Альтернативная линия времени - Аннали Ньюиц

вечера убийства. Что она здесь делала? Внезапно я снова почувствовала под своими пальцами глазные яблоки мистера Расманна. У меня затряслись руки, кожа подернулась льдом. Я не могла пошевелиться. Женщина уже сменила свой строгий официальный наряд от «Ганн Сакс». Теперь она выглядела вполне нормально – в джинсах и мешковатой толстовке. При свете дня я разглядела, что ее длинные волосы тронуты сединой, а крошечные очки в тонкой стальной оправе напомнили мне героиню фильма студии «Мерчант-Айвори» [47].

– Опять вы… – Перепуганная, я не нашлась что сказать.

– Нам действительно нужно поговорить.

– Да, наверное.

– Вот и отлично. – Незнакомка не скрывала своего облегчения. – Я опасалась услышать от тебя другое.

– Кто вы такая, мать вашу, и откуда вы знаете нас с Лиззи? – Я произнесла это резче, чем намеревалась, но я была на взводе и не могла переводить свои чувства в слова, понятные взрослому.

– Бет, это покажется тебе очень странным, но выслушай меня. – Шумно вздохнув, женщина поправила очки. Когда она заговорила снова, ее голос дрогнул. – Я – это ты. Из будущего.

Мой мозг отключился, как это происходит с компьютером, который накрылся, оставив угрожающе пустой синий экран. Я не могла обрабатывать мысли. Наконец я обрела голос.

– Разве это не противозаконно?

– Ну, формально это не является противозаконным, если только я не скажу тебе нечто такое, что ограничит твою свободу действий или даст тебе неоправданные преимущества. Но да, ты права, это серая зона. Я могу нарваться на большие неприятности.

Я всмотрелась в ее лицо, стараясь найти в нем сходство с собой, но увидела лишь незнакомку средних лет. Наш разговор из пугающего стал откровенно опасным, и я всерьез подумала, что все события последних месяцев наконец повлияли на мой рассудок. Учитывая все это, я пришла к выводу, что не будет ничего страшного в том, чтобы выслушать эту (вполне вероятно, воображаемую) женщину.

– Так… Так что вы, которая я, здесь делаете?

– Я здесь, чтобы посоветовать тебе держаться подальше от Лиззи. Она будет и дальше убивать людей, а ты… Ты понимаешь, что это плохо. К тому же она токсичный друг. Ничего хорошего общение с ней тебе не принесет.

Я категорически запрещала себе подобные мысли, посему мне отчаянно захотелось сменить тему.

– Вы путешественница? Я полагала, что мы будем изучать настоящую геологию…

– Многое изменилось после того, как ты… После убийств. Всего я тебе сказать не могу, но это было действительно ужасно. Я хотела совсем другую жизнь. Я и имя наше также сменила. Теперь меня зовут Тесс.

– Вы это серьезно? Я терпеть не могу это имя!

– Помнишь, как мы в начальной школе терпеть не могли темный шоколад? А теперь ничего другого нам не нужно. Все меняется.

– Наверное. – Я покачала головой, пытаясь представить будущее, в котором я стану путешествовать во времени и буду зваться Тесс. – Я читала, что можно сойти с ума и даже умереть, если в ходе путешествия встретить самого себя.

– Да, меня это тоже беспокоило. В журналах по геонауке на этот счет практически ничего нет. Очевидно, в первую очередь из-за юридических проблем. Но могут возникнуть и другие, такие как редактирование связанного конфликта там, где две версии истории накладываются друг на друга. Это может породить… крайне негативные когнитивные эффекты. Я очень сильно рискую.

Слушая Тесс, я вдруг поняла, что глаза у нее абсолютно такого же цвета, как у меня. Ну разумеется, так и должно быть. И в мочке правого уха у нее три отверстия: я вспомнила, как проколола уши в прошлом году, летом. Впервые у меня мелькнула мысль, что все это – на самом деле. Реально. Я разговаривала с будущей версией самой себя, и я убивала людей… А может быть, меня дурачили по полной программе. Если эта женщина не галлюцинация, быть может, она дьявольски изворотливая мошенница.

– Как я могу убедиться в том, что вы – это действительно я, что вы не аферистка?

– Я знаю, что ты сделала аборт. Из-за того, чем вы занимались с Хамидом. Я также знаю, что об этом ты рассказала только Лиззи, Сооджин и Хитер. И матери Лиззи.

– Вы могли узнать это от врача, или от моих подруг, или как-то еще.

– Твой… Наш отец. Мы никогда никому не рассказывали о том, что произошло в ту ночь.

Я вонзила пальцы в скамейку, чувствуя, как занозы вонзаются в кожу. Тесс права. Об этом я не рассказывала никому. Услышав, как посторонний человек (пусть даже формально это была я сама) говорит о моей тайне, я испытала физический шок. Грудь заполнило зловонное болото воспоминаний. Тесс говорила об этом, а значит, в ту ночь все случилось на самом деле.

– Теперь ты мне веришь? Мы можем поговорить о Лиззи?

– С нами должно произойти что-то плохое? Нас схватят?

– Я и так сказала достаточно, – покачала головой Тесс. – Больше о будущем я ничего не скажу. Давай сосредоточимся на настоящем.

Я не ответила. Для меня все это уже было слишком. Крепче стиснув скамейку, я думала о том, как всякий раз, когда отец меня трогал, мне казалось, будто я тону. Глядя на Тесс (на себя), я гадала, каким местоимением ее называть. Было бы противоестественно называть ее «я», но в то же время с научной точки зрения называть ее «она» или «ты» также не совсем правильно. Однако если это действительно была я, то какая-то незнакомая я, или, возможно, потенциальная я. Мы прямо сейчас изменяли линию времени. Я решила ограничиться местоимениями «она» и «ее», по крайней мере, в настоящий момент.

Похоже, у Тесс подобных лексических трудностей не возникало.

– У Лиззи масса проблем, и она затягивает тебя в них. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, но и у меня тоже проблем хватает. Это ведь я убила мистера Расманна. Это мой отец… – Я осеклась. Не существовало такого же простого слова, как «убийство», чтобы описать то, что сделал мой отец.

– Тут ты права, однако виновата в этом Лиззи. Я хочу сказать, это она виновата в том, что произошло убийство. – Тесс нахмурилась, и впервые в чертах ее лица мелькнуло что-то знакомое. Попытки найти в нем себя напоминали, только наоборот, охоту в детских альбомах моей матери, где с фотографий на меня смотрела какая-то пухленькая незнакомая малышка. Я не могла поверить, что и в первом, и во втором случае это я, отделенная годами делящихся клеток.

– Допустим. И как же я должна вести себя с Лиззи?

– Вести себя?.. Никак. Тебе нужно полностью порвать с ней. Послать ее к черту.

– Лиззи моя лучшая подруга. Наша лучшая подруга! Я не могу порвать