Ра смотрел в никуда, пытаясь отвязаться от мыслей, снова заполнивших его голову. Постороннее присутствие действовало на нервы, но, в то же время, приносило удовлетворение. Они сидели тихо, боясь нечаянным звуком рассердить фалконца. Печаль Гуру стала их печалью. Они пытались помочь, утешить… как могли… Нежные пальцы слегка задевали понурое, но все такое же красивое тело. Ра не оттолкнул их. Он закрыл глаза и положил голову на белые колени Нехбет. Постепенно желание нарастало. Девушки знали, что делать, и Ра вновь захлестнули острые ощущения давно забытого развлечения. Вначале он пытался представлять себе Маат, и мысль, что все это неправильно, не давала покоя… но затем его сознание провалилось в нирвану, а тело содрогалось от пронизывающих волн наслаждения.
Ра больше не пошел к себе. Он вновь остался со своими «подданными», растворяя боль и переживания в физических усладах и вине. Он понял, что теперь это его место и мечтал построить себе дом на той роковой вершине, которое с недавних пор стало местом забвения. Единственное, что угнетало фалконца, это немигающий взгляд все того же омерзительного змея, следовавшего за ним повсюду, где бы он не находился. Иногда, Хорахте даже не видел рептилоида, а просто чувствовал его присутствие. Чувствовал брезгливость, смешанную с интересом и похотью.
В конце концов, Ра устал от молчаливого наблюдателя. Вся его нервозность из-за тяжелого состояния Маат и от неудач, следовавших за ним по пятам с того самого момента, как он решил уйти от пиратов, вылилась всей силой в гневе на рептилоида. Наглухо закрыв свое сознание, он попытался уловить присутствие «мерзкой жабы». Ра не мог его видеть, но чувствовал жадный похотливый интерес, словно резкий запах зловонных испражнений. Сжав кулаки, Хорахте направился к источнику этого зловония. Его перья взъерошились, глаза блестели, причем искусственный буквально горел огнем. Фалконец взглянул на невысокий кустарник, и сейчас же из глаза вырвалась красная молния, в мгновенье оставившая от растения лишь горстку пепла. Фалконец грозно воркнул и вбежал в один из домов.
Нет, он не ошибся. Мерзкая человекоподобная змея была там!
Фалконец в два прыжка подскочил к Самаэлю, и уже протянул руки, чтобы схватить ненавистную тварь, как вдруг перед ним выросла внушительная фигура Имхехтепа.
— Как ты вовремя, Ра, — сказал он. — Мы как раз говорим о тебе!
Хорахте, пытаясь переключиться на новые обстоятельства, склонил голову набок и пристально уставился на появившегося доктора.
— Говорите обо мне?.. С червяком? — выдавил Ра, с трудом сдерживая гнев. — Вы, вообще, в своем уме?
— Да, именно, мы говорим о тебе с Самаэлем, — подтвердил Шу, незамедлительно присоединившийся к Имхехтепу, чтобы преградить дорогу разъяренному другу. — Нравится тебе или нет, но ты должен уважительно относиться к хозяевам этой планеты. И особенно к Самаэлю. Он помогает нам наладить контакт с его миром, и мы благодарны ему.
Ра глухо засмеялся.
— Я буду называть его, как хочу, Шу. Лучше не трать силы понапрасну…
Но серьезный взгляд Имхехтепа осадил фалконца и заставил его ограничиться лишь этой насмешкой.
— Присядь, птенец, и остынь, — властно сказал он. — Это в твоих интересах.
— Возможно, будет лучше, если я сам объясню, в чем дело? — мягко, как будто только что ничего не произошло, вставил рептилоид. — Ты ничего не потеряешь, если выслушаешь меня, но кто знает, вдруг что-то ускользнет от тебя, если ты не услышишь моих слов.
Фалконец, не ожидавший такой наглости замешкался. Часто моргая, он уставился на рептилоида. Зловонное чувство испарилось, но он не мог вымолвить ни слова. Определенно, этот представитель ползучих влиял на его состояние. Тогда Самаэль, расценив это, как согласие на разговор, продолжил:
— Волей случая мне пришлось стать свидетелем той трагедии, что случилась с прекраснейшей Маат. Мне очень, очень неприятно говорить и думать об этом. Эта девушка, эталон красоты и ума, достойная стать украшением самого изысканного гарема…
— Да как ты смеешь, мерзкая тварь, даже думать про нее! — не выдержал Ра и снова подскочил к рептилоиду. Но опять между ними оказалась тучная фигура Имхехтепа.
