всего за какую-то жалкую кучу денег можешь пережить день своей самой любимой знаменитости. Только тут Джей смотрел из глаз не блистательного актера с миллионами фанатов, а московского фрика-визуализатора с ожирением.
Красноватый свет, дым, ступени. В ноздри ударил запах дешевого курева и синтетических коктейлей. Из-за стен доносился шум, стандартное «тыщ-тыщ» рейва и тонкий, но пронзительный, кукольно-звонкий голосок исполнительницы.
Клуб? Клуб.
Он — Китти — топтался на лестнице, отчего-то не решаясь спустится. Сзади хлопала дверь, каждый раз принося запах освежителя воздуха, едва маскирующего туалетную вонь. Мимо спускались люди. Китти прижимался к стене и смотрел вниз, взгляд долгое время не мог сфокусироваться то ли из-за выпитого алкоголя, то ли из-за дыма и тусклого света, то ли от волнения самого Китти. Сквозь шум музыки и болтовню мимопроходящих начали все четче и четче проступать крики.
От внезапного ужаса Джей едва не вынырнул обратно из искусственного видения в реальный мир. Он не узнал этот голос, но догадался. Из-за собственной просьбы недавно — догадался.
«Хоть что-нибудь из того времени, когда ты виделся с Флешкой и со мной».
Флешка. Это она кричала там внизу, безнадежно отбиваясь от четверых уродов. Двое держали ее, один что-то ласково говорил, пытаясь подключиться к ее мозгу. Последний стоял чуть поодаль, с едкой улыбкой пресекая вялые попытки вмешаться. Может, случись тут изнасилование или избиение, кто-то и поднял бы шум, но форма насилия в среде носителей информации приобретала отчетливо профессиональный окрас. Не суйся — за четырьмя отморозками стоят отморозки покруче. Которым до одури надо вскрыть мозг отдельного человека, пусть даже вскрытие это превратит его в калеку. Может, эта девка не выполнила задание. Может — пыталась утаить что-то от заказчиков. Может... Может, это и впрямь четыре дегенерата хотят по-быстрому срубить бабла на чужой информации.
Ты никогда не узнаешь.
Поэтому — лучше не встревать вовсе.
Джей понятия не имел, о чем думал тогда Китти, но чувствовал, как у него трясутся колени. Возможно, он и переборол бы собственный страх и бессилие, рискнул бы вступиться или наоборот — решил бы уйти вместе с другими посетителями, вернуться к рейву и тонкоголосой певице, синтетическим коктейлям и дешевым сигаретам.
Этого он тоже никогда не узнает.
Кто-то практически врезался в Китти плечом. Вероятно, из-за его фрик-облика — изображение в чужих имплантах не совпадало с реальностью, и мимопроходящий вполне мог задеть Китти, считая, что просто столкнулся с внезапно материальным воздухом. Китти поймал взгляд нового пришельца — рассеянный, из-под полуприкрытых век. Полуулыбка, как у наркомана, нечеткие движения. Человек как будто был пьян и искренне наслаждался этим, внушительный, довольный и уверенный в себе настолько, что даже при не слишком высоком росте и не самой крепкой фигуре он вдруг заполнил собой все пространство лестничного пролета.
Он выглядел как... На ум приходили только сетевые сравнения — вирус? атакующая программа? слепленный каким-нибудь чрезвычайно самоуверенным хакером сторож с настолько искусно прописанным поведением, что создавал иллюзию настоящей личности?
Джей упорно не мог воспринимать его как реального человека.
Он... никогда не вел себя подобным образом. Он никогда не выглядел так!
Но Китти совершенно точно смотрел именно на него. На Джея.
Скользнув по Китти равнодушным взглядом, он — оно? — тот, другой Джей стал спускаться по лестнице расхлябанным, размашистым шагом, чудом не падая на ступенях. Одежда — черные штаны и черный же свитер — выглядела так, будто ее пытались разорвать. Сквозь дыры в свитере виднелась матовая, поглощающая свет броня. Ткань задралась на спине, над торчащей из-за ремня рукоятке пистолета. По пути этот человек старательно стирал что-то со щеки — в неровной красной подсветке его рука выделялась, слишком темная по сравнению с кожей лица. Он стирал, но больше, выходило, размазывал по щеке что-то темное, с влажным отблеском. Действовал будто по протоколу, а не из реального желания очиститься.
Другая рука, вниз от закатанного до плеча рукава, металлически блестела — Джей даже в бреду бы узнал собственную «Тэцуо», еще не обернутую в синтетическую кожу.
Он не мог больше сопротивляться и обманывать себя, считая, что там, в памяти Китти, спускается по ступеням, размазывая кровь по лицу, кто-то другой. Кто-то — но никак не он.
Его попытки отбиться от воспоминаний, которых он сам же так ждал, уже выглядели неимоверно глупо.
Джей спустился, улыбнулся чуть шире и коротко, не замахиваясь, впечатал кулак в челюсть того самого ублюдка, только собравшегося сказать ему, чтобы не встревал в местные разборки с девушкой-флешкой.
Он почти не использовал роботизированную руку — то есть, не бил ей, хотя так было бы надежнее. Он только зафиксировал того парня в хватке и несколько раз быстро, очень быстро ударил его в лицо. Китти видел, как ноги того с каждым ударом подкашиваются все сильнее и сильнее, как быстро он из прямоходящего человека превращается в мешок с дерьмом. Бросив его, Джей все с той же ленивой улыбкой повернулся к оставшейся троице — они так и не сообразили бежать. Наоборот — решили, что могут что-то ему противопоставить.
Джей подумал, что и сам нынешний не смог бы ничего противопоставить себе тому.
Он ушел спустя несколько минут, не взглянув на до полусмерти испуганную Флешку, сжимающую голову и пытающуюся отползти от трупов. Все так же — лениво, слегка покачиваясь, будто бы выжрал дополнительный коктейль, а не только что от души потоптался по людским телам.
Китти только тогда смог отвести взгляд. Словно дернуло его что-то, он бросился вверх по лестнице, к туалету. Стало ясно, почему после Джея никто вниз не спустился — двое парней занимались тем, что во всех подробностях снимали на смартфоны картину чьей-то смерти. Один из них уставился на Китти, пробормотал что-то про то, что куколкам вроде нее не стоит смотреть на такое, но мешать не стал.
Из сорванного крана хлестала вода, но даже эта струя не могла стереть вездесущую красноту — лишь размывала ее до розовых пятен, под стать веселенькому клубному неону. Сам кран торчал из глотки трупа, поблескивая в распахнутом рту, на запрокинутой голове. Кусок раковины углом врезался в его шею, оттуда все еще била, соревнуясь с водой, кровь.
Особенно хорошо на светлой стене выделялся косой красный след — он был знаком уже настоящему Джею. Нечто похожее он видел недавно в кабинке в аэропорту, и оно спровоцировало ту вспышку боли — если верить Милене, признак того, что его настоящие воспоминания прорываются сквозь фальшь.
Пятно и брызги. Мозги ему — какому-то мужику,
