Ознакомительная версия.
– И он прав. Кстати, насчёт Наукограда. Я бы хотела…
– Манька! И ты здесь. Уку-у-ур! Ну будь здрава! – Шпак, Гвоздь и Кошмар плюхнулись за их столик.
Марина скривилась: во-первых, только Диновых дружков тут не хватало. А во-вторых, она ненавидела уменьшительные формы своего имени. Максимум – соглашалась на Маринку.
– Срань, как я вчера обдолбался! – Шпак развалился на стуле, утопая в безразмерном балахоне.
– Ты-то что? Вот я! – взвыл Гвоздь.
– А у меня вообще был мегаобдолб! – припечатал Кошмар.
– Ребята, я рада, что вы все обдолбались, но нам с Дином надо поговорить.
– Стойте! А меня почему с вами не было?
– Дин! Что ты мне сейчас говорил?
Дин озадаченно моргнул. Марина вздохнула. Проклятье! Пока эти обдолбы рядом, его из болота не вытащить. Прав, прав Николай. Следует заманить Дина в Наукоград хотя бы на месяц. Этого хватит, чтобы он привык к нормальной жизни, избавился от влияния всяких… Она покосилась на дружков. Те, судя по всему, обосновались за их столиком надолго.
– Дорогой. – Она наклонилась к Дину. – Пожалуйста! У меня к тебе разговор.
– Ну-у-у, дай хоть глоточек с ребятами сделать. Никуда не сбежит твой разговор за пять минут.
Он достал флягу, смерил её долгим взглядом. Повернулся к друзьям.
– О! Вы же ещё не знаете этой истории! Эту флягу мне подарил сам Сап Бурый. Лидер…
– Да знают они!
– …по кликам в Инете. Откуда знают? Ты рассказала?
– Ты сам рассказал! Сто двадцать пять раз!
К ним подъехал бот-официант, притащил пять стаканов с мутно-зелёной дрянью.
– Мы на всех заказали! – гордо сообщил Шпак и самодовольно улыбнулся.
– Я не буду это пить!
– Новинка! Мегакоктейль!
– Манька нас презирает!
– Укур. Тогда я выпью.
– Потрахаться ей надо! Дин, срань такая, недорабатывает, может, мне… – Шпак уткнулся носом в декольте Марины, она брезгливо его оттолкнула. Кошмар с Гвоздём заржали.
– За «недорабатывает» я тебе щас трахальник оторву, – беззлобно огрызнулся Дин.
– А что у неё там за укур? – Гвоздь заглянул через плечо товарища. – Вдруг «жучков» натыкано?
– Слушай, ухлопище…
– А что? Поди их проссы, чем они в своём Наукограде занимаются. – Он подошёл к отбившейся от Шпака Марине. – Неизвестно же ничего. Закупорились в укур и молчите. У нас видеокамер понатыкали, а что за вашими стенами творится? Типа спасти всех хотите, а может, вы передавить всех в укур, как навозных клопов, решили. А? Потому и молчите. Вот ты скажи, что у вас там происходит?
Марина промолчала.
– Скажи хоть, почему вы у нас видеокамеры ставите, а мы у вас – нет? Ты небось тоже шпионка? Косишь в укур под друга, а сама ссышь рассказать, чем вы там занимаетесь?
– Хорошо. Недавно мы вырастили слонёнка. Из генетического материала. А ещё зубра и…
– Уку-у-ур! Эти твари посдыхали сто лет назад.
– Именно.
– И с какого недотраха вы их возрождаете?
– А из-за чего, по-твоему, они вымерли?
– Не смогли приспособиться к новым условиям. Законы эволюции.
– Это не те законы… Ай. Вы всё равно не поймёте.
– Слонов они в говно воскрешают, – встрял в разговор Шпак. – А люди дохнут от вирусов. Для людей что сделано? Срань подкупольная.
– Эй, Дин. Ты сегодня кому-то в морду хотел дать? Меня оскорбляют, ты не слышишь?
– Солнышко, это же мои друзья.
– У них в Наукограде таких слов в укур и не слышали.
– А вы только в укур всё и слышите. И в обдолб.
– Зато мы, дерьмо твоё в дупло, не пачкаем рук о свинскую работу.
– Труд облагораживает!
– Труд – не для людей, а для машин. Разумное существо не должно тратить себя на… на такое. – Шпак ткнул пальцем в бота, вытирающего соседний стол. – И на прочую подобную срань. Разумное существо должно жить и расслабляться. А вы в своём Наукограде в дупло одичали. Над вами весь мир ржёт! Бабы жрать готовят, мужики тяжести волокут. И жрачка растёт на земле или ногами бегает. Буэ! А вы ещё и гордитесь собой. Вас самих от себя тошнить должно.
– Что вам ещё о нас по ТиВи рассказали?
– Что вы – допотопье! А считаете себя центром мира. Срань вы! Немочь подкупольная.
