Шива стоял перед ним, держа в протянутой руке планшет.
И тут Кейд понял, что надо делать.
Он закрыл глаза, перевел дух и вошел в систему.
[активировать режим Брюс Ли: атаковать и схватить]
На внутренней поверхности век появилась мишень. Кейд открыл глаза, кликнул на Шиву – и бросился в бой.
Его тело метнулось вперед, а левая рука сама собой ударила Шиву в челюсть.
[Брюс_Ли: атака удалась!]
Он двинулся к жертве, чтобы схватить и обездвижить.
В тот же миг Шива поднял Кейда за шею и отшвырнул в сторону.
Кейд врезался в стену: из легких мгновенно вышибло весь воздух. Картина в раме соскочила с крючка и рухнула на пол. Стекло разлетелось вдребезги.
[Брюс_Ли: блокировка удара не удалась]
Шива положил планшет на стол и двинулся к выходу.
– С нетерпением жду твоего решения, – сказал он и вышел за дверь.
Кейд сидел на полу, приходя в себя после падения.
Черт, это приложение вообще когда-нибудь заработает?!
Он медленно, держась за стену, поднялся на ноги.
Дверь вновь распахнулась, и в комнату вошел один из людей Шивы с каким-то небольшим предметом в руке. Он подошел вплотную к Кейду и поднес предмет к его шее. Кейд сперва шарахнулся, но потом понял, что это такое: ключ.
Охранник вставил ключ в разъем на металлическом диске, и цепочка упала ему в руки.
В ту же секунду Кейд начал мысленно рыскать вокруг, пытаясь найти какую-либо информацию. Но на шее у охранника тоже висел глушитель сигналов, а единственным передающим устройством в комнате оказался планшет. Он предлагал Кейду несколько файлов для ознакомления.
Охранник кивнул Кейду:
– Я буду за дверью, если вам что-нибудь понадобится, сэр.
С этими словами он вышел и запер за собой дверь, оставив Кейда наедине с планшетом – с мыслями и планами Шивы.
Проморгавшись, Кейд наконец оторвался от стены и встал посреди комнаты. Затем вошел в свою систему и отключил прием нексуса, чтобы не травить душу и забыть о файлах на планшете.
Чуть позже принесли обед. Кейд поел, помедитировал, обдумал свое положение.
Ранган все еще в тюрьме. Да, Хольцман перепрограммирован, но вызволить Рангана не так-то просто. Кейд должен быть там, на месте, – направлять и помогать.
Да еще этот ФОПЧ. Теперь он знает почти все про их следующую атаку. Они хотят подорвать Чэндлера и Шеппард на молитвенном завтраке в Хьюстоне, где соберутся тысячи людей. Миранду Шеппард можно найти – надо только выбраться из плена.
Кейд попытался вообразить последствия готовящегося теракта. Сотни жертв, а то и тысячи. Что случится с политикой, с отношением общества к нексусу и детям, родившимся с нексусом в мозгу… Взрыв в Хьюстоне станет последней каплей. Нексус-детекторы появятся в школах, на автобусных остановках, в бизнес-центрах. Всюду будут установлены пункты досмотра. Или того хуже: власти начнут арестовывать активистов, всех, кто когда-либо выступал против акта Чэндлера или в поддержку трансгуманизма. Теракт окончательно запугает простых людей, и они будут согласны на любые меры. ФОПЧ только играет на руку консерваторам – как и любые террористические группировки.
А Кейд здесь, в заточении, причем по собственной глупости.
Он вновь обследовал окна. Прутья и металлическая сетка на прочных стальных рамах, встроенных в подоконники. На решетках – старомодные висячие замки.
Кейд принялся их трясти – без толку. Потом нашел на кухне вилку и хотел было вскрыть замок, однако понятия не имел, как это делается, и спустя полчаса сдался.
Кухонное окно выходило во двор. Там было полно охранников – все без глушителей нексуса.
Если удастся каким-то образом расковырять клетку Фарадея…
Ножей на кухне не оказалось, зато вилок – хоть отбавляй. Кейд сел на корточки, чтобы снаружи его никто не увидел, и начал с силой тыкать вилкой в стык между сеткой и стальной рамой. Снова и снова. И снова. Множество раз. Бесполезно – на сетке не осталось ни царапины, ни вмятины.
Черт!
Он опять глянул во двор: что-то привлекло его внимание. Горстка детей, унылых и подавленных. С ними было несколько взрослых. Что здесь делают дети? Очередная загадка…
Вдруг одна девочка – самая старшая, лет двенадцати, – посмотрела наверх, увидела Кейда и приветливо ему помахала. Так, словно они были знакомы. Кейд тоже помахал, и вот уже шесть или семь детей дружно и радостно махали ему в окошко, хотя всего несколько секунд назад они не отрывали глаз от пола.
