машину. Да она даже и пяти препятствий не прошла. – Земля вызывает Эллиота, приём?
– Ах, прости, я слышал тебя, – Эллиот устало потирал виски под надоедливое цоканье друга, но вскоре одарил парня широкой улыбкой. Хоть он и знал Ская как свои пять пальцев, но бывали моменты, когда своими действиями он вызывал в нём целую бурю эмоций, от чего хотелось просто заливисто засмеяться и аккуратно растормошить хорошо уложенные каштановые волосы.
– Мне кажется, что ты был далеко от темы разговора, – капли дождя нежно очерчивали скулы парня, который всё так же непрерывно наблюдал за малейшими изменениями в лице друга. – Снова думаешь о том, что дальше делать со своей жизнью? Разве ты не остановился на том, что пойдёшь в академию робототехники.
– Скай, лучше я поступлю в ненавистную космическую академию, нежели пойду по стопам своего отца. Разве ты не видишь, что вся эта академия – один сплошной фарс. Здесь каждый учёный – пешка в руках создателей города. Они беспрекословно выполняют всё, что скажут им свыше, словно какие-то безвольные существа. Там всё живёт за счёт бесконечных идиотских правил.
– Но как же твой отец… Почему ты думаешь, что он не ищет тебя?
– Уже после смерти матери он перестал быть моим отцом. Иногда некоторые поступки просто невозможно простить, ты ведь как никто другой знаешь это. Он не сможет найти меня, потому что я удалил отслеживающее устройство.
Метки зацвели на коже, приобретая новые изысканные рисунки. И Эллиот совершенно не боялся когда-нибудь встретиться со своим страхом лицо к лицу.
Он отдался своей фантазии и воспоминаниям. Бывает, что это единственное, что тебе остаётся делать.
Чёрные лабиринты, словно змеи, струились бесконечным потоком к горизонту, разрезали тонкими нитями ветвей золотистые пряди заката и тихо напевали мелодию ночи, которую Эллиот так ненавидел. Каждый день он боялся засыпать, отдавать своё тело на растерзание духам кошмаров, тёмным и беспощадным созданиям, которые всегда с упоением разрывали плоть парня под его нескончаемые мольбы. Кровь струилась потоками, застилая траву омерзительным липким слоем, но сколько бы он ни кричал, сколько бы ни поднимал изрезанные ладони к небу, чтобы наконец поймать луч света, его никто не спасал. Время. Казалось, оно не существовало в этом месте вовсе. Тёмные плиты стен, изрешеченные тысячью следами когтей, вечно холодная земля и ни единого звука. Тишина, которая давила на разум лучше любых истязаний. Эллиот прекрасно помнил слова матери о том, что он особенный ребёнок, имеющий свой уникальный окрас. Но, как показывала практика, любое отклонение от правил считалось дефектом общества и требовало немедленной утилизации. Такой была участь всех роботов и механизмов города. "Тёмный щенок среди породистых" – таким он чувствовал себя каждый раз, когда тихонько вытирал слёзы маленькими ладошками, сидя в углу комнаты, под ехидный смех ребят. Загнанный щенок с грустными чёрными глазами и извечно ободранными ладошками.
メ – Дорогой, ты снова подрался? – нежные ладони матери всегда успокаивающе скользили вдоль красных щёк, а теплые губы касались макушки. Спокойно.
– Мама, почему они такие безжалостные? Почему они ничего не чувствуют? – мальчик вздрагивал и тихонько выл от накатившей истерики, сильнее прижимаясь к женщине и сжимая мягкую ткань на спине маленькими кулачками. Как же было больно от непонимания, от одиночества в кругу людей, в глазах которых Эллиот видел только презрение. – Мне больно, я же тоже живой человек.
– Они разучились этому, Эллиот, очень давно.
Сердце с каждым разом всё тише билось в грудной клетке, стихая до нуля под мерное дыхание парня. Счётчик давно выключился, изредка подавая сигналы жизни громким писком механизмов. Усталый взгляд парня всё чаще скользил по сгорбившейся фигуре создания, которое внимательно изучало измождённого парня. Оно то и дело вздымалось в воздухе, держа в руках небольшие цепочки с шипами, и загадочно улыбалось. Вскоре тонкий коготь прошёлся вдоль вены, разрезая тонкую человеческую кожу, которая покрылась великолепной росой из кровяных капель. Они медленно скользили по бледному запястью прямо в сосуд того самого ожерелья, которое создание не отпускало ни на минуту с самого его появления возле парня. Эллиот готов поклясться, что совершенно не чувствовал своего тела, будто вовсе тряпичная кукла в мире кошмаров, который запер его внутри с самой смерти матери.
メ ~Только кровь истинного остановит затмение, прольёт свет на давно позабытое прошлое. Время остановит свой ход, и жизнь обретёт иное значение. Теперь я – твоя путеводная нить по ту сторону Мейрона и Айрона. Опасайся красной ленты~
3061 год.
05:45 утра.
За окном медленно светало, огненный закат властно возвышался над многочисленными небоскрёбами, забираясь первыми тёплыми лучами в окна людей, которые предпочли сидеть в тишине, просматривая старые детские книжки с пёстрыми картинками прошлой планеты, а не перестраивать счётчик жизни на новый плодотворный день. День, который обещал выстроить новое будущее с продвинутыми моделями роботов-уборщиков или сиделок для престарелых. Всех тех моделей, которые в обычной жизни заменяли нашу привычную рутину, выполняя все домашние дела в то время, когда хозяин вальяжно вышагивал по квартире, допивая последний бокал дорогого красного вина. Лишь Эллиот нервно ворочался на кровати, пытаясь побороть навязчивую сонливость. Сейчас ему меньше всего хотелось доводить свой организм до полного изнеможения после многочисленных пыток в сновидениях. После каждого сна его тело стремительно регенерировалось, но сейчас раны жутко зудели и окрашивали белые простыни уродливыми красными пятнами. Что же касается рук и его метки носителя «красного соулмейта», то он всячески старался прятать их под бинтами и длинными рукавами толстовок, отнекиваясь тем, что снова получил травму на гонках. Даже Скай не знал о том, что скрывает его друг. Эллиот не хотел ввязывать парня в свои проблемы, предпочитая справляться самостоятельно.
– Второй шаг сделан, но я совершенно не помню, в какой из поворотов я завернул. Разве смерть моей матери не была тем самым первым пожертвованием в игре, которого ты так хотел? – осколки кружки с громким треском разлетелись по кафелю, на который мгновенно осел Эллиот, зарываясь руками в свои светлые пряди. – А, призрак времени? Перестань молчать!
~Cпасите меня, освободите от этих пут. Мне страшно, но я ничего не чувствую? Так и должно быть. Почему здесь так темно и сыро? Меня никто не слышит. Спасите меня, пожалуйста. Они гонятся за мной по пятам даже ночью, я должен бежать, ведь так? Они меня поймают, если я спрячусь. Мне страшно. Бирюзовые глаза.~
Фразы расцветали на коже парня буква за буквой, кричали истошно. Едкие, чёрные, как смоль. Душили, но также рьяно пытались устремить взгляд на собственное запястье
