Ознакомительная версия.
Задержать Сэлу Фристэн оказалось не так просто, как Брут предполагал. В коттедже Огнея она, естественно, не появлялась, в коттедже Виена её тоже не нашли. Ни в общежитии, ни в Управлении, ни в больнице куратора Улья не видели. Слишком поздно Мартин вспомнил о мальчишке: няня сообщила, что приёмная мама забрала малыша за пятнадцать минут до звонка старшего куратора. Куда они направились, неизвестно. Единственная достоверная информация – Фристэн оставалась под куполом. Но где именно? Пока не выяснилось, кого Враг успел обработать, под подозрением были все.
А тут ещё в затылке начало ломить, перед глазами мутные круги поплыли – верный признак зарождающегося вектора. Ни разу Мартин не ощущал себя так скверно. Не иначе Враг готовился нанести решающий удар. Знать бы где? И как назло, Борн с отчётом о деактивации последнего квантера запаздывал. Неужто Гамильтон не послушал предупреждения? Идиот старый…
Давид Борн был Мартину симпатичен. Всегда уравновешенный, спокойный, рассудительный, что так выгодно отличало его от Корсана. И профессионализма, опыта не занимать. Вот кому быть старшим ловцом. Устроить ему, как и остальным, «причастие» в Улье…
А может, наоборот, не нужно Борна марать? Да, ловцы – это реальная сила. Но удастся ли с ней совладать? «Старая гвардия» обосабливалась с каждым днём всё сильнее, превращалась в касту неприкасаемых. Акция в Улье только увеличит трещину между ними и остальными наукоградцами. Сейчас, когда Враг вновь поднял голову, ловцы необходимы. Но после окончательной победы не исключено, что от них придётся избавиться. Без малого пять сотен новобранцев во главе с Борном, да ещё оснащённые трансформами – сила не меньшая, чем профессионалы. И куда более предсказуемая.
Решать вопрос с самим Корсаном Мартин собирался безотлагательно, потому и вызвал его в Наукоград. В душе Брут всегда был «охотником на зайцев», любил убивать двух одним выстрелом. Фристэн стала слишком популярной, нелегко будет объяснить согражданам, кто она на самом деле. И не надо. Куда легче и полезней превратить её в мученицу. Светлому Завтра необходимы мученики, их кровь укрепит фундамент нового мира. Вспыльчивого, болезненно самолюбивого Корсана достаточно чуть подтолкнуть в нужном направлении. После того, что устроил его приятель Лагунов, подобный исход никого не удивит. Наоборот, ещё один аргумент в пользу предстоящей чистки среди ловцов… Но всё-таки: почему Борн задерживается?
Мартин уже собирался вызывать своего протеже, когда раздался сигнал интеркома. Секретарша.
– Господин старший куратор, к вам Николай Корсан. Говорит, что дело не терпит отлагательства.
Мартин удивился. Этому ещё что понадобилось? Хотел отказать. И передумал. Калека, которому жить осталось от силы месяц, Врагу вряд ли интересен. Значит, Корсану-старшему можно хоть в какой-то мере доверять. До тех пор, пока он не знает, какую роль старший куратор уготовил для его братца.
Коляска вкатилась в кабинет с тихим жужжанием. Мартин невольно ужаснулся, взглянув на посетителя. Корсан осунулся, пожелтел, левый глаз был едва приоткрыт.
Всё же Мартин спросил:
– Добрый день, Николай. Как у тебя дела?
– Плохо, – без обиняков ответил калека. – Собственно, поэтому я к вам и приехал. Мне нужна помощь.
– Всё, что могу, ты же знаешь.
– Всё не нужно. Только одна услуга. Вы запретили эвтаназию. Мне не выдают яд в аптеке. А для других способов сил у меня, увы, не осталось.
Мартин вздохнул.
– Я понимаю, как тебе тяжело. И обещаю что-нибудь придумать. Потерпи…
– Нет, вы не понимаете! Я не могу ждать. И так уже слишком долго терплю. Я терпел, когда отказали ноги. Когда отказали руки – сначала одна, потом и вторая, – тоже терпел. Но теперь пришла очередь мозгов. Я не хочу превращаться в овощ, в обдолба! Хотя к обдолбам вы и то милосерднее. Не просите их «терпеть», сразу деактивируете. Мне остаётся только позавидовать им.
– Как ты можешь сравнивать? Сознание этих существ умерло больше года назад!
– Вот-вот, причём мгновенно, они даже понять ничего не успели. А моё будет умирать медленно, по крупице. И я ещё долго буду это осознавать. Но конец – одинаковый. И такого финала я не хочу. Я сделал для Наукограда достаточно, чтобы рассчитывать на вознаграждение. Ничтожное вознаграждение – одна ампула с ядом.
