Наши аудиокапсулы выявил и рентгеноскоп, и детектор металла, но хирургические операции - это уже за пределами компетенции охраны. Они торопливо посовещались, после чего их начальник решил, что предметы, имплантированные под кожей, оружием можно не считать. У нас взяли отпечатки пальцев, сфотографировали сетчатку и только тогда провели в приемную. Но сразу к Президенту пустили только одного Старика.
Спустя какое-то время нам тоже позволили войти. Старик нас представил, и я смущенно промямлил что-то в ответ. Мэри лишь сдержано поклонилась. Президент сказал, что рад с нами познакомиться, и "включил" свою знаменитую улыбку - ту самую, что вы часто видите на экране телевизора, - отчего мне сразу поверилось, что он действительно рад встрече. Я вдруг почувствовал себя тепло, спокойно и перестал смущаться.
Первым делом Старик велел доложить обо всем, что я делал, видел и слышал, выполняя последнее задание. Добравшись до того места в рассказе, где мне пришлось убить Барнса, я попытался поймать взгляд Старика, но он смотрел куда-то в пространство, и я не стал упоминать о его приказе стрелять. Сказал просто, что убил Барнса, защищая второго агента, Мэри, когда управляющий телестудией потянулся за пистолетом. Старик тут же меня перебил:
– Полный отчет!
Пришлось добавить про его приказ стрелять. Президент перевел взгляд на Старика, но больше никак не отреагировал. Я рассказал о паразите и, поскольку никто меня не останавливал, обо всем, что случилось после.
Затем настала очередь Мэри. Она довольно сбивчиво пыталась объяснить Президенту, почему рассчитывает на какую-то реакцию со стороны нормальных мужчин - реакцию, которой не было у молодых Маклэйнов, полицейского и Барнса, - но тут он сам пришел ей на помощь. Президент улыбнулся и сказал:
– Милая девушка, я вам охотно верю.
Мэри покраснела, Президент дослушал ее до конца уже с серьезным выражением лица, и на несколько минут задумался. Затем обратился к Старику:
– Эндрю, твой отдел всегда оказывал мне неоценимую помощь. Случалось, отчеты, что ты присылал, поворачивали развитие истории…
Старик фыркнул.
– Значит "нет", так?
– Я этого не говорил.
– Но собирался.
Президент пожал плечами.
– Я хотел предложить, чтобы твои молодые люди нас на время оставили.
Ты, конечно, гений, Эндрю, но и гении ошибаются.
– Видишь ли, Том, я предвидел подобную реакцию. И поэтому привез с собой свидетелей. Это не гипноз и не наркотические галлюцинации. Можешь вызвать своих психологов - пусть попробуют поймать их на лжи.
– Я не сомневаюсь, что в подобных вещах ты разбираешься даже лучше, чем любой из моих специалистов. Взять, например, вот этого молодого человека - чтобы выгородить тебя, он готов пойти на риск быть обвиненным в убийстве. Ты буквально вдохновляешь на преданность, Эндрю. А что касается молодой леди - право же, Эндрю, я не могу начать военные действия, опираясь только на женскую интуицию.
Мэри шагнула вперед.
– Господин Президент, - сказала она убежденно, - я абсолютно уверена в том, что говорю. Я всегда это чувствую. Не могу объяснить, как именно, но те люди не имели ничего общего с нормальными мужчинами.
– Да, но вы упускаете из вида вполне очевидное объяснение - возможно, это и в самом деле, извиняюсь, "евнухи". Такие несчастные, увы, встречаются. И по законам вероятности вам запросто могли встретиться четверо за один день.
Мэри умолкла. Зато заговорил Старик:
– Черт побери, Том! - Я даже вздрогнул: ну разве можно так разговаривать с Президентом? - Я ведь знал тебя еще в те дни, когда ты работал в сенатской комиссии, а сам я был у тебя главной ищейкой. И ты прекрасно понимаешь, что я не пришел бы к тебе с подобной сказкой, если бы мог найти какое-то другое объяснение. Как насчет космического корабля? Что там внутри? Почему я не мог попасть на место посадки? - Старик вытащил снимок, сделанный с космической станции "Бета" и сунул его под нос президенту.
Это, однако, не произвело на него никакого впечатления.
– Ну как же, факты… Мы оба с тобой неравнодушны к фактам. Но кроме твоего Отдела, у меня есть и другие источники информации. Вот этот снимок, например. Ты, когда звонил, особо подчеркивал важность фотоснимка. Однако местоположение фермы Маклэйнов, указанное в земельных книгах округа, полностью совпадает с координатами объекта на этой фотографии. - Президент поднял взгляд и посмотрел на Старика в упор. - Я однажды заблудился в окрестностях собственного загородного дома. А ты, Эндрю, даже не знаешь тех мест.