Сопровождавшая их женщина – белокожая – тоже подняла голову, увидела Кейда, нахмурилась и повела детей прочь. Они снова помрачнели и пошли, украдкой поглядывая наверх.
Кейд уселся на пол. Эти дети его знают… Но откуда? Он видит их первый раз в жизни, его сознание полностью для них закрыто. Однако же они сразу его узнали.
Объяснение могло быть только одно.
Сэм.
50
Детокс
27 октября, суббота
Хольцман с ужасом лег в постель.
Несколько часов спустя он проснулся: Анна трясла его за плечо:
– Я ухожу, Мартин. Встречаюсь с Клэр. Да поможет нам Бог… Кажется, вы оба сходите с ума.
Хольцман только недоуменно посмотрел на жену. Он лежал в кровати, несчастный, потный, и ждал, когда ломка достигнет апогея. При этом в его мозгу безостановочно крутились способы освобождения Рангана Шанкари.
Домой Анна вернулась с готовым ужином из ресторана. Он хотел с ней поговорить, но она демонстративно включила телевизор и давала на его вопросы односложные ответы. Сразу после ужина она легла спать. Мартин пошел к себе в кабинет.
Именно там, в кабинете, когда он сидел за столом и думал о Шанкари, началось самое страшное.
Боль зародилась в ноге и с каждой секундой нарастала, пока не достигла сломанной и до сих пор не зажившей бедренной кости. Оттуда боль хлынула в переломанный таз, захватила другую ногу, грудную клетку, пронзила насквозь позвоночник, шею, руки и окутала голову.
Хольцман выгнулся и закричал. Он извивался в кресле, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Все тело покрылось липким потом. Он горел изнутри. С носа капала слизь.
Потом началась тошнота. Хольцман кое-как выбрел из кабинета, наугад тыча тростью, в последнюю секунду распахнул дверь туалета и согнулся над унитазом. Его вырвало. Почти в ту же секунду у него забурлило в животе; он едва успел снять штаны и сесть на унитаз.
Когда первый приступ закончился, Хольцман рухнул на пол, завернулся в полотенце и стал ждать смерти.
Там же, на полу в туалете, его нашла утром Анна. Хольцмана бил озноб, все тело мучительно ныло.
– Господи, да ты и впрямь заболел, – охнула она.
Хольцман слабо кивнул – и его опять вырвало.
Анна помогла ему принять душ, принесла теплый халат, отвела в постель, принесла тазик, суп, болеутоляющие и противодиарейное средство.
– Позвоню врачу, – сказала она.
Хольцман помотал головой.
– Незачем. Это просто грипп, – слабо проговорил он. – Скоро все пройдет.
С этими словами он нагнулся к тазику.
Муки продолжались все воскресенье. Анна с ним разговаривала, пыталась отвлечь от страшной боли, истязающей тело. Иногда он начинал бредить и болтать что-то о встрече с Барнсом и президентом, о детях с нексусом, о чем угодно – только не о нексусе в своем собственном мозгу.
К вечеру воскресенья его постель окончательно пропиталась потом и сбилась. Анна уговорила его выбраться из кровати и поменяла постельное белье.
Потом Хольцман лег обратно, и Анна уснула рядом с ним, а он большую часть ночи мучился жаром, болями, поносом и рвотой. Он словно попал в безумный ночной кошмар, перед глазами стояли искаженные, жуткие лица президента, Барнса, Лейна… В конце концов они слились в жестокую трехглавую тварь.
Настал понедельник. Анна предложила остаться дома и ухаживать за ним.
Хольцман уговорил ее пойти на работу.
Ему удалось включить планшет и написать коллегам о своей болезни. Перед глазами замелькали неразборчивые заголовки и зловещие обрывки фраз. Ничего не поняв, Хольцман отправил сообщение и выключил планшет.
Абстинентный синдром достиг пика около полудня. Он согнулся над унитазом, багровый, почти синюшный, и все его тело напряглось в попытке освободиться от несуществующего токсина. Его вырвало водой, затем желчью, затем попросту ничем, но тело продолжало биться в конвульсиях, выворачиваться наизнанку.
Потом приступ закончился. Хольцман, как мог, привел себя в порядок, рухнул в пропитанную потом кровать и уснул.
В пять часов он проснулся. Ему было очень плохо, но самую малость лучше.
Завибрировал телефон. Потом и планшет. Опять звонили из офиса.
Хольцман заставил себя принять душ, причесаться, одеться, словом, привел себя в более-менее нормальный вид. В холодильнике был суп. Он подогрел его, выпил бульон, поел лапшу. Все тело трясло, и все же Хольцман почувствовал в себе какие-то силы. Еда удержалась в желудке.
