– Гребаный эмбрион… - только и смог я беззвучно прошептать в ответ, ибо мышцы уже окончательно задеревенели и даже собственный язык превратился в тяжеленное бревно и перестал слушаться хозяина.
Тем временем, Неназываемый вылепил из получившегося теста солидный кругляш, размером с крупную монету. Сжав его в кулаке, он обреченно сморщился, словно ожидая каких-то неприятностей, и покосился на небо. Наконец решившись, зачем-то втянул голову в плечи и, поднеся медаль ко рту, вдохнул в нее жизнь.
Бум! Небеса возмущено громыхнули, но никаких других кар не последовало. Вновь повеселевший бог взял мою безвольную руку, повернул ее к себе ладонью, и утвердил на ней артефакт, с явственно проступившей эмблемой Павшего – своеобразной стилизацией «инь» и «янь» - круговорота двух начал.
Сочувственно поглядев на меня, он шепнул едва слышную команду. Медаль засветилась, раскаляясь, а моя плоть противно зашипела, потрескивая и постепенно обугливаясь. Полоса жизни резко дернулась, и шустро поползла в сторону нуля. Павший не стал играть на нервах, оперативно подлечивая по мере проседания здоровья, и сквозь тошнотворный шашлычный дымок, наблюдая, как погружается в мою плоть багровый металл.
А я лишь беспомощно вращал глазами, мысленно обкладывая бога матюгами и одновременно благодаря за своевременную анестезию. Наконец, шипенье затихло, и отблески пламени перестали гулять по нашим лицам. Неназываемый разогнал в стороны последние струйки сизого дыма, внимательно оглядел почерневшую ладонь, и довольно цыкнув, коснулся пальцем моего лба, снимая онемение и восстанавливая чувствительность.
Я потер руки друг о друга, счищая запекшуюся корочку и оголяя здоровую розовую кожу, украшенную шрамом в виде эмблемы Павшего. Недовольно зыркнув на бога, пробурчал:
– А ошейник когда оденешь?
– В смысле?
– Ну как на Чебурашке – печать уже есть, осталось только строгач на шею.
Бам! Прилетел мне неслабый подзатыльник, отвешенный божественной дланью. Девяноста процентов здоровья – как не бывало. Я резко вскинулся, и с трудом удержал уже автоматически полетевшую ответку с правой, аккурат в челюсть скептически глядящего бога. Все-таки бить главу пантеона кулаком в лицо – это не комильфо. Вот ежели адамантовым клинком, да под седьмое ребро…
– Успокоился? – невозмутимо уточнил Павший.
– Но затаил! – не стал прогибаться я. – В чем я не прав?
– Во всем! У Чебурашки – таки да, печать собственника и принадлежности. А у тебя – великий дар Верховного Бога, создавая который я немало рисковал, понимать надо!
– И в чем риск? – уже успокаиваясь, поинтересовался я, кивком благодаря Макарию, что отвлекшись на секунду от щенят, отлечила мое резко пошатнувшееся здоровье.
Неназываемый так-же сменил гнев на милость, похоже, что он был очень горд проделанной работой, и как всякому мастеру, ему не терпелось похвастаться.
– Понимаешь, каждое действие - это камушек на шаткие весы всемирного равновесия. Но так как калибры у нас все же разные, то в моем случае это огромный валун, а в твоем – песчинка. Хотя в нужном месте и в нужное время – и она способна вызвать лавину. Впрочем, это уже лирика. Так вот, столь явно вмешиваясь в ход событий, я нарушаю хрупкий баланс, не только даруя светлым богам право на ответные действия, но еще и подставляясь под возможную компенсаторную подстройку самого мироздания. А уж как она себя проявит – никогда не угадаешь. Быть может, где-то сейчас родился великий святой или свиток заклинания невероятной силы вдруг выпал из убитого светлым паладином монстра, кто знает…
Бог на секунду задумался, уставившись неподвижным взглядом в неведомые дали. Н-да, дела… Наконец Павший очнулся:
– Впрочем, учитывая тотальный перевес, который на данный момент имеют светлые боги – я не особо беспокоюсь о происках мирового равновесия. Напротив, оно сейчас играет в одни ворота, практически в поддавки, позволяя нам хоть немного восстановить возникший дисбаланс. Именно этим частично объясняются наши последние успехи, и вынужденная пассивность оппонентов. Ты не скалься и не обольщайся, конкретно твоя судьба, слабо беспокоит всемирное равновесие – сметут с игровой доски и не заметят, халявы не будет. Опасней другое – своими действиями, оживляя мир и придавая ему все большую уникальность, мы сами разводим в стороны две реальности: Землю и Друмир. Пуповина соединяющая миры растягивается, истончаясь и звеня от натуги, прислушайся…
Впечатленный вскрывшимся инсайдом я навострил уши – ветер гудит, пчелы жужжат, шумит листва… Или не пчелы? А может и не ветер? Я поднял брови, вопросительно уставившись на бога. Тот грустно улыбнулся и согласно прикрыл глаза. Б-р-р…
Я потряс головой, по мультяшному вытряхивая из головы ноты и звуки. Мистифицирует меня Неназываемый. Божество радостно осклабилось и заржало. Во засранец! Отсмеявшись, Неназываемый вновь стал серьезен:
– На самом деле чувствительности к астралу ты, как и все остальные сорвавшиеся, еще не развил. Заметить напряжения небесных сфер вряд ли сможешь, но поверь – они велики. Скоро, очень скоро, материнская пуповина оборвется, и миры разойдутся как в море корабли… Что нас ждет после этого – остается лишь только догадываться.
