нэко, то лисодевочка — кицунэ?
На самом деле — это не важно, важно, что кофе она смолола при мне и с джезвой управлялась вполне сноровисто. А еще добавила кардамон. Как мой папа делал…
— Я раньше не видал тебя тут, — сказал тролль. — Не местный?
— Я из Вышемира, это — в земщине, тут недалеко. Про ваше место Бахар Двухголовый сказал, — я протянул бармену визитку, которую оставил мне черный урук. — Посоветовал зайти, если буду в Мозыре. Мы с ним работали в Мнемозино…
— О-о-о, сам генеральный есаул, надо же! Не видел его с самого дела под Сколе… Как он там?
— Огромный, черный, искрометный, — пожал плечами я. — На самом деле я хотел прикупить ноутбук, но уже заимел его тут, в Стрельской Аномалии… Но не зайти не мог, уж больно много про вас баек ходит. Я слыхал про орочью ЧВК, но что еще и вот такие заведения у вас интересные — это даже удивительно! Стильно, честно признаюсь, мне — нравится. И кофе пахнет отлично!
— Про ЧВК слыхал, да? — тролль общался со мной запросто, я спиной чувствовал — в зале тоже все расслабились. — Ты небось тоже — из служивых? Недавно с фронта?
— Комиссовали после контузии месяца полтора назад.
— Понятно. И земский… Потому и не в курсе, да? Ну, так я тебе так скажу, Рыжий: с таких вот кофеен все и началось. На границе Хтони выпить чашку горяченького в безопасном месте и съесть жирненького — дорогого стоит. Наш атаман это сразу понял, так что Орда началась не с войны, а с кофе и шаурмы… Вот твое угощение, кстати! И питьевая вода — у нас бесплатно.
Обаяси, помахивая натуральным хвостом, принесла поднос с чашечкой кофе, дымящейся шаурмой и пластиковой бутылкой воды.
— Короче, пятнадцать, — сказал тролль. — За все. Добрый совет — к гоблинам не подсаживайся, обдурят. А больше свободных мест за столами нет. Лучше давай вон за стойкой устраивайся, сумку свою под ноги задвинь и кушай, брат, кушай!
И я решил последовать его совету.
Господи Боже, шаурма была настоящая! Как будто торчал на рынке битый час под палящим солнцем, потом нашел по запаху киоск со смуглым волосатым дядькой внутри, сунул деньги через прилавок, заляпанный кетчупом и засиженный мухами — и вуаля! Через пять минут уже откусываешь и глотаешь огромные куски, и забываешь про все на свете, мечтая только не заляпать штаны соусом от энтузиазма… В общем, шаурма действительно была прекрасная, залетела на ура.
Я в совершенно благодушном состоянии, простив всех и вся, облокотился на прилавок, мелкими глотками попивал кофе и посматривал на часы — стрелка их приближалась к десяти, сиречь — к двадцати двум, а завтра с утра нужно было еще идти в школу, на совещаловку…
— Пепел? Братко? Ты ли это? Живо-о-ой! — послышался до боли знакомый голос, я обернулся и увидел чудовищно родную белобрысую рожу сержанта Олега Мельниченко — Мельника, из моего, второго отделения второй роты отдельного специализированного гвардейского его высочества цесаревича Феодора Иоанновича поискового батальона!
В голове моей раздался громкий звон, я моргнул — и…
…Пахло затхлостью, сыростью и покойниками. Ныла расшибленная коленка, из носу текла кровь, правая рука сжимала черенок бритвенно заточеной малой пехотной лопатки.
— Вали, вали его, Пепел! — орал Мельник, судорожно дергая затвор заклинившего «татаринова».
Я наотмашь рубанул острой кромкой лопатки по шее упырю, разрубая мрази позвоночник, пинком отбросил тварь от товарища и огляделся. Штурм некрополя явно захлебывался.
— Зомби засели на парапете и прыгают на пацанов! Огонь, огонь!
Катакомбы наполнились грохотом автоматных очередей, каменная крошка, осколки, мат и пороховая гарь были повсюду, весь огромный фамильный склеп Кантакузенов оказался одной сплошной ловушкой, проклятые кровососы заманили нас сюда специально!
— Где чертовы нулевки? Мне нужны спецы из Поискового! — орал полкан из десантно-штурмового. — Здесь какая-то магическая хреновина на двери!
— Давай, Пепел, давай! — я подхватил автомат, и мы с Мельником помчались по коридору на помощь десанту.
Это нам наплевать на магию крови и колдовские печати, а вот десантов покрошит со страшной силой, и никакие амулеты не спасут. Куда подевались министерские маги, когда они так нужны? Вечно мы должны разгребать дерьмо, раз за разом…
— Пепел, ты как? Говорили же, что ты погиб тогда, под завалом? Как же я охренительно рад, братко! А-а-а, дай я тебя обниму! — я моргнул и увидел, что Мельник действительно полез обниматься.
Он был такой же, как раньше — медведеподобный, небритый, белобрысый, загорелый, веселый и в легком подпитии.
— Контузило, — развел руками я. — Комиссовали. Наверное, не зря. Меня, братко, клинит порой не по-детски… А сам как?
— Да вот — протез! — он постукал кибернетической ногой по полу и щелкнул пальцами: — Да и похрен, работает на десять баллов, даже думаю вторую металлическую ногу сделать. А в сервитуте девкам на такое плевать, некоторым даже нравится! Так что давай, Барбакан, налей нам на два пальца чего-нить крепкого! У меня тут братка живой!
Тролль, которого, оказывается, звали эдак исторично-фортификационно-архитектурно — Барбаканом, с самой невозмутимой рожей поставил два широких стакана, примерился своими толстыми, как копченая колбаса, пальцами и наплескал нам по добрых сто граммов какой-то шибко ароматной огненной воды.
— Э-э-э… — я с сомнением покосился на напиток. — Мне в Вышемир еще возвращаться… На работу завтра.
— Да найдем тебе транспорт, щас посидим часок, потом забросят тебя в твою земщину, че тут ехать, восемьдесят кэмэ, час езды… Давай, выпьем за тех, кто еще там! И за победу над балканцами!
Мы звякнули стеклом стаканов и выпили. Огонь прокатился по пищеводу, мне показалось — еще немного, и у меня из ноздрей дым повалит, но — обошлось.
— Так че там тебя накрыло? — спросил Олежа, щелкая пальцами и сигнализируя троллю о добавке. — Я же понял — как меня ты увидал, так и поплыл… У меня тоже бывает: кошмары снятся. И всегда — тот могильник под Четата Сорока — аж колотить начинает, просыпаюсь весь в холодном поту, бывает — ору, как не в себя… Фу, нахрен, отстой! Так что ты вспомнил-то?
— Некрополь Кантакузенов… — признался я. — Помнишь, когда у тебя автомат заклинило?
— А-а-а, как ты сраных кровососов лопаткой мочил? Просто гребаный мясник! — Мельник явно оживился и рубал воздух