– Том…
– Что, Эндрю?
– Ты случайно не сам ездил проверять карты округа?
– Нет, разумеется.
– Слава богу, а то бы у тебя на плечах уже висело фунта три пульсирующего желе - и тогда Соединенным Штатам конец! Можешь не сомневаться: и клерк в столице округа, и агент, которого ты послал, уже таскают на плечах таких паразитов. Да, и шеф полиции Де-Мойна, и редакторы местных газет, и авиадиспетчеры, и полицейские - короче, все люди на всех ключевых постах. Том, я не знаю, с чем мы столкнулись, но они-то наверняка понимают, что из себя представляем мы, и планомерно отсекают нервные клетки социального организма прежде, чем эти клетки смогут послать сигналы. Или же взамен истинной, выдают ложную информацию, как в случае с Барнсом. Так что, господин Президент, вы должны немедленно отдать приказ о жесточайших карантинных мерах в этом регионе. Другого пути нет!
– Да, Барнс… - тихо повторил Президент. - Эндрю, я надеялся, что мне не придется прибегать к этому… - Он щелкнул тумблером на селекторе.
– Дайте мне станцию стереовещания в Де-Мойне, кабинет управляющего.
Экран на столе засветился почти сразу. Президент нажал еще одну кнопку, и включился большой настенный экран. Перед нами возник кабинет управляющего станцией, где мы побывали всего несколько часов назад.
Почти весь экран заслоняла фигура человека - и это был Барнс.
Или его двойник. Если мне случается убивать кого-то, эти люди никогда не восстают из мертвых. Увиденное меня потрясло, но я все же верю в себя.
И в свой лучемет.
– Вы меня вызывали, господин Президент? - Судя по голосу человек был несколько ошарашен оказанной ему честью.
– Да, благодарю вас. Мистер Барнс, вы узнаете этих людей?
На лице Барнса появилось удивленное выражение.
– Боюсь, нет. А должен?
Тут вмешался Старик.
– Скажите ему, чтобы пригласил своих секретарей и помощников. Президент удивился, но просьбу выполнил. В кабинете появились еще несколько человек - в основном, девушки, - и я сразу узнал секретаршу, что сидела в приемной Барнса. "Ой, да это же Президент", - пискнула вдруг одна из девушек.
Нас никто не узнал. В отношении меня и Старика это не удивительно, но Мэри выглядела так же, как и тогда, и я не сомневаюсь, что у любой женщины, которая ее видела, образ Мэри врезался в память навсегда.
И еще я заметил: все они сутулились.
После этого Президент нас просто выпроводил. Прощаясь, он положил руку Старику на плечо и сказал:
– В самом-то деле, Эндрю, республика выстоит. Худо-бедно мы ее вытянем. Спустя десять минут мы уже стояли на холодном ветру на платформе Рок-Крик. Старик словно стал меньше ростом и действительно постарел.
– Что теперь, босс?
– А? Для вас - ничего. Отдыхайте до дальнейших распоряжений.
– Я бы хотел еще раз заглянуть к Барнсу.
– В Айову не суйся. Это приказ.
– М-м-м… А что ты собираешься делать, если не секрет?
– Собираюсь махнуть во Флориду. Лягу на горячий песок и буду ждать, пока весь мир не полетит к чертям. Если у тебя хватит ума, ты поступишь так же. Времени осталось совсем немного.
Он расправил плечи и двинулся прочь. Я расправил плечи и двинулся прочь. Я обернулся, но Мэри уже ушла. На платформе ее не было. Я догнал Старика и спросил:
– Прошу прощения, босс, а где Мэри?
– А? Отдыхает, надо полагать. Все. Меня не беспокоить.
Я хотел было разыскать Мэри по отдельской системе связи, но вспомнил, что не знаю ни ее настоящего имени, ни кода, ни идентификационного номера.
А скандалить и требовать, чтобы мне нашли ее по описанию, просто глупо.
Только в "Косметике" знают, как на самом деле выглядит агент, но они ничего не скажут. Сам я знал только, что она дважды была на задании рыжеволосой и выглядела - на мой вкус - как объяснение "почему мужчины дерутся". Попробуйте закодировать такую информацию в телефонный аппарат!
Короче, я просто снял себе комнату.
Проснулся я уже в сумерках и от нечего делать просто смотрел в окно, наблюдая, как оживает с приходом ночи столица. Огибая мемориальный комплекс, уходила вдаль река. Выше по течению, за границей округа, в воду добавляли флуоресцин, и от этого река светилась в ночи переливами розового, янтарного и алого цветов. По ярким полосам сновали туда-сюда прогулочные катера, до отказа набитые парочками, у которых, без сомнения, "одно на уме".
