хлюпает он разбитым носом.
— Она сломалась, — поправляю я, — сейчас попробую починить. Да брось ты эту тряпку, толку от неё… Иди к терминалу, переведи в стендбай, затем нажми одновременно эф четыре, ноль и пробел.
— Что это, боз?
— Технический фриз. Снизит пульс, меньше крови потеряет. Бегом!
— Помочь? — спрашивает вернувшаяся Седьмая.
— Да, тащи воду и полотенца, надо понять, куда ей прилетело. Тела выбросила?
— Да, как ты и сказал, в люк. Знаешь, они странно пахли.
— С водой в пустошах не очень.
— Не в этом дело. Они под какой-то химией, она выходит с потом, я чувствую. Не похоже на обычное штырево.
— Да плевать на них, давай займёмся мапой. Оботри вот здесь и вот здесь. Да, выглядит не очень. Ладно, глаза боятся, руки делают. Подай резак из кофра. Что у нас внутри, ну-ка?
Сет у Девятки хороший, дорогой, полный, и это её спасло. Из пяти картечин три застряли в миоблоках спинной и плечевой части, одна пробила миоблок правой руки, и только одна ушла ниже рёбер, прошив брюшную полость сбоку. К счастью, навылет, есть выходное отверстие. Не знаю, как бы я извлекал это из внутренностей. Дырки зашил, картечь из имплов вытащил и зашил тоже.
— Как она? — спросил вернувшийся интик.
— Да чёрт её знает, — сказал я честно. — Я техник, а не лечила. В руке миоблок под замену, спинной, скорее всего, поработает, плечевой — не уверен. Надо проверять. А вот что там в пузе — вообще без понятия. Может, ничего важного не задело, а может, загнётся теперь. В общем, надо в ренд-центр тащить, в сервис сдавать.
— Киралик скажет, на выброс, — уверенно заявил Груша.
— Надо же, вернулся, — поприветствовал его я. — Думал, до сих пор бежишь.
— Я не дурак на клановых кидаться. Они упоротые были в хлам, зрачки во весь глаз, и с ружьями. Много пострадало?
— Девятая сильно, ещё три по мелочи, я заштопаю. Стёкла в витринах менять и дверь ещё.
— Трында борделю, — загрустил Груша. — Киралик и так думал его закрывать. Без тебя мапы работают хреновато. Интик, — уж прости, Тики, — для техна ничего, но наш хлам не вытягивает. А если брать что-то получше, это уже расходы, и смысл? Еле-еле в ноль работали последнее время. Закроемся, вот увидишь, не захочет босс в ремонт вкладываться. А я уже почти набрал на член, эх! Где я теперь работу найду? Там, говорят, клановые половину Средки разнесли, а бизнес и так дышал через раз. Ну заштопаешь ты мап, но они уже битые будут, не товарный вид. Девятую, опять же, даже если чинить, по гарантии не возьмут, она из брака, да и случай слишком явно не гарантийный. А за токи Киралик удавится, потому что всё равно экстерьер нерабочий будет, вся в шрамах. Так что можешь не стараться, всё равно в мусорку.
— Как в мусорку? — закричал с надрывом интик. — Она же живая ещё!
Зарыдал, убежал в подсобку.
— Нервный он сегодня какой-то, — вздохнул Груша. — Надеюсь, по башке его не били? Другого техна у меня нет…
* * *
Заштопал мап к утру. Мы с Седьмой помогли Груше и интику убрать стекло, обслужить непострадавшее оборудование, а потом сели на трофейные моты и уехали. Забирать машину сочли бессмысленным, в другой раз как-нибудь. На Средке побиты витрины, рассыпано стекло, кое-где следы крови, дымят и искрят расстрелянные кабельные шкафы, но клановых уже нет. Свалили, наверное, к себе в пустоши. Интересно, где были всё это время полиса и безы? К большому расстройству Седьмой, её любимая танцующая мапа пропала — на стекле следы выстрелов и кровь, витрина пуста.
В вычислительном центре, к моему удивлению, людно. Я уже как-то привык, что мы там впятером, а сейчас куча народу. Флаеры туда-сюда, с грузовиков выгружают ящики с маркировкой «Скорлупа». Кроме рендовых грузчиков, тяжести таскают Хлось, Скеша и Мешана.
— Привет, ребята! — машет им Седьмая. — Помочь?
Они не отвечают, смотрят мимо, берут, тащат, возвращаются и всё повторяется.
— Оставь их, — говорю я, приглядевшись, — они под прошивкой, на внешнем управлении. Не услышат.
— Но как так?
— Иди переоденься, а то скоро аккумуляторы сядут. Прими душ, отдохни.
— А ты?
— А я найду Берану и спрошу, что происходит.
Владетельница сидит в контрольном центре, выглядит довольной. С ней та же пара брейнфрейм-операторов — раскосая женщина и блондин. На большом экране видеонарезка с ночной Средки: снято откуда-то сверху, но крупно. Видны лица клановых, ружья, битое стекло, огонь, кровь.
— Здравствуйте, Гарт, — кивнула Берана. Операторы помахали приветственно. — Вы там были?
— Да.
— Как вам ролик?
— Зрелищно, — ответил я, досмотрев. — Только на самом деле ничего не горело. Нечему там гореть.
— Вот и я говорю, — сказала она, — нереалистично.
— Это неважно, — говорит раскосая. Тиравия её зовут, вспомнил. Необычное имя, но у внешников ещё и не такие бывают. — Огонь добавляет эмоций, создаёт динамичную подсветку, контрастирует с неоном, выделяет кровь. А что горело… Ну, могли же они какие-нибудь бутылки с горючим бросать? Домонтируем, пометь, Маркион.
Блондин кивнул и что-то записал в комм.
— Откуда горючее в электромотах-то? — удивился я. — У них там в пустошах разве что самогонка горит, но ей клановые не разбрасываются.
— Может, синевы в цвет добавить? — предложил Маркион. — Как будто спирт горит. Наложим на бар какой-нибудь.
Пламя на экране сменило цвет и сместилось, меняя форму. Теперь кажется, что пылает стойка бара.
— Да, так лучше, — сказала Берана. — И знаете что? Давайте побольше крови. Люди это любят. Подготовьте мне новую версию, и не тяните, время дорого.
— Это же генерация? — спросил я, когда операторы ушли.
— Да, на основе натурных съёмок. У нас есть собственный брейнфрейм для этого. Подготовка общественного мнения — важная вещь.
Бионейрокластеры не только пишут прошивки, они клепают видеорекламу для экранов и голопроекторов, музыку для танцполов, видеоклипы, фильмы и прочий развлекательный контент, так что я не удивился.
— И зачем
