— Эдос, — я придвинулся к нему, смотря в глаза, — нужно захватить Петрова и заставить его отдать нам коды КС! Только так мы сможем спасти миллионы людей от смерти, а общество от безумного программиста, который негласно его контролирует!
— Ты прав, нельзя миндальничать!
После вербовки Эдоса мне предстояла более сложная задача, обеспечить не гласность операции МПУ и поддержку этого плана Николаем Эдмундовичем. Конечно, полицейские не были беспрекословными исполнителями воли комиссара, но все они выполняли его приказы функционального подчинения, а многие полицейские были рады исполнить и другие личные просьбы руководителя МПУ. Поэтому, очень многое в моём будущем зависело от его убежденности и поддержки моего шефа и его связей. Когда от него было получено "добро" я сразу же стал дейстовать.
Определив по внутри клановому поиску ответственных, что Никос находится дома, я направился к нему, внеся встречу с ним в календарь. Они встретили меня в холе и Никос пригласил меня в кабинет, куда попросил Федоса принести печенье и чай. Я согласился, но увидев включённый в кабинете визард, потер виски.
— Что‑то голова сегодня разболелась, — сказал я полуправду о своём утреннем похмелье, — может попьем чай в вашей замечательной беседке?
— Не боишься замерзнуть? Весна, холодно еще.
— Да ерунда, свежий воздух никогда не повредит, — сказал я и взяв поднос со сладостями и непроливайками, — тем более, под одеждой у меня тепло регулирующее бельё.
— Тогда я тоже приоденусь, и присоединюсь, — он удивился, но не подал виду такой моей таинственности. Все‑таки комиссар — есть комиссар.
— Недавно я был в Москве, — начал я рассказ, укутавшись в электро — одеяло, которое предусмотрительно захватил мне из дома Никос, — мы с шефом проговаривали ситуацию с поиском террористов и угрозой новых выплат, вытекающих из требований "Модераторов пути" ввести правительственное управление.
— Да, угрозы терактов более чем реальны, — Николас ждал продолжения.
— Пантелей провёл встречу тет — а-тет с Кержаковым, — назвал я фамилию самого главного шишки Николаса и почувствовал, как он чуть напрягся, — тот уверял шефа, что террористы будут пойманы в ближайшее время.
— Да, я сегодня получил в почту письмо от него об усилении мер по поиску террористов.
— Пантелей также сообщил ему дополнительные факты, что поиск террористов может быть затруднён тем, что небезызвестному вам инженеру — программисту Петрову удалось внедрить в код компьютера социума свои подпрограммы, с помощью которых он аккумулировал огромные денежные средства на своем счете, и Бог знает, что еще он там на изменял.
— Откуда у вас эти факты? — принял охотничью стойку старый служака.
— Страховые компании имеют инструментарий анализа финансовых измерений социального состояния и за последние несколько месяцев мы накопили много фактов необъяснимого повышения благосостояния Петрова, с помощью мощностей КС. Способ внедрения кода не известен, это может быть вирус или прямое управление.
— Петров такая важная фигура, что Пилатов и Кержаков обсуждают его дела?
— Объём денежных средств, поступивших на счёт Петрова за последние полгода составил миллиард рублей.
— Миллиард?! — лицо Никоса стало каменным.
— Именно, и насколько я знаю группу по расследованию внедренного кода вам поручили формировать?
— Да, но в письме от начальства не было таких подробностей, о которым ты сейчас мне рассказал, я ведь могу увидеть эти отчеты? Я безусловно верю тебе, но…
— Я на это и рассчитывал, — я вытащил из кармана флэш — накопитель и передал его Никосу, — здесь все.
— Не торопишься? — комиссар показал глазами на флешку и свой кабинет с визардом.
— Если только ваш визард не прослушивается, — улыбнулся я, — а то предложение выйти попить чай в такую погоду было откровенно не удачной.
— Я быстро.
Минуты ожиданий шли томительно долго, и я был благодарен старому полицейскому за электро — одеяло, без него бы я совсем уже окоченел.
Вернулся он с очень задумчивым лицом.
— Все очень похоже на правду, — заметил он, присаживаясь рядом и смотря мне в глаза, — но думаю ты прибыл лично не только для этого? Мог ведь передать информацию через Эдоса, я его обязательно ведь включил бы в группу.
— Николай Эдмундович! Если все так, как мы думаем, то не нужно заносить информацию и планы мероприятий, проводимых группой в сеть, а также выкладывать её куда‑либо сопряжённое с работой КС.
