ахнули женщины
— На майские сезоны в столицу приедет некая Ирэн Виленская, помните такую? — графиня в дополнение к голосу сделала скорбное лицо
Баронесса Адлерберг закивала:
— Кажется там была какая-то история с … вашим сыном…, ой простите
Графиня уже достала платочек и приложив его к сухим глазам сообщила:
— К сожалению, да, эта женщина совратила моего мальчика, ушла от мужа и вот теперь снова едет в столицу, чтобы разрушить Кириллу жизнь, а ведь мы только что сговорились на помолвку с княжной Софьей Обуховой. Что теперь делать, ума не приложу.
И графиня снова приложила платочек к глазам.
Вскоре вернулись мужчины и подали десерт. На десерт было тоже модное нынче ягодное суфле на бисквите, его кушали десертными ложечками и ложечки эти у Аргамаковых тоже были из чернёного серебра, как и подстаканники с видами столицы.
Вечером Елизавета Ивановна спросила супруга, знает ли он что-нибудь про барона Виленского и его жену, на что генерал-майор Аргамаков лаконично ответил:
— Не наше это дело, Лизонька, сами разберутся.
И Елизавета Ивановна поняла, что графиня Балашова говорила правду.
А графиня Балашова довольная ехала домой, на завтра у неё было приглашение в салон дворян Алябьевых. Светлана Фёдоровна Алябьева отличалась большой общительностью и непременно раз в месяц организовывала литературные чтения, куда приглашались все высокородные дамы столицы. А сам Александр Васильевич Алябьев был главой мануфактур-коллегии, которая отвечала за организацию павильонов на мануфактурной выставке во время майских сезонов.
Елизавета Петровна уже предвкушала лица столичных сплетниц, когда она им расскажет про Виленскую.
Как недалёкого ума женщина, живущая исключительно в своём понимании окружающего её мира, графиня не понимала, что «земля круглая» и всегда и всё возвращается. Сейчас она находилась в полной уверенности, что всё делает правильно.
* * *
Никольский уезд.
Ирэн наконец-то вырвалась из города в поместье. Дополнительное производство запустили, людей в лаборатории обучили, даже первую партию мыла в Ханидан отгрузили. Забела остался в городе, снабдив Ирину дополнительной охраной в виде нескольких гвардейцев и теперь Ирину сопровождала маленькая армия из казаков, гвардейцев и собственной охраны.
Софья Штромбель теперь справится и одна, если что у неё есть Иоган Шульц, который, казалось, был счастлив оттого, что у него теперь работы стало в два раза больше, а вот профессора Ирина забрала с собой, ей хотелось рассказать ему про нефть и подумать есть ли в этом мире возможность синтезировать из нефти то, что поможет сделать резину, например.
Первым в поместье Ирину встретил… нет не сын, а Павел, рядом с ним стоял улыбающийся Самуил, который после приветствия радостно заявил, что дед устал ждать, когда Ирэн Леонидовна напишет ему и послал внука без приглашения.
Ирина даже обрадовалась, она уже давно обещала Павлу вложиться в расширение производства серебра, но каждый раз что-то происходило и это откладывалось. Существующая мастерская не справлялась с объёмами, и от части заказов приходилось отказываться.
Вдруг на Ирину налетел маленький вихрь:
— Мама, мама, я скучал
Ирина даже не узнала сына, такой он стал живой и непосредственный, и куда делась вся эта наносная чопорность и бледность. Щёчки округлились, явно Пелагея старалась подсовывать мальчишке самые лакомые кусочки. Ирине даже показалось, что он подрос, хотя, конечно, показалось, ведь не мог же он вырасти за четыре дня, что мамы не было в поместье.
Вслед за сыном вышли Глаша с Танюшей, и Танюша сразу рассказала, чему она научилась у «блатика». Прибежали близнецы, вышел отец и недовольные гувернёры. Оказалось, что Леонид Александрович нанял гувернёра и для Сашеньки и как раз сейчас и у близнецов, и у сына были занятия, но приезд Ирэн внёс полную неразбериху.
И Ирина объявила выходной. Дети дружно загалдели. Погода была прекрасная, решили вместно обеда сделать пикник на природе. Ирина пошла объяснять кухарке с Пелагеей, что может понадобиться для пикника, дети побежали на спортивную площадку. Даже гувернёры заулыбались, ещё бы, ведь Ирэн Леонидовна подсказала им, что и на улице тоже можно продолжить обучение, например, рассказать что-то из исторических фактов.
До отъезда в столицу на майские сезоны оставалось меньше двух недель.
Москов. Кремль. Императорский дворец.
Император читал послание от графа Забела, параллельно получил такое же от наместника Никольского уезда. Сегодня с утра с докладом к нему приходили Шувалов, Виллье и Паскевич.
Александр Иванович доложил, что в Ханидане Фетх Али-шах, не дожидаясь поставок мыла уже начал обсуждение мирного договора со Стоглавой. Якоб Морозов и посол каждый день встречаются с Али-шахом и его министрами, дело движется очень быстро. Главнокомандующий Стоглавой граф Паскевич Иван Фёдорович подтвердил, что активные военные действия остановлены.
Также граф Шувалов обрадовал, что первая отгрузка мыла в Ханидан состоялась.
Письма от Забела и Гайко подтверждали отгрузку мыла и запуск дополнительного производства. Интересный факт от Гайко, что благодаря действиям помещика Лопатина и его дочери Ирэн Виленской удалось не только в невероятно короткие сроки запустить дополнительное производство мыла, но и договориться с послом Ханидана о справедливом разделении произведённого объёма.
— Как им удалось, — думал Александр, — с ханиданцами невозможно торговаться, они рождаются с этим, и я бы скорее поверил, что Забела подрался с послом и тот был вынужден согласиться, чем в то, что помещик Лопатин и его дочь уговорили Абдул Хамида согласиться. Интересно!
Гайко просил рассмотреть в незамедлительном порядке награждение всех участников разработки мыла дворянскими титулами. Далее шло перечисление фамилий: помещик Лопатин Леонид Александрович, профессор Аристарх Викентьевич Шмоль, горожанка Софья Андреевна Штромбель и главный доктор уездной больницы Путеев Николай Ворсович
Интересно, что и Виллье сегодня приносил прошение о награждении дворянина Путеева землёй и титулом за разработки медицинских приборов.
Император не видел ограничений, чтобы наградить тех, кто был выгоден империи, он хорошо помнил, что его дед не гнушался приближать к себе даже простых людей, когда видел, что от тех большая польза государству будет. Он хотел поступать так же и понимал, что в итоге всё держится на людях.
Следующее письмо было отчётом от барона Виленского. Барон писал. Что отливки для пушек сделали, все параметры проверили, но ещё не испытывали в полевых условиях. Ждут приезда артиллеристов. По ожиданиям, дальность выстрела должна увеличиться минимум вдвое. Смущает, что пушки получились тяжёлые, надо бы что-то придумать, с такими быстро не передислоцируешься, зато в осаде незаменимы. Возможно, после полевых испытаний станет понятно.
Получился также и булат, барон писал о том, что отполированная и закаленная пластинка булата крошила лучшие зубила броттского производства.
Виленский описывал как они сгибали выкованные клинки
