Покончив со своей биографией, Хрипун переключился на обитателей Отстойника. По его мнению, большинство из них заслужило свою участь, и лишь некоторых по-настоящему жаль.
Ник почти не слушал Хрипуна. Трудно найти в себе жалость, когда все мысли сфокусированы на Малом, который должен обналичить деньги.
И, тем не менее, в какой-то момент слова Хрипуна пробились сквозь корку опасений, заставив Ника прислушаться.
— Один значит глаз у них зеленый, а второй, кажись, синий.
— Что ты сказал?
— А? Да глаза, говорю, разноцветные у них…
— У кого у них?
— Ну, у тех, о ком Гошка Сильвер рассказывал…
— Какой Сильвер…
Хрипуну пришлось рассказать про старика, доживавшего свой век в самой глубине Отстойника. Он был из тех, кого называют добрыми сумасшедшими — рассказывал какие-то невероятные истории про людей с разноцветными глазами и волшебство.
— А с ним можно поговорить?
— Если с пустыми руками придешь — невозможно. Он, если не выпьет, молчит как рыба. А тебе зачем?
Ник усмехнулся. Пояснил:
— Была у меня подруга с разноцветными глазами. Волшебница…
Хрипун поразмыслил чуток, потом решительно махнул рукой:
— А, черт с ним, держи. Ты меня выручил, и я тебе помогу.
И барским жестом протянул Нику бутылку с остатками мутного пойла.
Гошка Сильвер жил в самой глубине Отстойника, в нестерпимо вонючей каморке, огороженной гнилыми досками и старыми тряпками. Из этой каморки он почти никуда не выходил, разве что в сортир, точнее его подобие, сделанное местными умельцами.
Оказалось, что прозвище Сильвер не имело никакого отношения к серебру. Гошка Сильвер был без одной ноги, также как и герой «Острова сокровищ» — одноногий пират Джон Сильвер. По словам Гошки, он потерял ногу еще на Великой Отечественной войне.
— В сорок пятом, в Северной Германии, мина фашистская, противодесантная…
Прикинув, сколько сейчас лет старику, Ник усомнился в правдивости рассказа, но виду подавать не стал. В конце концов, это его прошлое, и оно может быть таким, как он сам захочет.
Сильвер же, допив остатки пойла Хрипуна, заметно приободрился и даже было затянул какую-то фронтовую песню, но узнав, зачем к нему пожаловали гости, насторожился.
— Разноцветные глаза, говоришь? А у кого ты такие видел?
— У одной моей знакомой.
— А еще что у нее было?
— В каком смысле?
— Предмет. Серебряная фигурка животного, мифического или же настоящего. Видел такой у нее?
— Да вроде нет… — Ник осекся.
Паук. Серебряный паук.
Сразу же всплыла фраза, сказанная Синкой про этого паука — «Бабушка подарила».
Только вот бабушки у нее не было.
— Видел, значит… — заметив, как изменилось лицо Ника, Сильвер усмехнулся и тут же сильно закашлялся.
Когда старик откашлялся, Ник спросил:
— А что означает этот предмет? И почему из-за него разные глаза?
— Да не в глазах, милый, дело, не в глазах. Глаза, это так, побочное явление. А главное — эти предметы силу своим хозяевам дают.
— Какую еще силу?
— Волшебную. Например, могут сквозь стены видеть, или летать, или людей себе подчинять. Разные они, у каждого своя сила, своя судьба. Я…
Он снова закашлялся, на этот раз еще сильнее. Хрипун толкнул Ника, мол, я же говорил, сумасшедший старик.
Сильвер схватился рукой за поясницу, буквально упал на свое лежбище и оттуда прохрипел:
— Спину схватило… полежу чуток… ты позже заходи, я тебе расскажу про эти предметы… как я в Румынии, с капитаном Шибановым… в каком это… память моя дырявая, в сорок четвертом, кажись… ох, мать, спина болит… и выпить чего-нибудь захвати, а то на сухую рассказ не получится…
Выходя из каморки, Ник обо что-то споткнулся. Пригляделся — это был деревянный ящик, в котором лежало что-то железное, завернутое в промасленную бумагу. Хотел подвинуть ящик в сторону, но из глубины каморки раздался окрик:
— Не трогай коробку!
— А что это?