— Вернутся к дедовским методам работе на бумаге? — хмыкнул он, — других вариантов нет, компьютер социума присутствует во всех наших программах.
— Тогда режим секретности будет максимальным. Через кого держим связь? Ведь каналы инета, даже самые зашифрованные теперь не надёжны.
— Пока не пришлют специального связного, всю работу строим только через меня и, учитывая серьезность врага, полномочия связному передаются только после моего подтверждения.
— Да, это правильно, так мы исключим подделку от КС, — согласился я с его доводами.
— Тогда будут ли какие указания Эдосу? — чтобы не терять время впустую спросил я, — он посвящен уже во все подробности дела.
— Торопишься, — сморщился Никос, но продолжил, — хорошо, пусть устанавливает дополнительный звуковой контроль за Петровым, людей в группу я ему отберу сам. Вопросов задавать они не будут. Для собраний и совещаний группе будет передана явочная квартира. Завтра же уберут оттуда все визарды, а техники поставят помехозагорадительные устройства противодействия слежению.
— Николас, я верю, что Эдос справится, но ему нужна будет ваша моральная поддержка, он такой ранимый мальчик.
— Я люблю Эдоса и поддержу его, как комиссар и как отец. Спасибо Гошэн, я что ты вступил в нашу семью, мой мальчик, — слова старого лиса не убедили меня, в его стальных глазах главы даже намёков о данной любви не было.
— Я не подведу вас, — я тоже ответил Николаю дежурной фразой, стараясь, чтобы моя улыбка выглядела по настоящему доброй.
Старый полицейский, до пенсии которого осталось всего ничего задумчиво посмотрел вслед слишком прыткому супругу своего сына и пробормотал.
— Миллиард. Миллиард.
С каждым новым произнесением этого слова языку становилось все легче его произносить, а образы, навеваемые тем, что можно было осуществить с помощью этих денег становились все краше. Причем это были теперь не одноэтажный маленький домик в пригороде и скромный счет в банке по выслуге лет, а вилла где‑нибудь на Лазурном побережье, свой катер и конечно же банька. Причем её можно будет привести из Союза специально для себя.
— Миллиард, — произнес он напоследок и план в голове сложился сам собой.
Дед, Пашка, Тоня и Катя выбежали из дома, встречая мой супертравелл кар на околице. Лесси и Степ, переняв радостное возбуждение ожидающих, нетерпеливо перетаптывались, снуя и юля в снегу под ногами встречающей меня делегации.
Когда я вышел из транспорта, псы, радостно взвыв, бросились ко мне, виля и крутя хвостами, как пропеллер геликоптера.
— Лесси, Степь, ко мне, — скомандовал дед, да так грозно, что не только остановил плещущий через край поток щенячьей радости русских овчарок, но и заставив щенка Хацко, до этого стоявшего с вопрошающим видом рядом с Катей, грохнутся на задние лапы.
— Здравствуй внучек, — дед похлопал меня по плечам, когда я подошёл к нему и крепко обнял, — рад же я рад! Господи! Спасибо!
Он, не скрывая слёз еще раз крепко прижал меня к себе.
Я только один раз видел, чтобы дед плакал, когда он клал икону в гроб, прощаясь с бабушкой. От этого воспоминания у меня защипало в носу, и я уткнулся деду в плечо.
— Я тоже рад, деда.
Пашка, дожидаясь своей очереди в обниманиях и похлопываниях, обнимал пока чуть располневшую, но от этого только выигравшую в привлекательности Тоню.
Чуть успокоившись, дед выпустил меня, и мы с Пашей попали к друг другу в дружеские объятия. Уже смеясь, и мы вдруг упали, сбитые с ног, уставшими ждать своей очереди собаками, а моё лицо было мигом облизано с двух сторон этими вечными спутниками моего детства.
Вдоволь покувыркавшись с собаками, я наконец‑то смог подняться, и мы прошли во двор, где на веранде дымилась самолично построенная дедом небольшая печь. Печью дед пользовался, когда ему надоедали стандартные программы мультиварок и он залихватски готовил угощения для приезжавших дорогих гостей. Посредине веранды стоял стол, сделанный из огромного дубового бревна, распиленного пополам и уставленного чугунными горшками невесть знать насколько древними, из которых шли такие тончайшие ароматы кулинарных шедевров, что слюна мигом напомнила мне о том, как я голоден.