— Спокойнее, — сказал он и положил руки на плечи фалконца, призывая его вернуться на место. — Это такая манера говорить. На самом деле, что-то вроде комплимента. Хотя, в первое время у нас тоже возникали сложности…
— Особенно после того, как Самаэль поинтересовался, когда он сможет получить Дикую Кошку обратно, — Шу хрюкнул от смеха. — Ты только не прыгай. — Он протянул фалконцу кубок с водой. — Не поверишь! Он думал, что Маат ему подарили!
Левый глаз Ра Хорахте снова налился огнем.
— Да не кипятись ты! — усмехнулся Имхехтеп. — Мы уже все ему объяснили.
— У них странные законы, — продолжил Шу. — Хотя, тебе, я думаю, они понравятся. Эти рептилоиды такие же сумасшедшие, как и ты! Ты же хочешь здесь остаться, так что привыкай к местным обычаям. И послушай Самаэля. Возможно, это как раз то, что ты ищешь.
Ра исподлобья взглянул на рептилоида, но гнев его стал стихать. В самом деле, ведь если он хочет остаться, нужно разобраться в обычаях и привычках этих существ. По-крайней мере, чтобы знать, как использовать их в своих целях.
— Так вот, о законах, — Шу едва сдерживал смех. — Я лучше расскажу тебе заранее, чтобы ты больше не скакал. Женщины у них это собственность. Их продают, меняют, дарят… Да что угодно!
— Не нам их судить, — вмешался Имхехтеп. — И менять их мировосприятие никто не собирается!
— И поэтому, когда Самаэль сказал о Маат, как об украшении гарема, то оказал ей самый потолок уважения, — закончил Шу.
Ра заметил, как рептилоид при этих словах демонстративно отвернулся.
— Дикие варвары! — покачал головой Хорахте. — Я же говорю, им нужно еще миллионы лет, чтобы эволюировать во что-то приличное.
— Тебе с ними жить, — возразил Шу. — Или ты уже передумал оставаться?
Самаэль вдруг резко выпрямился и произнес:
— Я все же продолжу. Я приношу свои соболезнования и надеюсь, Маат вскоре поправится. А чтобы подтвердить свои слова я бы хотел преподнести тебе подарок.
Ра окинул взглядом присутствующих.
— Меня ни с кем не спутали?
Имхехтеп и Шу в ответ лишь усмехнулись.
— А ты знаешь, что птицы охотятся на змей? — спросил он Самаэля, с вызовом глядя в его желтые глаза.
— Я не знаю, что такое птицы, — нисколько не смущаясь, ответил тот. — Но могу представить, что ты чувствуешь. Хотя, сказать по правде, я тоже не в восторге от этого… твоего вида. Но… — Самаэль сделал долгую паузу, будто подыскивая нужное слово. — Я видел, как ты спас Маат. Нет, не там в горах. А здесь, — он кивнул в сторону головы Сфинкса, — в вашем лазарете. У нас нет таких врачевателей. В нашем мире от подобных ран умирают!
Ра ничего не нашелся ответить. Он не понимал, куда клонит рептилоид.
— Я хочу просить тебя об одолжении, — твердо сказал Самаэль. — Но вначале, по нашим обычаям, я хотел бы преподнести тебе подарок. Вначале я думал подарить тебе стадо овец. Ведь это и еда, и одежда… Но, в последний момент я изменил свой выбор. Думаю, что это придется тебе больше по вкусу.
Сказав это, рептилоид щелкнул пальцами. Из неосвещенного угла комнаты, там где расположились слуги Двиджа, немедленно поднялась женская фигура и пошла в направлении хозяина. Имхехтеп и Шу удивленно переглянулись. Они впервые видели женщину в свите рептилоида.
— Ты ничего не говорил… — начал было Шу, но Самаэль его не слушал. Он не отводил взгляда от Ра. А Ра не мог отвести взгляда от изящного силуэта, обмотанного тонким прозрачным покрывалом, из-за которого трудно было разглядеть лицо девушки, но очертания ее силуэта заставили фалконца дрожать от волнения. Он проглотил слюну, не в силах отвернуться от незнакомки.
— Это мой подарок, — напряженно сказал Самаэль. — Ее зовут Уаждет. Но ты можешь придумать для нее более подходящее имя. Теперь она твоя. Ты можешь делать с ней, что хочешь. Но… — Самаэль запнулся на долю секунды, — …в этой девушке кровь Двиджей. Я бы не заставлял ее заниматься тяжелой работой. Думаю, ты…
— Нет, нет, нет… постой, — найдя в себе силы заговорить, вмешался Шу. — Ты ничего не говорил про девушку. У нас не дарят людей! Это не принято.
