— Он спросил, как тебя зовут.
— И что ты сказал? Что я спившийся Билл Гейтс?
— Само собой, сказал, что ты — Руслан Тугаев. А он тогда попросил передать, что тебя Шамиль ищет.
Упс. Первая неувязочка.
— Шамиль?
В глазах Петуховского что-то промелькнуло.
— Шамиль, твой корифан.
— А, ну да, Шамилька. Вместе пили… Щербет. Сразу и не вспомнить, много их таких, рожа бородатая, глаза хитрые. И где он меня так старательно ищет?
— Наверное, везде. Ничего поточнее этот чмур не сказал.
— Ну, раз не сказал, поехали.
— Можно я с тобой в джип? — попросился Петуховский. — Мы же с тобой вроде как единственные интеллигенты тут.
— Садись, интеллигент.
Следующие тридцать ка-мэ ехали весело, словно и в самом деле на «отдых в горах». Аблотия-первый пел абхазские песни, которые мало чем отличались от знаменитых грузинских; правда, как признался юноша — грузин он предпочитает в мертвом виде, а грузинок — в голом. Костя Петуховский травил анекдоты и выдавал смешные эпизоды из своей преступной биографии.
Лже-Тугаев предпочитал многозначительно помалкивать, но его особенного участия и не требовалось.
Выпили бутылку каберне, и стало еще веселее.
А потом веселье вдруг прекратилось, потому что их остановила группа вооруженных людей, количеством в десять стволов. Вернее, человек было десять, стволов раз в пять больше. На обочине стояло два мощных джипа с пуленепробиваемыми стеклами и пулеметами на крышах. Стандартно небритые мужчины никак не отреагировали на пропуск шариатского правительства и посоветовали по-быстрому выйти из машины.
— Похоже, это жопа, друзья, — протянул Аблотия-первый. — Отморозки какие-то попались.
— Ну, иди, шеф, разбирайся. — Петуховский слегка пихнул Лже-Тугаева в бок.
Несмотря на пистолет в кармане, Сережа чувствовал себя беззащитным, почти голым, сразу и живот прихватило. Однако показать себя перебздевшим было само по себе опасно. С помощью мизинца Шрагин попробовал растянуть рот в улыбке, но большой палец одного из джигитов уже энергично поманил его в сторону зеленого джипа. Залившись пОтом под лучами несносного солнца, Шрагин поднес свое расползающееся лицо к окошку «чероки» и не без дрожи просунул шариатскую грамотку.
В салоне на тигровой шкуре сидел свирепого вида предводитель с выкрашенной в огненный цвет бородой. Настоящий эмир — грустный, свирепый.
— Да забери и подотрись, — рявкнул эмир и ткнул могучим, как дуб, пальцем в плоский ноутбук, лежащий на соседнем сиденье. — Ты в «этом» сечешь?
— Уффф. — Сережа чуть не прослезился от счастья.
Ноутбук был со встроенной спутниковой связью и получил с виртуальных небес пренеприятнейший вирус типа «червь». Червяк встроился в почтовую программу и посылал подручным эмира детские стишки вместо свирепых указаний.
— «Вдруг аткуда не вазьмись малэнький камарик, а в рукэ эго гарит малэнький фанарик». Нэнавижу авиацию, нэнавижу. Слушай, хто это пишет? Найду, убью. Нэ просто убью, а патроха вырву, — пообещал эмир.
Сережа схлопотал вирус со смешным именем «Корней Червяковский» много раньше эмира и давно сумел его победить, что оказалось сейчас жизненно важным…
— Все, почтенный, за портами теперь следит «дезинфектор». Регистрационные ключи сейчас поправим… вот и облегчились. Перезагрузимся и вперед… — вскоре рапортовал Шрагин.
— Сичас правэрю… Палучилось! — предводитель засмеялся-зарычал по-львиному, глядя на свой компьютер, вновь посылающий громы и молнии. — Значт, ты хакер?
— Нет, скорее уж какер, — признался Шрагин.
Пришлось ответить Лже-Тугаеву, и куда он путь держит. Исцеленный от «Червяковского» эмир посоветовал несколько изменить маршрут, потому что на прямой дороге в Лермонтов-Юрт вчера люди Шамиля кого-то грохнули ни за что.
Сережа понял, что совет хороший. И он даже пожалел, что поставил эмиру так называемого «дезинфектора», который через пару недель начнет пересылать кровожадные послания полевого командира на сервер монашек-урсулинок.
Шрагин сел в машину, проинструктировал Аблотию-первого по поводу нового пути, и еще десяток камэ они отмотали счастливо.
— Сейчас остановимся у колонки, надо водички в радиатор залить, — сказал Аблотия-первый.
Они остановились там, где лет десять назад была автобусная станция барачного типа. От станции сохранился только прокопченный остов. Но колонка уцелела. Едва Аблотия-второй направился за водой, от колонки поспешно отошло какое-то странное существо.
