Кишкопровод с помощью ритмичных сокращений вынес их в лацпорт и мегапиксельному взору открылось все многоцветье и причудливость форм Фракталограда. Уплывали за горизонт солетты третьего захода, но выходили похороводить искуственные рекламные луны.
– Кстати, моя многокачественная Р37, во время ваших замечательных уроков вы не попробуете вытащить из меня псевдополовую информацию, необходимую для вашего воспроизводства?
Она хохотнула. Комм впервые наблюдал, что робот смееется с подключением мимического адаптера и лицевого наноконвертера. Пожалуй, в этих Р37 позакладывали много такого, что их роднит не только со зверомашинами, но и с какерами.
– Это приятнее, чем вам кажется, Комм… Кстати, завтра начинаются празднования по случаю двухсотлетия фон-неймановской архитектуры ЭВМ. Не хочу показаться навязчивой… но может встретимся в парке имени фон-Берталанфи у той самой скульптуры, что изображает издыхающую энтропию? Например, в семь часов тридцать три минуты сорок секунд.
– Да хранит святой Чапек нашу совместимость, – ответил Комм стандартной формой согласия и его возмутила собственная покладистость.
– Мы сами о ней побеспокоимся, – намекнула на что-то Нетлана. – Жду вас в форме номер пять, в ней вы такой, наверное, миленький.
Фон-неймановские празднества начались с сетевого по счастью недолгого молебена в честь Великих Дигитальных Отцов, от Бэбиджа до Тюринга, а затем открылся парк развлечений для универсальных роботов.
Гонки в «кишечнике левиафана», игра в дэвилбол на огромной подпрыгивающей сковороде, стрельба по квазиживым луддитам из сверхпроводящей рогатки…
Комм едва не попался на трюк лукавого кибезмея, который угощал роботов яблоками с хакерскими кодами познания добра и зла. Съел – вылетел из парка без права возвращения.
Повезло. Если точнее, Нетлана отвадила змея, ссылаясь на теорему об относительности этических аксиом, поэтому Р36.Комм и его «тридцать седьмая» подружка еще посетили пещеру ужасов, где последовательно побывали под прессом, в металлоразделочном цехе и в игрушечной доменной печи, в которой было ненамного холоднее, чем в настоящей.
Поиграли в лотерею, раскалывая бозоновым топором алмазные глыбы – в одних были замурованы сокровища, например антикварные процессоры 8088, из других на тебя вывались ворохи воплощенного спама.
Провалились в бездонный колодец, где в конце полета врезались в упругий материал из нанопружинок, который снова подбросил их на двести метров тридцать пять сантиметров вверх. Этот аттракцион назывался «карьера олигарха».
Отдохнули на берегу озера Экономических Чудес из сверхтекучей жидкости, где управляемые пленки поверхностного натяжения рождали огромных монстров с оптимистичными лицами, которых можно было уничтожить одним тычком пальца…
От сканеров Р36.Комма не укрылось, что Р37.Нетлана, несмотря на ловкость и сообразительность, явно проигрывает в развиваемой мощности. Экономит силы или прикидывается слабосильной? Это казалось совершенно бессмысленным – энергоконвертеры у всего семейства «Р» абсолютно одинаковые – но ей действительно хочется выглядеть на такое-то количество киловатт слабее…
После активного отдыха они не стали загружаться в маршрутный флайер вместе с весело гудящей толпой универсальных роботов, а решили прогуляться на стоянку прогулочных слэйдеров, и еще за пару кибопеек покататься по ночному небу.
Кроме того, гуляючи, им предстояло порассуждать о путях кибернетической эволюции.
– Видите ли, лейтенант Комм, мы довольно прямолинейно смотрим на кибернетическую эволюцию в ее диких формах. Мы считаем, что возможны только мелкие приспособительные мутации программного обеспечения и аппаратной части. Даже университетские гиперкомпьютеры уверяют, что звероботы могут в лучшем случае прирастить себе пару дополнительных ракетных установок или увеличить количество когтей на ногах. Меж тем все дикари, извиняюсь, жрут друг друга за милую душу и таким незатейливым образом перенимают сразу весь комплекс приспособительных алгоритмов…
Прямо на глазах прогуливающихся Комма и Нетланы маленькая зверомашинка, выбежавшая из кучи мусора, схарчила еще более мелкую киберушку, похожую на компьютерную мышь, и, удовлетворенно промурлыкав «рулез», скрылась в купоросных псевдокустах. Нетлана, улыбнувшись бесплатной наглядной агитации, продолжала втолковывать Комму.