– Дин. Я ухожу. А ты как хочешь.
Марина пошла к выходу. Краем глаза заметила, как растерянно заморгал Дин, переводя взгляд то на друзей, то на неё, как выпятили грудь Шпак с Гвоздём, а Кошмар, кажется, вообще заснул. Прочь отсюда, прочь. Она выскочила из «Быстрожрать», промчалась между рядами биотуалетов, у которых, как обычно, толклась очередь – судя по всему, быстро тут не только жрут, но и сожранное переваривают. Пробежала ещё несколько метров и остановилась. Проклиная себя за слабость, обернулась. Нет, Дин не шёл следом.
Ох, Дин, Дин. Почему? Ты ведь можешь быть другим, я видела. Я не могла ошибиться. Когда мы познакомились, год назад…
…Раньше в Наукограде было чёткое правило – возвращаться под купол до одиннадцати часов вечера. Нарушителей ждало наказание – от штрафов до выселения из города. А потому пропускать заветное время было нельзя ни в коем случае.
Никто и не пропускал. Пока однажды какой-то умник из Совета кураторов не решил перестраховаться и не разослал письма, в которых на всякий случай горячо убеждал сограждан «не опаздывать к закрытию!».
Граждане озадачились.
А потом начали один за другим куковать перед воротами до утра.
После чего умник-перестраховщик услышал в свой адрес столько новых слов, что ему позавидовал бы любой обдолб, и был понижен в должности, а в ближайшей к станции гостинице начали бронировать номера для замешкавшихся наукоградских гуляк.
Не ночевать же им, право, в чистом поле? Или того хуже – на улице, среди обдолбов.
Знать бы, где эта гостиница???
Марина прислонилась к высокому забору, огораживающему какие-то склады. Ноги подкашивались, голова кружилась…
– Вам помочь?
Мечтательно-детский взгляд карих глаз. Таких непохожих на полубезумные или вяло-равнодушные глаза других внешнемировцев. Марина даже подумала, что этот парень тоже из-под купола – бесформенная футболка и засаленные джинсы могли быть элементом маскировки, – но запах пота и немытые волосы разрушили надежду. Впрочем, плевать. Главное, у него взгляд человеческий.
– Я заблудилась. Я из Наукограда.
– То, что из Наукограда – вижу. – Казалось, он с трудом подбирал слова без ругательств. – Идёмте, я знаю, где станция. Вам ведь до одиннадцати надо успеть?
Марина кивнула.
И новый знакомый повёл её. Дворами, подворотнями, тёмными узкими переулками, похожими на ущелья в толще бетонных скал. Шли быстро – насколько мог проводник, он слегка хромал, – и молча. Иногда мелькала мысль: вдруг он маньяк? Но Марина тут же её отметала. В конце концов, выбор невелик: шататься одной по незнакомому городу или довериться юноше с детскими глазами. За очередным поворотом оказалась заброшенная стройка, и скорость пришлось сбавить, постоянно перешагивая через кирпичи, трубы, мусор, обходя недостроенные стены и ржавые механизмы.
– Есть и другой путь, со стороны гостиницы, – извиняющимся тоном сказал юноша. – Но так быстрее.
Разруха закончилась неожиданно, а за ней раскинулся пустырь, разделенный надвое веткой монорельса. Рельсы были увенчаны небольшой станцией – платформа с двумя лавочками под навесом. А вон там, за пустырём, и гостиница светится. К счастью, сегодня она не понадобится.
Марина взбежала на платформу. Быстро просмотрела расписание. Ага, вагончик из Наукограда будет через семь минут – долго ждать не придётся. Вздохнула облегчённо. И только тогда заметила, что её проводник всё ещё стоит на земле, печально переминаясь с ноги на ногу. Проклятье.
Она спустилась к юноше.
– Спасибо тебе! Сама бы я никогда не нашла дорогу. Ты единственный, кто согласился помочь. От меня все шарахались, как от чумной. А тут ещё ночь, темно…
Юноша улыбнулся и вдруг продекламировал:
– В огромном городе моем – ночь.
Из дома сонного иду – прочь,
И люди думают: жена, дочь, —
А я запомнила одно: ночь.
– Цветаева, – пробормотала девушка. – А говорят, у вас тут книг не читают.
Её спаситель неопределённо пожал плечами. Марина улыбнулась.
– Я её тоже люблю. Мне больше всего, конечно же, это нравится:
Кто создан из камня, кто создан из глины, —
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело – измена, мне имя – Марина,
Я – бренная пена морская.
– Марина, значит.
– Да. А вот ещё. Слушай:
Пляшущим шагом прошла по земле! – Неба дочь!
С полным передником роз! – Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре! – Ястребиную ночь
Бог не пошлёт по мою лебединую душу.
Юноша молчал и смотрел словно сквозь неё, мечтательно и задумчиво.
Ознакомительная версия.
