Картина исчезла, сменившись другой. В течение трех секунд на экране бушевала настоящая блицбаталия. Глаза Ходлидея уже привыкли мгновенно различать образы танков и скорпионов, он умудрялся охватить взглядом сразу несколько эпизодов боя. Кругом были танки, ползущие по различного вида ландшафтам. Танки вели непрерывный огонь, скорпионы отступали.
В нижней части экрана другая синяя полоса показывала, как таяла шкала с процентами, но только совсем не так быстро, как прежняя. Битва все разгоралась, ЛИНкс не собирался сдаваться без боя. Минуты бежали, энергичное наступление мельтешащих фигурок замедлилось. Холлидей видел, что уничтожается все больше компонентов ЛИНкса и теперь графика просто уделяет внимание отдельным эпизодам сражения.
Синяя полоса выросла уже до девяноста пяти процентов. Холлидей смотрел, как на фоне причудливого кораллового лабиринта один из танков расправляется с закованным в металлические доспехи скорпионом. Поле зрения переместилось, теперь Холлидей видел другой танк, на сей раз стрелявший в своего врага среди пейзажа, сложенного из математических уравнений.
Веллман схватил его за руку и указал на синюю полосу. Вот указатель дополз до девяноста девяти процентов и двинулся дальше. Холлидею казалось, что теперь синяя полоса занимает все сто процентов шкалы.
На экране сейчас оставалась только одна сцена: последняя битва между программой Джо Косинского и сотворенг ным им монстром.
События демонстрировались с позиции танка, как будто камера располагалась за спиной у водителя. Танкист взмахнул рукой, словно при кавалерийской атаке, и танк рванулся вперед, сквозь вихри красноватого песка этого пустынного ландшафта. По курсу то и дело мелькал скорпион, удирающий по череде бесконечных дюн. Танк прибавил ходу, время от времени испуская залп при виде скорпиона.
Наконец дюны сошли на нет, превратившись в широкую и плоскую равнину. Холлидей убеждал себя, что все это – лишь визуальное отображение событий, имеющих место в Сети, битвы двух пакетов информации, где-то там, в таинственном далеке. Но мозг не вмещал подобную мысль. Сражение, проходящее у него на глазах, было куда более реальным.
Танк выполз из-за последней дюны и двинулся к скорпиону. Тот развернулся к противнику, сверкая серебристыми щитками и угрожающе занеся хвост. Танк дал залп и промахнулся, и тут скорпион ответил. Холлидей видел, как изогнувшийся аркой хвост испустил рубиновый луч лазера, луч ударил в танк и отбросил его назад. Танк ответил канонадой, одно из ядер угодило в скорпиона, и в воздух взлетели серебристые чешуйки панциря. Скорпион снова выстрелил, не попал, танк рванулся вперед для последнего удара. Скорпион, ЛИНкс, лежал на брюхе в пурпурном песке пустыни. Искалеченный хвост бессильно распростерся на земле, несколько сохранившихся ног отчаянно скребли землю.
Командир подался вперед к смотровой щели, взмахнул рукой, и ядра градом разнесли скорпиона в сверкающую на солнце пыль.
Синяя полоса в нижней части экрана сменилась бегущей строкой: Миссия завершена! Миссия завершена! Миссия завершена! Снова и снова.
Потом танкист обернулся, посмотрел с экрана и снял защитные очки. Победно подняв руку, им улыбался Джо Ко-синский.
Экран погас, в воздухе повисло странное ощущение незаконченности, но Ральф вдруг радостно завопил и бросился обнимать стоящего рядом инженера, тогда подключился и Веллман. Он шел от одного специалиста к другому, пожимал протянутые руки, бормотал поздравления.
Холлидей отошел к окну и стал смотреть в темноту. Странное волнение сдавило грудь. Освещенные улицы ночного Манхэттена громадными спицами убегали вдаль, как разноцветные следы трассирующих пуль. Перед глазами вновь возникло лицо Джо, его победная детская улыбка. Да он и был ребенком.
Кто-то подошел и тронул его за плечо. Веллман.
– Мы почти победили, Холлидей. Сыщик кивнул и поднял глаза.
– Да, теперь это только вопрос времени. Осталось отыскать раба, – отозвался он. – Но скольких он еще успеет убить, прежде чем удастся его схватить?
– Можно начать с установления личности этого человека, – предложил Веллман. – Это не служащий КиберТек. Имплантаты были только у Найджерии и Ривза. Это кто-то из других кибер-индустриальных концернов.
– Каких? Тайдманн? Мантони? Веллман ответил ему твердым взглядом.
– Как мог ЛИНкс попасть в ВР Мантони, Холлидей? Джозеф утверждал, что это закрытая, безопасная система.
