себя переднее колесо, в нимбе из оконной крошки, она вылетела на улицу Конфуция. Роллер свалился задним колесом на крышу какого-то автомобиля, выпрямился и спрыгнул на мостовую…
— Еле улепетнула от ментов, ой, звери были, — похвасталась Мелания коллегам при встрече.— Но “жучка” я тому чудаку запустила. Он, между прочим, настоящий профессор.
— Я тоже в каком-то смысле профессор,— заявил, чтоб не ударить в грязь лицом, Бацилла. — Могу поднос на голове нести, могу носом пить, могу укусить себя за пятку.
— А я — горящую бумагу есть, стаканы грызть, хабарики глотать, — не захотел отстать от товарища Бука.
— Вы про свои таланты лучше помалкивайте, а то сглазите ненароком. А вот кто из вас в радио понимает? Кому не слабо пеленг взять?— подначила Мелания.
— Я,— поднял руку Бука,— я могу радиоприемник разжевать и выплюнуть.
— Ну я,— сказал Бацилла, потеплев взглядом.— Три года на флоте отрубил радиометристом. Пеленгаторы, локаторы — как раз моя вахта. Я ведь со службы кое-какие аппараты привез. Когда тащил, то почему-то верил, в будущем обязательно пригодится.
— А у меня ключ-каракатица есть, любой замок берет, потому что это метакристалл, управляемый с помощью чипа. Могу дать ненадолго, — расщедрился Бука.
— Тогда устроим пикничок,— удивилась Мелания. — Неподалеку от Центра Киберологии. Вы меня поняли, мальчики?
Понимающие “мальчики” хмыкнули…
В свое время от Бациллы не мог укрыться ни один вражеский радиопередатчик. Навыки засели в нем прочно и сохранились навек. Он погрузился в наушники и давал смещение “жучка”, Мелания запускала данные в борткомпьютер роллера.
Около трех пополудни Мелания одолжила у Бациллы цифровой бинокль на десяток мегапикселей, который экс-морячок заначил во время службы на флоте…
На крыше одного из корпусов Центра Киберологии стояли двое и разглядывали окрестности.
Удалось довольно крупным планом разглядеть “афишу” того самого профессора. Рядом маячил мужик с небезызвестной физиономией — это ж дядя Витя, который выручил ее при побеге от Сфинкса! Даже с такого расстояния были заметны и хороший костюм, и небрежные уверенные движения, модный полуежик-полуиглы на голове, элегантные усы. Мелания отметила, что он теперь недурно выглядит.
Тем не менее, ощущения подсказывали, что дядя Витя в этой паре отнюдь не главный.
А когда дядя Витя протянул руку, чтобы объять даль, открылся и черный браслет на запястье…
В пять часов профессор и дядя Витя выкатили в радужном спортивном автомобиле из автотранспортных ворот Центра Киберологии.
Незаметный Бацилла уже стоял на стреме неподалеку и высматривал “клиентов”.
Глазастый вор вернулся к Мелании с четким докладом: “Досмотрел и руки усатого мужика, сидевшего за руле, и грабли старого козла. Ничего, кроме золотых часиков”.
— Выходит, браслет они оставили где-то в институте. Соображаете? Мощная вещь, раз боятся тащить ее домой,— разобралась Мелания.
— Ты уверена, что мне с браслета что-то будет причитаться? — ехидно уточнил Бацилла.
— Тюрьма тебе причитается. А если серьезно, он сделает вам состояние.
Бука отправился стащить что-нибудь из еды, а Бацилла и Мелания принялись рассматривать получившуюся в результате радионаблюдений карту. Причем Бацилла намеревался в отсутствие Буки галантно поухаживать за Меланией. Однако вместо этого она безжалостно использовала его умственные способности, и мелкий гангстер был уже не рад совместному времяпрепровождению.
Мелания вела ноготком по карте, мерцающей на экранчике борт-компьютера. Здесь “жучок” колупался дольше всего. Это, может быть, туалет, но, скорее, кабинет. Дальше горизонталь — наверняка коридор. Вот “жучок” поднялся, на один этаж, не больше. Там снует на внушительной территории как бы бестолково. Если это не танцплощадка, тогда лаборатория, в которой исполняется “танец руководителя”.
Теперь есть точка, где “жучок” топтался минут по пять-шесть, причем несколько раз — столько занимает один перекур с неспешным пусканием дыма. Если спустить из такой точки вертикаль, считай, что нарисовалась вентиляционная шахта.
А где “жучок” плывет до самого низа, допустим, до вестибюля, получается уже шахта лифта. Нехитрая арифметика дает нам этажность.
