Ознакомительная версия.
— Мусиор, — сказал он, — когда Хэмфаст покинет башню, ты подберешь ему достойный дом и достойную временную жену. Думаю, для начала одной будет достаточно. Ты свободен.
Мусиор еще раз низко поклонился и, пятясь, скрылся за дверью. Я остался один перед лицом грозного хозяина.
Мертвые неподвижные глаза, как у рыбы или змеи, испытующе впились в меня, и я ощутил, как магические потоки взвились вокруг меня затейливыми узорами. Здесь не действует глаз орла, внезапно понял я. Жаль. Но это не мешает мне вглядеться в душу Оберика так, как в этом мире умею только я. Если, конечно, Оберик не обладает высшей магией.
Открыть душу разумного существа… Открыто. Посмотрим, что тут у нас… Что-то странное… Виртуальное золото, что ли… Точно! Прямая магическая нить привязывает его душу к золотому запасу государства, составляющему, кстати, девятьсот шестьдесят одну тысячу единиц и еще какие-то гроши. Много, очень много, средний халфлинг получает четыре золотых в месяц, два из которых отдает в казну в виде налогов. Здесь, в башне, около тридцати годовых доходов Сакред Вейла. Почему, интересно, Оберик не пускает это золото в оборот?
Что тут еще у нас есть? Заклинания. Нет, это не совсем заклинания, скорее это пути развития заклинательного искусства. Или не совсем пути… Моргот его разберет… Значит, пять относятся к магии природы, четыре — к магии хаоса, один — к магии смерти. Гм… магия смерти…
Неужели этот надменный эльф практикует некромантию? Какая гадость…
Ладно, с заклинательными путями разберемся потом. Локальный запас маны… ноль. Совершенно пусто. Куда это он растратил такое море энергии, на василисков всяких, что ли? Если так, то он дурак, простите за выражение.
Шесть позиций славы. Глупость какая, как можно измерять славу в каких-то количественных единицах? Нет, похоже, можно, тут есть какие-то сложные взаимосвязи, какие-то магические нити, уходящие вовне, как-то связанные с какими-то артефактами, размещенными в заклинательном покое этажом выше. Да, точно, я уже чувствую незнакомую силу под потолком этого зала…
И в этот момент голос Оберика прервал мои размышления.
— Ты солгал мне, Хэмфаст, — сказал он, — ты вовсе не герой.
— Я никогда не утверждал, что я герой, — возразил я, но Оберик меня не слушал. Он продолжал говорить:
— Во-первых, ты явился в Арканус не в Круге Призвания. Во-вторых, ты халфлинг, а значит, не способен к верховой езде.
— Я способен к верховой езде! — возразил я. — Просто в Арканусе не водятся пони, а…
— Заткнись, смертный! — В голосе Оберика прорезался гнев. — И не перебивай меня, пока я не закончу. Все герои способны к верховой езде, а ты не способен. В-третьих, у меня уже есть шесть героев, и седьмому герою нет места в моей душе. И в-четвертых, твоя душа — обычная душа халфлинга, она не содержит ничего характерного для героев. Ты совершенно лишен магических способностей…
Я непроизвольно хихикнул.
— …Ты не обладаешь никакими выдающимися умениями, ты просто ничтожный червь, возомнивший себя героем! — Голос Оберика сорвался на крик. — От тебя нет и не может быть никакой пользы, и тебя ожидает единственный путь, не дающий возможности выбора, — он сделал эффектную паузу, — на алтарь. Я вздрогнул.
— Почтенный Буридан уже пытался отправить меня на алтарь.
— Ты угрожаешь мне? — Оберик издал звук, отдаленно похожий на скрипучее хихиканье. — Ты, смертное ничтожество, смеешь угрожать мне, сильнейшему из хозяев? Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?
— Попробуешь отправить на алтарь, — ответил я. — Хуже уже не будет, не правда ли, почтенный?
— Не смей называть меня почтенным! — взвизгнул грозный хозяин. — Я не почтенный, я великий!
— И правда, чему тут оказывать почтение? — Мое истерическое веселье быстро превращалось в ярость. — Обычный индюк, пусть и великий.
— Кто такой индюк? — Оберик искренне удивился.
— Птица такая, вроде петуха, но втрое больше и с большой соплей под клювом.
— Ну все! — заорал Оберик и вскочил с трона. Он растерянно огляделся по сторонам, и я внезапно понял, что он не знает, как быть. Никто никогда не вел себя с ним подобным образом, и теперь, когда пришло время проучить наглеца, он просто не знает, что делать.
— Будешь испепелять? — спросил я, придав лицу простодушное выражение. — Или морду набьешь?
Оберик решил меня испепелить. Он взмахнул руками, и на меня обрушился огненный шар. Я не стал полагаться на неуязвимость, это меня спасло. Я взлетел под потолок, одновременно приняв невидимость, и посмотрел вниз. Уриэль говорил, что сильнейшее ручное магическое оружие, когда-либо изобретенное, — это инцинера. Он был неправ, огнешар, брошенный Обериком, намного мощнее, его хватило бы, чтобы полностью испепелить двух-трех средних хоббитов. Дверь, ведущая на лестницу, перестала существовать, и, начиная от края ковра, к ней вел жирный и какой-то маслянистый след, будто огнешар, сотворенный Обериком, содержал в своем ядре не искру первородного огня, а горшок земляного масла.