– И чем больше накопится у какого-то киберорганизма удачных алгоритмов, тем успешнее он будет жрать. Этот чемпион наберет полезной информации на порядок больше, чем остальные. В какой-то момент самый одаренный обжора перестанет незатейливо употреблять ближних своих, а начнет им объяснять науку совместного прожирания ресурсов. Он и определит эволюционную траекторию всей системы при прохождении ею точки бифуркации…
До красиво интерферирующего лазерного забора, огораживающего стоянку слэйдеров, оставалось не более сотни метров, когда ухолокатор и другие сенсоры роболейтенанта дали сигнал тревоги.
И в самом деле, массивные метамерные кибы выползали из-за объемистого мусорного контейнера и располагались как спереди, так и по бокам, классически охватывая фланги, не отвечая на запрос «свой-чужой». Поле зрения у Комма затянуло рябью, по всем радиоканалам пошли шумы. Эти кибы активно применяли средства радиоэлектронной борьбы.
– Так возникает порядок из хаоса, – словно ничего не замечая, мурлыкала Нетлана. – Из всего многообразия решений система выбирает ту необратимую траекторию, которая ведет к устойчивому состоянию, к аттрактору. О какой механической модели можно тут говорить? Изменяться граничные условия и система снова придет в неравновесное состояние.
Комм быстро определил проектные данные хулиганов – модель «К» серия 21, одна из самых неудачных в истории универсальных роботов. Эти киберы – тяжелые и мощные, обладают двумя боеспособными формами, мозг-процессор оставляет желать лучшего, особенно по части социализаторов.
– Ты можешь топать дальше, Р36, а Р37 пусть останется, разговор есть, – сказал один из К21, похоже что вожак, и Нетлана наконец заткнулась на полубайте.
Индивидуальной характеристикой голоса у К21 была невнятность, речевые сигналы то и дело прерывались ошибочными кодами. Похоже, вожак изрядно возбудил себя чрезмерной порцией ионизирующего излучения.
– Почему у вас развились такие сильные, и на мой взгляд бесполезные, чувства по отношению к Р37? – лейтенант Комм попытался хакнуть алгоритм агрессии, захвативший оперативную память у этого дурного К21.
– Они – «чужие», понял? – охотно заобъяснял непрошибаемый хулиган. – Их сварганили по образу и подобию какеров, но наделили всеми самыми современными прибамбасами, чтобы они размножались как зверомашины и сживали нас со света. Видать мы, простые универсалы, надоели господину Резиденту. Вот он и решил поменять нас на этих, обезьяноподобных… Вызвать полицию на помощь не получится – РЭБ[2] по полной программе. Ракеты пришлось сдать на базе. И вообще применить бластер, плазменный резак или другое горячее оружие против согражданина – нет права, иначе попадешь под вечный маринад вплоть до полного растворения в кислоте. По идее надо просто помахать ручкой свежезакупленному аналитику Нетлане, пусть сама решает свои эволюционные проблемы. Зеленой искоркой в квантовом мозгу Комма мелькнула мысль, что избавься он сегодня от Р37 и легче будет доказать начальству, что зверомашины действуют именно по «механической модели».
Именно из-за такой постыдной мысли блок совести резко возбудился, запротестовал кодами прерывания и принудил роболейтенанта остаться на месте, рядом с кибертоварищем, который претендовал на роль настоящей женщины.
– Что, этот Р37-паскуда, и тебе уже заморочил шарики-ролики-стерженьки? – упрекнул К21. – Я ведь не хотел… но придется тогда тебе делать физиотерапию.
И приземистый метамерный робот, стал надвигаться со злобным шипением сервомеханизмов. Он шел на четырех лапах, а две выставил вперед – каждый палец завершался дециметровым диамантоидным когтем.
Комм прикинул – энергоконвертер у К21 примерно на двадцать процентов посильнее, правда с распределением мощности похуже.
Интересно, вмешаются ли его дружки или драка будет сравнительно честной? Если завяжется общая мочиловка, то шансов будет, вообще, кот наплакал. Странное сравнение – неужели коты плачут?
А впрочем – бей первым. Сделаем еще раз приятное Нетлане и останемся в форме номер пять, антропофильской.
Р36.Комм подобрал обломок рельса, метра на три длиной, килограммов на двести весом и саданул сверху «двадцать первого», по массивной башке. Приземистая машина оказалась удивительно ловкой. Она моментально сдала назад и рельс только высек сноп искр из бетонного покрытия. И следующий удар К21 отразил, поймав рельс трезубцем, распустившимся на одной из передних лап. Трезубец повернулся и кусок стали вылетел из руки роболейтенанта Комма.
