плохо на сегодняшний день…» – подумал я, улёгшись на кровать и закинув руки за голову.
– Но если есть в кармане пачка сигарет… – хихикнула Мини.
– Это что ещё такое? – удивлённо спросил я, повернув голову к помощнице.
– Это упаковка с курительными табачными изделиями в виде бумажной трубки, внутри которой находится специальный сигаретный табак. Так же… – начала она свою лекцию, приподняв палец вверх, но я её перебил:
– Да, я проходил историю. Почему ты это сказала? – непонимающе спросил я и приподнялся.
– Но если есть в кармане пачка сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день – это слова из песни известного российского музыканта конца двадцатого века. Я теперь подключена к сети и могу выявлять такие тонкости в реальном времени, хи-хи! – засмеялась Мини и закружила вокруг меня.
– Дак вот откуда папа Миша взял свою любимую фразу… – удивился я. – А есть эта песня в сети?
– Конечно! Хочешь послушать? Есть оригинал и современные вариации, начиная с начала двадцать первого века, – захлопала она в ладоши, подпрыгивая на скейте.
– Э-э. Ну включи что-то среднее. Годов пятидесятых, – нахмурился я, сразу отсекая оригинал. Я знал, что качество записи в то время было совсем не ахти.
Без лишних слов у меня в голове стал воспроизводиться спокойный синтетический гитарный бой с качественными барабанами и лёгким синтезатором на фоне.
Как же я давно не слушал музыку. С тех самых пор, как нас схватили федералы, я совершенно ничего не слушал. А уж тем более через свой собственный нейроинтерфейс. Поэтому я в восхищении просто залип на добрых пять минут.
Это было просто божественно! Старая музыка, конечно, но она была не менее красива современных виртуозных сочинений нейросетей. Уже как лет сто пятьдесят профессия «музыкант» упразднена из-за ненадобности. А ведь раньше музыку придумывали живые люди!
Послушав ещё несколько относительно современных аранжировок этого музыканта, я остановился на композиции «Перемен». Меня она настолько зацепила, что в одной этой песне я осознал, чего хотела моя освободительная организация «Великая Русь», и за что погиб мой родной отец.
Все песни этого древнего автора я сохранил в свой нейронный носитель, чтобы можно было прослушать их без подключения к сети. И сделал это вовремя, так как в комнату вошли два человека.
Первой была та самая Изабелла, а вместе с ней седой дядька в сером официальном костюме без галстука и с зализанными назад волосами. Вместо одного глаза у него был качественный имплант, ничем не отличающийся от живого глаза. Как я понял, что это был имплант без включения анализатора? Да всё просто. Один глаз был голубой, а другой фиолетовый!
– Удивительно, как этот юный попаданец выжил. Да ещё приволок очень много ценностей, – усмехнулся дядька, осматривая меня, когда я вскочил с кровати.
– Судя по анализу, он говорил правду, мистер Фальк. Вполне вероятно, чего-то недоговорил, с вероятностью шестьдесят процентов, – отрапортовала беловолосая тётка, а я покрылся мурашками от страха, но Мини резко стабилизировала моё состояние, чтобы я не подал вида.
– Да плевать, доктор Тейлор. Главное, он принёс нам прибыль уже будучи в статусе погибшего. Так что оглашай моё решение, – с улыбкой сказал он, кивая на меня.
Тётка вышла чуть вперёд и монотонно стала говорить с совершенно невозмутимым видом:
– Обстоятельства твоего дела, Илья Чернов, рассмотрены мной, гражданкой второй категории и инспектором по делам несовершеннолетних, Изабеллой Тейлор. Управляющий департамента добычи, гражданин второй категории Ольдвиг Фальк, удовлетворил данное решение в мою пользу. А потому гражданин пятой категории Илья Чернов лишается штрафных санкций и возвращается к своим обязанностям поисковика в тридцать седьмую группу с двадцать восьмого сентября две тысячи двухсотого года. Ко всему прочему, Илье Чернову переводится на внутренний кредитный счёт пять тысяч двести восемьдесят семь кредитных единиц, – закончила она и, подойдя ко мне, лёгким касанием сняла с меня ошейник.
«Офигеть! Я не рассчитывал, что мне столько заплатят!» – воскликнул я про себя, а вслух сказал:
– С-спасибо вам… тётя Изабелла и дядя Ольдвиг… – промямлил я под их удивлённые взгляды.
Спустя пару секунд седой засмеялся.
– У русского парня явно были хорошие опекуны! – сказал он, отсмеявшись, а Изабелла на моё удивление слегка усмехнулась, первый раз проявив какие-то позитивные эмоции.
– Не просто опекуны, а родители. К сожалению, повстанцы, – прокомментировала она, глядя на меня.
– Хм… Вот даже как. Ничего. Наша Великая Федерация исправляет всех. После работы в улье станет нормальным гражданином, – хмыкнул он, молча развернулся и отправился на выход. Спустя пару секунд так же поступила и Изабелла, но в комнату вошёл охранник и приказал мне двигаться на выход.
Чувствуя лёгкий мандраж, я шёл по коридору к тому самому лифту.
«Всё обошлось. Но перемен я всё равно хочу, как никогда…» – подумал я, заходя в лифт, а за мной следом вошёл охранник.
На лифте мы спустились на первый уровень бункера. Поторапливая, охранник повёл меня по знакомым коридорам на второй.
– Дорогу найдёшь, малой? – хмуро спросил он, когда мы вышли с лестничного марша.
– Да… Спасибо, – кивнул я.
– Сходи помойся. От тебя пованивает, – фыркнул он и, развернувшись, направился вниз, стуча своими подошвами по металлическим ступенькам.
Сейчас было уже десять часов вечера. И скорее всего, мой корпус уже укладывается. Если, конечно, те сволочи опять к кому-то не пристают. С этими мыслями меня просто бросило в жар! Я ведь на столько времени оставил Альбину совсем одну! И даже не задумался об этом за всё время! Надеюсь, её кто-то защитил, кроме Виталия!
Я сорвался с места и, виляя по коридорам, буквально за пять минут добрался до своего корпуса. Минишка ещё в начале установила мне картограф, поэтому я интерактивно видел, куда мне бежать. Прислонив руку к считывателю, хмурясь, открыл дверь и резко вошёл. На меня сразу же уставились несколько пар изумлённых глаз, а затем обернулись остальные.
Оглядев их, я узнал Злату, что сидела на моей нижней кровати, Виталю, что обернулся ко мне, лёжа на втором ярусе дальних кроватей слева. Это тридцать девятая группа тех сволочей. Увидел я так же и чернявого Юсуфа, что удивлённо сел на нижней шконке под Веталем и уставился на меня.
В моей, тридцать седьмой группе, находилась Злата, а на третьем ярусе, закутавшись в одеяло,