Оберик тяжело вздохнул и утер пот со лба.
— Вот урод, — пробормотал он, и его голос прозвучал чуть-чуть жалобно. Несмотря на жалобную интонацию, эти слова стали последней каплей.
Я вывел нить из открытой души Оберика, нащупал и насторожил элементал «Дематериализовать разумную душу». Одно мое магическое движение, всего одна остронаправленная мысль — и великий Оберик, хозяин четверти Аркануса, тьфу на него!… в общем, он исчезнет из реальности. Я отменил невидимость и опустился на пол.
— Кого ты назвал уродом, сопливый петух? — спросил я.
Оберик широко раскрыл глаза, но мгновенно справился с растерянностью. Он резко выбросил вперед обе руки, я попытался повторить маневр, позволивший уклониться от чудовищного огнешара, но на этот раз решение оказалось неправильным.
Потому что Оберик больше не пытался меня уничтожить, теперь он попытался обездвижить меня, опутав магической сетью, и это ему удалось, поскольку сеть раскрылась широким конусом от пола до потолка и перемещение не вывело меня из зоны поражения.
Тонкие белесые нити, липкие и полупрозрачные, живые и подвижные, в одно мгновение опутали меня, обвив каждый палец и проникнув в каждую складку одежды. Я успел применить заклинание невесомости и потому не рухнул на пол, как должен был, а висел в воздухе, как плотно упакованный кулек с провизией, и не мог сделать ни одного движения. Самое обидное было то, что я сразу узнал это заклинание — такую паутину выбрасывают гигантские пауки, живущие в бестиарии Сакред Вейла, но я и представить себе не мог, что это заклинание доступно кому-либо кроме пауков.
Я ощутил, как стягиваются магические нити, готовясь выбросить третье атакующее заклинание, я отчетливо представил себе, как второй огнешар врезается в дергающийся кокон, в который я превратился, и, не успев отчетливо подумать, что же я делаю, привел в действие заготовленное заклинание. Магические нити немедленно расслабились.
Я тяжело вздохнул и начал выбираться из кокона.
Глава вторая. ТРУДНО БЫТЬ ХОЗЯИНОМ
Это заняло минут десять, а может, и все пятнадцать, и когда я наконец сбросил с себя последнюю нить проклятой паутины, я почувствовал себя совершенно измотанным. Из последних сил я вскарабкался по ненормально крутым ступеням на трон Оберика и рухнул в поразительно мягкое кресло.
Моргот меня раздери, что же я наделал-то! Ну что мне стоило не доводить дело до прямого столкновения, обозвал бы Оберика индюком да и сиганул бы в окно, вот и все дела. Или заготовил бы заклинание не дематериализации, а перемещения куда-нибудь подальше отсюда, в какой-нибудь глухой лес, где можно продолжить разговор с хозяином по душам. Ну почему я всегда вначале действую, а потом уже думаю?!
Но все-таки каков надутый дурак этот Оберик оказался! Не такое уж большое преступление избавить мир от подобного существа. А если я собираюсь оставаться здесь до конца своих дней, пожалуй, я выбрал наилучший вариант из всех возможных в Арканусе. Если не считать за вариант стать Творцом, ха-ха. Брр… Что-то меня начинает на ха-ха пробивать, как Уриэля. Наверное, у него это такое же нервное. Брр…
Я поднялся с трона и поковылял в дальний угол зала. Повернул ручку двери, ведущей в заклинательный покой, и дверь распахнулась с оглушительным скрипом. Он что, никогда ее не смазывал? Узкая лестница с крутыми ступенями вывела меня на этаж выше, и я вступил в святая святых — заклинательный покой Оберика.
Большой зал, чуть меньше, чем приемная, но ненамного. Роскошный ковер на полу, расцвеченный непонятными сине-зелеными кляксами, наполненный магией. Я вгляделся в абстрактный узор более пристально и непроизвольно вздрогнул. Это не узор, это карта! Похоже, что эта карта живая, что изящные картинки, изображающие халфлингов, тварей, корабли и героев, не просто так нарисованы на ворсистой ткани. Если я правильно все понимаю, эта волшебная карта всегда отражает положение дел на текущий момент. Я потянулся взглядом к нарисованному городу, в центре которого нарисована синяя башня, и в моем сознании немедленно всплыло знание, что этот город называется Торвелл, что его население составляет шесть тысяч душ, не считая двадцать тысяч окрестных поселений, а уровень благонадежности населения равен девяноста пяти процентам. Ковер выдал мне информацию о структуре занятости населения, о количестве производимой сельскохозяйственной и промышленной продукции, но единицы измерения были настолько непонятно-мудреными, что вся эта информация пропала втуне. Более понятно насчет золота и маны — за месяц Торвелл производит сто пять тысяч золотых, из которых тридцать шесть тут же тратится на городские нужды, а остальное идет в казну. Шаманы города генерируют в месяц восемнадцать духов маны, из которых тринадцать — это обычная мана (выходит, бывает и необычная?), а пять тут же тратится на научные исследования и не может быть использована никаким другим образом. Странно. Гарнизон Торвелла составляют пять героев, тридцать халфлингов-шаманов и сто десять наемников: люди и эльфы, пешие и конные. Кстати, я так и не выяснил, откуда здесь берутся наемники — появляются ниоткуда, как дети Творца, или приходят к хозяину из каких-то отдаленных областей, чтобы предложить свои услуги?
Ознакомительная версия.