Я наморщил лоб:
– Если Друмир уйдет в автономное плаванье, это будет означать, что обычные игроки тупо отключатся и навсегда потеряют возможность войти в игру? Ведь среди пятидесяти миллионов персонажей, сорвавшихся едва ли больше двух процентов! Это же Судный день какой-то… Опустевшие в одно мгновенье замки, заброшенные улицы, тишина в чатах… Б-р-р-р…
– Не совсем так, - поправило меня божество. – Во-первых, твоя главная ошибка: не «игра», а живой, полноценный мир, пусть и созданный искусственно посредством вашей веры усиленной искрой творца. Второе – верно, сорвавшихся едва ли наберется миллион, однако, вы проводите в игре двадцать четыре часа в сутки, а не три, как среднестатистический персонаж. Именно поэтому, в любой произвольный отрезок времени количество оцифрованных на виртсервере не меньше семи-восьми, а то и десяти процентов. Ну и не забывай об энпиэсах, их ведь на порядок больше чем игроков и они точно так же подвержены феномену развиртуализации как и сам Друмир. Руата, Ллос – достаточно материальны, не так ли?
При упоминании коварных дамочек меня в очередной раз передернуло. Это да, живее всех живых, не к ночи будут упомянуты. Вывороченные некогда суставы до сих пор пугают фантомными болями… Но сейчас, я думал не о дроу – перед моими глазами мелькала запыленная колона уставших гнолов, бредущих под жарким солнцем в глубины земель Фронтира. Беженцы, первые беженцы Друмира.
Внимательно наблюдающий за моим лицом Павший удовлетворенно кивнул:
– Понимаешь, значит. Именно в этом часть твоей силы и основное преимущество. Умение мыслить нестандартно, совершать интуитивные, но выигрышные поступки, потрясающее погружение в мир, без разделения персонажей на живых и нарисованных. Ты щедро делишься своей верой, как сеятель разбрасывая семена жизни во все стороны. Гончие, бригадир гоблинов Арлекино, тролль-альбинос Умка созданный для переноски боеприпасов, страдающий от одиночества дух-хранитель замка Бэрримор – многим бы стоило тебя поблагодарить… Продолжай в том же духе, ищи союзников среди коренных жителей Друмира. Это огромный и пока что абсолютно не востребованный ресурс.
Я задумчиво кивнул, перебирая в голове возможные персоналии: харизматичный Гунар – торговец острым железом, костяной дракон со своим вечно голодным выводком, надежные как клинок горлорезы – всех их я был бы рад увидеть под знаменами клана Детей Ночи. Отшельник Грым – мой первый встреченный в игре персонаж, практически учитель! Как я мог позабыть старого Грыма, это же готовый жрец Неназываемого, его-то уж точно следует пригласить в первых рядах!
Я даже дёрнулся всем телом, порываясь встать и бежать, агитируя за советскую власть направо и налево, но тяжелая ладонь Неназываемого припечатала меня к земле:
– Погоди, успеешь еще. Запамятовал, с чего вдруг мы подняли эту тему?
Ой, блин, реально ведь позабыл об артефакте! Я в сердцах хлопнул себя ладонью по лбу и тут же в кувырке через спину улетел назад, по пути щедро разбрасывая искры из глаз. Сидя на коленях в пыли, с удивлением рассматривал помеченную божественным логотипом ладонь – фигасе силища, в этом и заключается подарок Павшего? Взглянул на бога, но тот лишь удивленно покачал головой:
– Случайный эффект, наверное, пройдет со временем… Основной функционал артефакта в другом – мне бы не хотелось брать штурмом цитадель Ллос, вытаскивая своего жреца из ее уютных пыточных камер. Поэтому и озаботился твоим выживанием – в случае проседания здоровья ниже критического уровня, весь последующий урон примет на себя мой дар. Считай его последней линией обороны, если уж арт принялся глотать причитающиеся тебе удары – дело труба, пора делать ноги. Не геройствуй и не истрать защиту понапрасну, предмет одноразовый, регенерации и восстановлению не подлежит.
