Саркис махнул рукой охраннику. Когда тот подошел, армянин сказал ему:
— Отдай ребятам то, что брал.
Охранник протянул Вампиру пистолет. Тот спокойно засунул его за пояс, и они вышли со двора.
Уже закрылась калитка и не был слышен шум двух двигателей, затихших где-то вдалеке, а Саркис смотрел на ворота и о чем-то думал.
К нему подошел Дядя Жора и молча стал рядом в ожидании того, когда шеф прояснит ситуацию.
Но шеф и не думал прояснять ее, а наоборот, он сказал фразу, из которой Мелашвили совершенно ничего не понял.
— Жора, — сказал он, — у китайцев было проклятие такое, страшное, как они считали. И были правы, кстати. Они желали своему врагу «жить тебе во время перемен»… слышал такое?
— Слышал, — ответил Мелашвили.
Саркис повернулся к нему:
— Так вот, Жора, мы с тобой попали как раз под это проклятие.
— Саркис, так я не понял, это что за люди? О чем ты с ними разговаривал?
— Работать будем с ними, — ответил Саркис. — Работать.
— А кто они такие? С кем они…
— Вот это тебе знать не надо. Не подумай, что я тебе не доверяю, просто… не надо. Мой только тебе совет, забудь про все. Не вздумай, слышишь, не вздумай стать им поперек дороги.
Про что забыть?
Мелашвили в растерянности отошел, а Саркис… А Саркис еще долго стоял под ночным небом и смотрел куда-то вдаль.
«Люди… — вспоминал он вопрос Дяди Жоры. — Люди… Не люди, скорее, волки».
Уже через неделю в Сочи поступила первая партия героина.
Борис Сергеевич внимательно выслушал рассказ Лебедя о последних событиях в Сочи. Еще один канал налажен, еще несколько городов оказались втянутыми в огромную сеть сбыта порошка, производимого в постоянно расширяющихся лабораториях Конторы.
Сообщение о том, что Саркис знал, кем являлись ребята, не удивило Бориса Сергеевича — он предполагал это.
— Хорошо, что уже идут слухи. Ребята молодцы. Да и ты славно поработал. Наладить такую сеть почти одному плюс запустить производство — не каждый справится, верно?
Они сидели в кабинете у Бориса Сергеевича в его загородной резиденции — сам хозяин кабинета с довольным видом развалился в кресле и маленькими глотками пил коньяк, рассуждая о проделанной Лебедем работе.
— Молодец, ничего не скажешь. Вот только я понять не могу, зачем ты так усложнил схему с легализацией денег. Для чего тебе понадобилось сбрасывать их на Сейшелы через «Тандер»? Не проще ли было работать по старой схеме?
— Слишком большие суммы проходят. Рискованно…
— Андрюша, какой риск? Даже если чисто гипотетически предположить, что наши счета станут проверять… Деньги переведут на любой счет, и никто, даже Центробанк, не успеет ничего сделать. Мой тебе совет — не надо никакой самодеятельности. Ты только путаницу создаешь.
Про себя Лебедь усмехнулся: старый хрыч боится потерять управление. Ведь производство и сбыт идут через него, через Лебедя. И он, только он знает всю схему. Поэтому и говорил уже Борис Сергеевич о том, чтобы Лебедь работал не один, хочет ему «в помощь» своего человека поставить. А теперь и финансовую линию хочет на себе замкнуть.
— Мне тут, кстати, недавно наши ребята идейку подкинули, интересную и очень перспективную… — начал Борис Сергеевич, и Лебедь все понял.
Новая идея, которой надо будет заняться — не важно, какая, — означает то, что Лебедю придется отойти от наркотиков — одной из самых крупных на сегодняшний день сфер деятельности Конторы.
Неужели старик ему не доверяет?
— …придется тебе заняться рекламой, Андрей… — Борис Сергеевич внезапно замолчал, к чему-то прислушиваясь.
Услышал шорох за дверью и Лебедь; он увидел, как шеф напрягся, а в следующую минуту дверь распахнулась: на пороге стоял Вампир с «М-16» в руке. На ствол винтовки был навернут глушитель.
Вампир прошел в комнату, следом на пороге появился Леха — у него в руках было два пистолета, также с глушителями.
— И как это понимать, Андрей? — с напряжением в голосе спросил Борис Сергеевич.
— Планы меняются, Борис Сергеевич, — спокойно ответил Лебедь, беря у Лехи один из пистолетов. — Рекламой, по всей видимости, займется кто-то другой.
— Я же…
Договорить Борис Сергеевич не успел. Лебедь два раза нажал на спуск, и две пули — одна в сердце, другая в голову — оборвали жизнь основателя и руководителя могущественной Конторы.
Бокал выпал из руки бывшего шефа Конторы и упал на мягкий ковер, коньяк янтарно-желтой волной выплеснулся на ворс…
— Король умер, — прокомментировал Вампир и посмотрел на Лебедя. — Да здравствует король.