– Он явился в систему Мантони, чтобы убить Джо, значит, он имел доступ в мозг кого-то из служащих Мантони, кому тоже произвели имплантацию. – Холлидей замолчал. Что-то шевельнулось в его памяти, но он сказал себе, что Барни ведь убил мужчина. Что за стереотипное мышление, черт возьми! Разумеется, убийца Барни воспользовался маской!
– Холлидей, – окликнул его Веллман. – Что с вами?
В этот момент Холлидей вспомнил встречу с работником фирмы Мантони, имеющим наноцеребральный интерфейс.
– Думаю, что я знаю, кто этот человек, – сообщил он потрясенному Веллману. – Это женщина. Женщина по имени Киа Йохансен.
Весь день, превозмогая растущее отчаяние, Анна искала свою возлюбленную.
Проснувшись утром, она увидела, что Киа по-прежнему нет. Квартира без нее казалась клеткой, из которой навсегда упорхнула птица. Этот образ не оставлял ее все время, покуда она металась по их общим излюбленным уголкам города. Может, потому Киа и ушла. Ее жизнь с Анной, их отношения стали слишком тягостными, обязывающими. У нее начала развиваться клаустрофобия. Очевидно, образ клетки возник не напрасно, Киа чувствовала себя в плену и решила вырваться на свободу. Вот она и ушла. Прекрасная, экзотическая птица расправила крылья и улетела.
Выразительная метафора, девушка, говорила себе Анна, но, видно, так оно и есть. В последнее время все у них было хорошо, никаких причин для такого ухода. Как это на нее не похоже! Молчать, скрывать свои тревоги. Раньше они обсуждали любую мелочь. Анна знала свою возлюбленную не хуже, чем себя самое.
Все началось позавчера, в ВР-лаборатории у Мантони. С самого инцидента в резервуаре Киа стала задумчивой и мрачной. Говорила, что работает над техническим вопросом, но прежде служебные проблемы никогда не влияли на их отношения.
Днем, пока Анна совершала патрульный обход баров и кафе в Гринвич-Вилладж, ей в голову пришла тревожная мысль. А вдруг что-то произошло с нейроимплантатом Киа? Вдруг это подействовало на ее разум? Может, туда проник какой-нибудь вирус и вмешивается в процесс мышления? Ведь очевидно, что уже пару дней Киа ведет себя совсем несвойственным ей образом… Анна пыталась засунуть эту мысль на задворки сознания, но она настойчиво возвращалась и возвращалась.
Весь день, а потом и вечер, когда угроза снегопада обернулась реальностью и метель закружила по улицам, Анна вытаскивала пустые билеты во всех барах и кафе, куда заглядывала. Она навестила общих друзей в окрестностях, позвонила тем, кто оставил город и обосновался в штате. Никто Киа не видел. В ответах друзей Анна начала ощущать нечто вроде сочувствия: всем им довелось перенести нечто подобное, и они вполне ее понимали. Они тоже теряли возлюбленных и познали горечь поисков сбежавшей подруги.
Анне хотелось объяснить, что здесь другое, что Киа больна, ей нужна помощь, медицинская, психиатрическая, даже техническая, черт возьми! Но она ничего не сказала, просто выдержала все улыбки и утешения и продолжила поиски.
Потом ей повезло. Она заглянула в Сохо, к Вэл, там частенько встречались альтернативные женщины. Расспросы привели к одной из сестер, та видела, как Киа входила днем в КомСтор на Бродвее. Если Анна поспешит, то может успеть туда до девяти, когда там закрывают.
Она взяла такси, добралась до КомСтора, почти вбежала туда, ожидая, что Киа сидит, подключившись к одному из терминалов. Внутри было пусто, заведение закрывалось, только трое клиентов напряженно смотрели в экраны. Разочарование оказалось таким сильным, что Анна ощутила его как физическую боль.
Она вернулась в Ист-Вилладж, зашла в бар, заказала пиво и села в одиночестве у окна. Если ей удастся отыскать Киа и помочь ей, все снова станет хорошо. Если она, Анна, вернет любимую женщину, то никогда больше не станет рисковать своим счастьем, отдавая все силы романам, которые не желают продаваться.
Неужели она слишком много времени уделяла работе? Ведь частенько бывало, что, когда Киа возвращалась домой, Анна была занята своей книгой и времени поговорить не оставалось. Если Киа вернется, говорила себе Анна, все будет иначе. Она будет меньше писать, больше времени уделять подруге.
А может, и вообще пора закончить с романами? Рукопись, над которой она сейчас работает, ничем не лучше других, отвергнутых издательствами за эти восемь лет. С чего это она взяла, что эта, в отличие от девяти предыдущих, завоюет наконец одобрение редактора?