— Дверь держит, чтобы не хлопала от ветра по стенке, — пояснил Хрипун.
С облегчением они покинули каморку, в которой жил сумасшедший многолетний старик. Чуть пригибаясь, двинули по заброшенному коллектору в сторону своего «лежбища».
— Я ж говорил, что он сумасшедший, — сказал Хрипун. — Ему лишь бы выпить нахаляву, он тебе такое расскажет.
— А вдруг, это правда?
— Что? Волшебство? В таком поганом мире?
Ник спорить не стал. В данный момент он ждал Малого с деньгами, а волшебные предметы, сумасшедшие истории бомжей и прочая муть его не интересовали. Его сейчас волновало только одно — не смоется ли Малой вместе с деньгами.
Переживания оказались напрасными.
Малой вернулся к вечеру и протянул Нику стопку смятых купюр.
— Там чуть больше было. За обналичку десятую часть админ себе забрал, остальное пополам, все по-честнаку.
— Спасибо…
— Не за что. Тебя, кстати, действительно ищут.
— Кто?
— Не знаю. Просто админ, сука, позвонил кому-то, и меня потом тормознуть хотел.
— А ты?
— А я тут. Слушай, валил бы ты лучше отсюда, а то не сегодня-завтра накроют.
— Свалю, — кивнул Ник.
Он действительно собирался сваливать. Только не в ночь, а рано утром.
Ник примостился на свое место и задремал. Но отдохнуть так и не удалось: он проснулся — сначала от странных звуков, напоминающих щелчки кнута, а затем от отчаянных воплей.
ГЛАВА 22
БОЙНЯ
Ростов, Отстойник, конец февраля 2005 года.
Около десяти вечера возле Западного моста остановилось два черных минивэна. Двери машин открылись, из них синхронно вышло несколько человек в одинаковых черных пальто с поднятыми воротниками, в черных фетровых шляпах и темных очках.
Только у одного воротник был опущен. В свете автомобильных фар мелькнула его шея, исписанная странными татуировками.
Фары быстро погасли, компания «черных» людей без единого звука стала спускаться вниз под мост, где вокруг бочки с костром грелось трое бродяг. Несмотря на удивительное сходство участников группы, лидер обозначился, едва они преодолели спуск. Это был тот самый человек с опущенным воротником и татуировками. Он подошел к насторожившимся бродягам на расстояние нескольких шагов, а его спутники стали за его спиной ровным полукругом.
Старший вытащил из кармана руку с разделённым пополам листом бумаги. Сверху на листе было фото молодого парня, снизу — девушки.
— Тот, кто знает, где найти хотя бы одного из них, останется жив, — холодно произнес дашнак.
Двое бродяг даже не пошевелились, а третий, прищурясь, внимательно просмотрел фотографии, а затем покачал головой.
— Нет тут таких. Здесь все старики…
Он не успел договорить. Дашнак вскинул вторую руку, в которой оказался пистолет с глушителем. Раздался шлепок и бродяга рухнул прямо на бочку.
— Стоять!
Его друзья отшатнулись в сторону, но услышав резкий окрик, замерли, как кролики перед удавом. Дашнак шагнул вперед, держа перед собой фото.
— Мне нужны только они. Отдайте их мне, и больше никто не умрет. Ну?
Бродяги переглянулись. Один из них внимательно посмотрел на бумагу, потом сказал:
— Пацан вот этот был здесь, но еще пару дней назад ушел. Девку не ви…
Снова вскинулась рука, снова щелчок, и второй бродяга рухнул как подкошенный, заливая кровью утоптанный снег.
— Атас!
Третий бросился к канализационному спуску, но не успел сделать и пару шагов. Беретта с глушителем прекратила его бессмысленное существование. Однако, свалившееся в открытый люк тело, предупредило остальных бродяг о нападении на отстойник.
Дашнак спрятал фотографии в карман, взмахнул рукой и приказал своим спутникам:
— Араик и Пако здесь, остальные вниз.
Бесшумные тени двинулись в сторону спуска в канализацию, на ходу доставая из-под плащей оружие — короткоствольные автоматы, пистолеты, помповые ружья.
Вторжение чужаков в Отстойник сразу же подняло панику. Бродяги были готовы к отпору, и быстро забаррикадировали два основных прохода.