— Он знал, что это должно случиться, — произнес Лебедь, глядя на труп. — Он поэтому и не имел помощников, все, кто на него работал, не знали друг друга. Он боялся, что кто-то, зная всю мощь Конторы, попытается захватить власть. И он просто не мог себе представить, что кто-нибудь захочет довольствоваться ее малой частью и ради этого пойдет на это… — Лебедь повертел в руках пистолет и вернул его Лехе.
— Не такая уж и малая это часть все-таки, а? — усмехнулся Леха.
— …поэтому он и хотел поделить всю эту тему части на три-четыре. — Лебедь поднял бокал и поставил его на стол. — Поставка сырья, производство, сбыт и… деньги. А над всем бы стоял он. Разделяй и властвуй… Ты мало читал Шекспира, — обратился он к трупу. — Иначе понял бы, что верить нельзя никому. Прощай, король!
Лебедь повернулся, чтобы выйти из комнаты, и замер: в дверях стоял Крейзи, держа в руке «mac-10».
У ребят такого оружия не было, это был автомат охранника. Зачем Крейзи подобрал его?
Лебедь все понял и повернулся к Вампиру.
— Доверять нельзя никому, — развел тот руками и улыбнулся.
И тут Лебедь расхохотался.
— Молодец! Ты быстро учишься, Дима. Но скажи мне… хотя бы перед смертью уважь меня, скажи, что вы дальше будете делать? Рэкетировать бандитов? Вряд ли. Вы уже не те желторотые птенцы… Что, Дима?
— Думаю, — усмехнулся Вампир, — что той суммы денег, которую нам заплатит Саркис за контейнер с кокаином, хватит и нашим детям, верно?
Лебедь прищурился:
— Какой контейнер?
Теперь засмеялся Вампир:
— Тот контейнер, что ты из Таджикистана переправил в Москву. Втихаря от шефа. Точно, верить никому нельзя. Сто кэгэ кокаина — круто!
— И все? — презрительно поморщился Лебедь. — Дурак ты, Дима. Что такое сто килограммов? Шесть миллионов зелени? Мусор. Пыль. Со мной ты мог бы иметь намного больше. Но не деньги главное. Ты бы получил власть, продолжая работать. Вся Контора… да ты даже не представляешь ее возможностей! Вся она работала бы на нас. Господи, и ты променял все на шесть миллионов! Я разочарован, Дима.
— А мне не нужна власть. Ты забыл, Лебедь, я же не в стратегии играл. Мне не нужно мировое господство. Я просто хочу жить. У меня другие критерии для хорошей жизни. И главное для меня — независимость.
— Да-а… — вздохнул Лебедь. — Жаль… Ну, давай!
— У меня тоже есть к тебе один вопрос, — произнес Вампир. — Перед смертью уважь… боевого товарища.
— Без проблем. — Лебедь держался спокойно, не нервничал.
— Кто тебе стучал на нас? Когда мы еще вместе были? Это так, просто для себя интересно.
— Откровенность за откровенность? Я думал, ты догадался. Доктор.
— Это он убил Вальтера?
— И Комара. И Фомича он должен был убрать. Только не застрелить. Ему для этого дела препарат один передали, он остановку сердца вызывает. Доктор сказал, что в друга он выстрелить не сможет. Странная психология. Хотя… вы все… Ты убьешь его?
— Зачем? — спросил Вампир. — Уже некого предавать. Мы делим деньги, и все.
— И все, — повторил Лебедь. — Кончен бал, погасли свечи… Гаси!!!
От неожиданности Крейзи дрогнул и выстрелил. Пуля попала Лебедю в спину, он покачнулся и повернулся к своему убийце. Второй выстрел попал ему в живот — Лебедь упал на одно колено и прохрипел:
— Лучше бы ты стрелял, Димка.
Вампир сделал знак, и Крейзи бросил ему «mac», который Вампир ловко поймал на лету. Лебедь в это время опрокинулся на спину и посмотрел в глаза Димке.
— … — что-то пробормотал он, и Димка наклонился поближе.
— Что?
— Вы не такие… как мы думали… вы другие… у вас другая мораль… жаль, не успел я вас понять… может, по-другому бы получилось. А может, все так и должно… я думал, что вы менее жестокие. А когда Доктор… а потом ты вот… Все-таки вы волки. Новой породы. Прощай…
Вампир кивнул и навел ствол на голову Лебедя.
— Без обид, — произнес он и спустил курок.
Трое человек вышли из комнаты: Крейзи подтащил к двери труп охранника, и Вампир всунул ему в руки автомат.
— Король умер. Да здравствует свобода. Пошли!
Они вышли на улицу, где в свете ярких фонарей, освещавших начинающие зеленеть газоны и трупы людей и собак, лежащих на земле, стоял черный «лексус».
