Альтернативная линия времени - Аннали Ньюиц

Когда все мы отказались, Ричард пожал плечами и скрутил из десятидолларовой купюры тугую трубку.

– Мне больше достанется. – Втянув в нос две дорожки из насыпанных восьми, он, похоже, передумал и втянул третью. – Да, проклятие! Займемся чем-нибудь фантастическим! – Сбросив пиджак, он яростно стащил через голову футболку. – Что мы будем делать? – Несколько раз подпрыгнув на кровати, Ричард повторил: – Что мы будем делать? Музыка? Музыка?

Подскочив к проигрывателю, он поставил на него первую попавшуюся пластинку.

Это оказался альбом Дефа Леппарда. Все становилось плохо до такой степени, которую я даже определить не могла. Ричард плюхнулся на кровать, едва не раздавив Лиззи, которая сидела, невозмутимо откинувшись на подушки и упершись «доксами» в одеяло. Хитер и Сооджин наблюдали за происходящим с тем же выражением, которое я видела у них на лицах во время сцены обезглавливания из ужастика «Реаниматор».

– Господи, какая же ты крутая, твою мать! – Схватив Лиззи за бедра, Ричард привлек ее к себе и поцеловал в правую грудь прямо через рубашку. После чего оглянулся на нас: – Вы все крутые! Не ревнуйте. Давайте что-нибудь сделаем!

Лиззи схватила левой рукой «иглы» в его прическе и равнодушно посмотрела на нас.

– Снимай штаны, Ричард. Посмотрим, как ты что-нибудь сделаешь.

Она легонько оттолкнула его, и он, соскочив с кровати, втянул еще одну дорожку кокаина, после чего гипервозбужденно стянул с себя брюки и белые трусы.

– Вот теперь ты говоришь дело! Да! – Усевшись на краю кровати, Ричард широко раздвинул ноги и, обхватив Лиззи за талию, буквально усадил ее между коленей лицом к себе. Лиззи наклонилась у него между ног, а Ричард откинулся назад, закрыв глаза, но не рот. – Соси, шлюха, стерва! Господи, ты же от этого тащишься, правда?

Размеренные движения Лиззи напомнили мне варана, которого я видела в зоопарке: его тело действовало в каком-то двусмысленном промежутке между органикой и механикой. Когда она потянулась к ножнам, я соскользнула с кровати, спеша уйти как можно дальше от того, что должно было произойти. Лиззи занесла нож над артерией Ричарда в том нежном месте, где нога соединяется с остальным телом.

– Какую же дерьмовую музыку ты слушаешь, Ричард!

Он недоуменно открыл глаза.

– Что?

И Лиззи нанесла удар. Должно быть, лезвие было невероятно острым, поскольку она молниеносно сделала два разреза – по одному на каждом бедре. К сожалению, кокаин обострил рефлексы Ричарда до сверхъестественной быстроты. Мгновенно усевшись в кровати, он схватил Лиззи за горло. Лиззи начала вырываться, а Хитер, ракетой метнувшись вперед, подобрала нож и вонзила его Ричарду в спину. Из промежности у него хлестал неиссякающий поток крови, как в ужастике Кроненберга [54].

Мне хотелось броситься к ним и остановить происходящее, однако более мощная сила увлекла меня к двери. Я попятилась назад, стараясь смотреть и в то же время не смотреть на фигуры на кровати, дергающиеся в такт музыке. Наткнувшись на дверь, я почувствовала обжигающую боль в руке, и вот я уже выбежала в коридор. Как оказалось, сверхъестественные силы были тут ни при чем: меня тащила за собой Сооджин, так глубоко вонзившая ногти мне в руку, что какое-то благословенное мгновение я не чувствовала ничего, кроме физической боли.

– Уходим отсюда! На хрен этого типа! На хрен все!

Сооджин плакала, я тоже плакала, и никто из тех, кто сидел на диванах в гостиной, похоже, не нашел в этом ничего странного. Неужели для молоденьких девушек нормально с криками и в слезах выбегать из комнаты, где Ричард слушает музыку? Возможно, так оно и было.

– Пока, дамы! – прозвучал у нас за спиной чей-то ленивый голос.

Мы закружились по винтовой лестнице, подлезли под цепочкой и выскочили на холодный воздух, в котором еще звучала плохая музыка, исполняемая в шатре. Прошло всего полчаса с тех пор, как мы сюда пришли.

Качки у входа, увидев нашу размазанную по лицам косметику, смутились и любезно вызвали такси. Один потрепал меня по голове.

– Надеюсь, вы приятно провели время.

Я посмотрела ему в лицо, и мне захотелось его убить.

Всю обратную дорогу домой мы с Сооджин сидели молча, обнимая друг друга. Она заверила меня в том, что за такси заплатит ее сестра Джун – между ними был заключен своеобразный договор «гарантированного взаимного уничтожения», согласно которому они помогали друг другу ускользать от родительского наблюдения. Уткнувшись лицом в приятный аромат шеи Сооджин, я вдыхала запахи духов и ароматизированных сигарет. Удивительно, но мне доставляло утешение сознавать, что Тесс была права. Я уверяла себя в этом. Мне больше нельзя было дружить с Лиззи.

Мы с Морехшин добрались до Чикаго в начале августа. Одежда на нас провоняла насквозь за три недели в лодке Сикейка, а затем ее окончательно доконали несколько дней в поезде. Вернувшись в свою комнату, расположенную рядом с комнатой Софы, я поставила в ней койку для Морехшин. Стало очень тесно и душно, не помогало даже открытое окно. Жара смешивалась со зловонием от реки, образуя в воздухе чуть ли не различимую на глаз пелену.

– В твоем времени в городах пахнет так же? – Я постоянно пыталась вытянуть из Морехшин какие-нибудь подробности о будущем, задавая вроде бы невинные вопросы.

– Во всех городах по-разному.

– Но здесь просто настоящий смрад. Все дело в скотобойнях.

– Мне все равно.

Я с отвращением фыркнула. Однако я вынуждена была признать, что, когда мы подошли к «Алжирской деревне», у меня возникло такое ощущение, будто я вернулась домой. За два месяца моего отсутствия объединенные в профсоюз строители завершили возведение колеса обозрения (получив сверхурочные за ночную работу). Толпы народа заметно разбухли. О театрах «Мидуэя» писали такие знаменитости, как Марк Твен, что привлекало гостей с обоих побережий и из Европы. Прежде выставка напоминала скорее ярмарку, теперь это определенно был «Диснейленд». Семьи спорили, каким лакомством угоститься и на каком аттракционе прокатиться; мужчины в толпе жадно пили пиво, а девушки накупали сувениры. Выставка была в самом разгаре и будет завладевать разумом нации до самого своего закрытия в конце октября.

В театре мы с Морехшин застали самый конец утренних приготовлений. Асиль следила за тем, как рабочие расставляют стулья и занимаются освещением сцены. Несколько музыкантов репетировали свои партии.

Увидев нас, Асиль радостно вскрикнула и, подбежав, стиснула меня в объятиях.

– Я так рада, что ты вернулась! Мне пришлось выгнать трех швей, поскольку никто не умеет правильно нашивать монеты на куртки. – Затем она повернулась к Морехшин: – А вы… э… та кузина, о которой говорила Тесс?

Согласно