Существо было похоже на тощего медведя. Стальное кольцо в носу плюс цепь, которую держал его хозяин — живописный престарелый горец в бурке. Нет, это был не медведь, а парнишка. Весь в струпьях, синяках и ссадинах, полный дистрофан, похоже, уже не жилец.
— Федерал пленный, — сказал Петуховский, выбравшийся облегчиться. — Парень, видимо, большой дурак, если не закосил от армии.
«Все, забудь, — сказал себе Шрагин. — Двигай отсюда, задница».
И нащупал в кармане рукоять «Грача».
«Пустить бы пулю в баранью голову гнусного старика и забрать парня».
«Не вздумай. Ты чего, совсем больной? — стал внушать себе Шрагин. — Через пять минут сюда прискачет орава родственников и тщательно покромсает нас на кусочки размером с копейку».
«Решительное „нет“ идиотизму», — мысленно заявил себе Сережа.
«Но не будь ты идиотом, тебя бы здесь вообще не было бы, — возразил он сам себе. — Надо все-таки перешагнуть через перила, то есть размочить горло и сказать старому пню: я куплю этого раба».
«Я куплю этого раба. Ведь это же раб. Рабы покупаются и продаются. Если я Тугаев, то имею право на что-то такое… Нет, Даша, это не иллюзия внешнего мира, не омраченные дхармы, это…»
Шрагин подошел к старику:
— О почтенный хайлендер, да продлит Аллах твои годы…
Старик заулыбался, видимо ему понравилось.
— Да пошлет Аллах умножение твоим силам и всему, что в доме есть твоем… Но украшает ли этот паршивый невольник твой дом, не продашь ли ты его мне?
Горец согласился активным киванием:
— … И плясать перестал совсем. Раньше плясал, как медведь, а сейчас только жрать просит. Вчера мой старший сын хотел уже зарезать его, да продать на органы, но как раз время намаза пришло. Может, сегодня зарежет… А сколько дашь за Васька?
— А его Васек зовут?
— Шайтан знает, как его зовут. Мы его Васькой зовем, он и откликается. А ты из Москвы, сынок?
— Почти что, дедушка.
— У меня там младший учится, на менеджера. Это ведь экономист по-старому. Я тоже когда-то экономистом был, в Росжиртресте работал, пятьдесят лет там оттрубил, а какую мне сейчас из Москвы пенсию присылают? На нее даже рожок к «калашу» не купишь. Шайтан их побери. Так сколько дашь за этого молодого бычка?
— За этого молодого, так сказать, бычка тысячу дам.
— Рублей? — стал уточнять горный пенсионер.
— Обижаешь, дедуля. Долларов.
Рот старика оголился в улыбке — пеньки и золото. Он слегка облизывался и ждал денег.
Сережа стал отсчитывать, с тоской глядя на никудышную фигурку «молодого бычка», затем вложил в корявую руку горца пачку зеленых.
— На, жируй, дедушка, только не налегай на «Сникерсы», а то будешь в сортире много сидеть, и твои бараны к другому уйдут.
— Не захотят, гость дорогой. Я им заместо отца. Сейчас ягненка зарежу, и тебя так угощу, дорогой, что век не забудешь.
«Да провались ты вместе со своим угощением, басурман, нашел барана. Так я к тебе и пошел с карманами, набитыми стобаковыми бумажками…»
— А цепь-то можно снять?
Лелея какие-то потайные планы, пенсионер дал отрицательный ответ.
— Ключи — дома, дорогой.
— Ладно, сами снимем…
Старик, переслюнявив купюры, пошел домой, забыв от радости о ведрах с водой и баранах.
А Шрагин взял цепь и повел «покупку» к микроавтобусу — парень, похоже, мало что отражал и двигался так, как будто в нем отсутствовал позвоночник.
— Мне о тебе другое сказывали, Тугаев, — сказал Петуховский, поморщившись при виде Васька. — Что ты на копейку не прогадаешь.
— А с чего ты взял, что я прогадал? Купил «молодого бычка» за смешные деньги. Будет оружие таскать.
— Оружие таскать? Этот доходяга? Да он в любой момент может тапки откинуть, и нам еще закапывать эту падаль придется.
— Ну, будет белье стирать и кашку варить. Ты кашку ешь? Надо есть, чтобы в животе не бурчало.
— Кашку варить, в попку давать, — сказала вынырнувшая морда Дани.
— Ты что с Никитой развелся уже, ищешь удовольствия на стороне? Ладно, дискуссия закончена. Всем по местам и думать о чем-нибудь прекрасном, например, о гонораре. Васек, давай в микроавтобус. — Предводитель крикнул в салон: — Эй, мужички, посторонись, пропустите арапчонка, пускай сядет.