У Мартина голова раскалывалась от боли, злые мелкие иглы впивались в нёбо, в горло, слёзы выступали из глаз. Он не выдержал, схватился за виски.
– Николай, что я могу сделать для тебя в данную минуту? Если ты приехал за ядом, то у меня в кабинете его нет. Могу предложить пистолет, если желаешь!
– Спасибо за щедрое предложение. Но только если вы меня и застрелите. Боюсь, сам не смогу, ещё сильнее покалечусь. И ковёр вам кровью запачкаю. Лучше позвоните в аптеку и прикажите выдать мне ампулу.
– Ты прекрасно понимаешь, что я не могу этого сделать. Не могу нарушить приказ, который сам отдал.
– Можете, если об этом никто не узнает. Позвоните Сирию, вызовите его к себе. И прикажите выдать мне ампулу. Всё останется между нами. Надеюсь, у вас в кабинете нет прослушки?
– Не паясничай. В Наукограде никого никогда не прослушивали.
Мартин закрыл глаза, пытаясь уменьшить боль. И – увидел! Да, с закрытыми глазами стрелка была прекрасно видна!
Он вскочил, бросился к окну. К сожалению, оно выходило в парк, а вектор указывал в противоположную сторону. Туда, где поднимались лабораторные корпуса. И не надо было видеть, чтобы догадаться, какой именно грозит опасностью.
Мартин рванулся к двери кабинета. Но калека оказался на удивление прытким. Миг – и коляска перегородила дорогу.
– Мартин, стойте! Я никуда вас не выпущу.
Брут взвыл от досады. Развернулся, подскочил к столу, вырвал листок из блокнота, нацарапал несколько слов, сунул калеке.
– Держи! Распоряжение Сирию. Он даст тебе столько яда, сколько пожелаешь. А сейчас – с дороги! Мне нужно быть в квантовой лаборатории, немедленно.
Когда коляска Корсана выехала из Управления, Брута и след простыл. Николай понятия не имел, что могло приключиться в лаборатории квантовой физики. Возможно, старший куратор отправился проверять, выполнено ли его распоряжение о деактивации квантера. Не выполнено: Давид Борн совсем другим занят. Как бы там ни было, Бруту сейчас не до экспериментального хамелеона.
Звонить Сэле Николай не рискнул, набрал номер интеркома ангара. Хоть Брут и уверял, что прослушкой не занимается, верилось в это мало.
Едва загудел зуммер автоответчика, попросил:
– Сэла, это я, Николай. Если ты там, ответь.
Экранчик визифона зажёгся почти мгновенно.
– Да, мы с Алексом уже здесь. Ксения забрала детей, ждём её. У Давида тоже всё получилось, с минуты на минуту они будут на месте.
– Хорошо. У Брута неотложные дела появились, так что ему не до вас. Но медлить всё равно не стоит. Удачи вам! И прощай.
– Да. Спасибо, Николай. Ты… – Сэла запнулась —…очень хороший человек.
«Надеюсь», – мысленно ответил Корсан и отключил виз. Звонить он больше никому не собирался.
Первоначально Николай планировал забрать у Сирия яд, вернуться домой и… Но, когда крошечная ампула легла во внутренний карман куртки, вдруг подумал: а зачем ехать домой? Умереть в собственной постели не получится: ему не выбраться из коляски без посторонней помощи. Да и опостылела кровать. Вовсе не подушку и потёртую драпировку на стене он хотел видеть в последнюю минуту жизни.
Воочию Мартин увидел вектор, едва вывел электромобиль из подземного гаража Управления. Стрелка была странная. Необычно размытая, она словно пыталась одновременно указывать на две разные точки. Одну Мартин узнал – квантовая лаборатория. Вторая была значительно южнее, скрыта за громадой главного производственного корпуса. И самое странное – стрелка то и дело меняла цвет.
Он переехал мостик через речку, остановился, не зная, как быть. Он не мог находиться в двух местах одновременно, вмешаться сразу в два события! А векторы требовали именно этого. И тут, будто подсказка, зазуммерил виз на запястье. Секретарша.
– Господин старший куратор, вам срочный вызов. Из дежурной части звонят.
Сердце нехорошо ёкнуло.
– Соединяй!
– Хаспат’ин Хрут! Хаспат’ин Хрут!
Мартин узнал веснушчатого охранника, что привёз предателя Виена. На парня смотреть было страшно: лицо перекошено, сведено судорогой, язык заплетается так, что слов не разобрать. Не требовалось и спрашивать, чтобы угадать причину – парализатор!
– Арешт’вный шбешал… Приш’ловес, Борн… приказ от вас… Мы пштили… А он – штрелял… Ребят вырубил… Меня менше шадело… Увёл арештов’нова…
– Куда они ушли, знаешь?
– Борн шкажал Виену… «В ангар… там Шэла и вше…» Я чуть очухался… вам швонить…
Ознакомительная версия.
