class="p1">— Это какой-то цирк, — негромко протянул один из парней из моей группы. — И про это все знают — и ничего? Комендант преспокойно торгует назначениями и никто ничего не сделает? Никто до сих пор не накатал жалобу на эту практику?
— Про это все знают — и все в доле. Ну, из преподавателей. Кому ты жаловаться собрался? Командующему сухопутными силами? Командующему специальных сил? Министру обороны? Так они все регулярные участники этого аукциона, если что, не своим отпрыскам — так племяшам и так далее. Но вообще не парьтесь особо. Для средних выпускников это ничего не меняет, на аукцион попадают — заочно, разумеется — только лучшие из лучших. И вот для них это скорее плюс, чем минус: у них точно будет богатый и влиятельный джаггер. Что публика эта не всегда с выдающимися общечеловеческими качествами — другой вопрос.
Услышанное возмутило меня до глубины души — но еще больше возмутило то, как Маслов заливал мне про нужду государства в достойных людях, а сам просто собирался «продать» меня на аукционе. Он пришел за мной аж в тюрягу только потому, что почуял большие деньги.
Что ж, вот теперь все стало на свои места. И это просто песец, причем полный: я на крючке и спрыгнуть не могу.
***
Далее начались довольно напряженные деньки: утром физподготовка, завтрак, физподготовка, короткая передышка, физподготовка, обед, после обеда теоретические или практические занятия, физподготовка, ужин — и только после ужина немного свободного времени. Нагрузка постепенно возрастает: ну да, последний легкий день был вчера.
Впрочем, я выдерживаю легко, и другие курсанты тоже. Даже девушки продемонстрировали впечатляющую выносливость, ну а собственно на грубую физическую силу испытаний нет, потому как дредноутский доспех «носит себя сам». Именно поэтому дредноутом может быть и женщина.
С группой я более-менее поладил: единственным неприятным человеком оказалась Светлана из Дома Рюриковичей, та самая красивая. Буквально один в один совпадает с описанием, которое дал Юдзи: родовитая, высокомерная и безумно огорченная, что вынуждена якшаться с чернью вроде нас, так что ее в общем-то почти модельное лицо постоянно портит гримаса недовольства и пренебрежения. Конкретно на меня она зла еще и потому, что сама же на меня попыталась наехать, а оказалось, что я не какое-то чмо, а убийца вендиго. И теперь у нее появился интерес к моей персоне, да только у меня к ней пропал, поскольку свою неприятную натуру она выдала сама же. Я с ней держу дистанцию, а ее это злит еще больше: она явно не из тех, кто привык к отказам, тем более от людей, находящихся намного ниже по социальной лестнице.
На третий день в нашу казарму-общежитие пожаловала группа из нескольких парней в мундирах чуть более вычурных, чем наши. Я как раз сидел в общем холле и беседовал с парой других курсантов, так что сразу их увидел.
— Приветствую, господа-товарищи, — сказал один из них, — до нас дошел невероятный слух, что в вашей группе есть абнормал. Это правда?
— Какой такой абнормал? — спросил наш «капрал», спокойный парень по имени Сергей.
— Человек с абнормальной сопротивляемостью магии.
— У нас? Первый раз слышу. Их же раз-два и обчелся.
— Да, редкие птицы. Но слух очень упорный, вот нам и стало любопытно.
Я решил, что лучше будет просто промолчать, и тоже с недоумением развел руками.
Но слух уже пошел и от этого никуда не деться. О том, что я абнормал, все равно узнают все, когда дело дойдет до «аукциона».
***
Наконец, дело дошло до начала занятий с доспехами. Мы осваивали подгонку, передвижение в них и базовое обслуживание в полевых условиях, изучали устройство внутренних узлов. Нас при этом обслуживали, ну то есть заряжали наши дредноутские костюмы, пять магов, четверо старых и один помоложе, все с протезами, у кого руки, у кого ноги нет. Протезы, к слову, крутецкие, не такие, как у давешнего корпората, но очень продвинутые и явно техномагические. Инструктор в ответ на вопрос объяснил, что это такая форма почетной пенсии: маг, потерявший способность нести службу, переводится туда, где может приносить пользу, например, в учебку.
Из этих пяти магов один старичок заряжал восьмерых из нас, а остальные — по четыре. У доспеха на наспинном агрегате есть специальная ручка, маг за нее берется — и вжух, только что индикатор был на нуле, и вот батарея полная. Магия — сила, электрический аккумулятор так быстро не зарядишь, а техномагический накопитель — бац и готово.
Через неделю занятий мы уже научились кое-как преодолевать полосу препятствий. Я неожиданно для самого себя — привык уже быть в числе первых — оказался среди последних. Чертов костюм сковывает движения, и к этому привыкнуть сложно. А когда нам дали потаскать классические тяжелые доспехи дредноута-телохранителя — о, это вообще мрак.
Нам инструктор сразу так и сказал:
— Забудьте то, как вы ходили раньше, считайте, что учитесь заново.
Главная проблема — в очень большом весе, добрых два центнера весит только пустой доспех без вооружения. Есть в нем свои плюсы: он не боится гранат и противопехотных мин, потому что бронированы даже подошвы ног, а магическое поле способно ослабить ударную волну взрыва и некоторые типа магических атак. Но в угоду защищенности принесена подвижность, и ко всему прочему в ряде ситуаций дредноут должен отключать питание, чтобы экономить батарею. И хотя доспех не лежит на плечах, а «стоит сам» и в нем даже можно ходить, если сила позволяет, но даже ногу переставить получается медленно. Попытка ходить «как обычно» приводит к падению, потому что пока ногу от земли оторвешь — заваливаешься на бок до того, как снова поставишь ее. Приходится ходить «вперевалочку»: при шаге переносить вес на опорную ногу. Походка эта так и называется — «походка дредноута». Подобно тому, как каторжник со стажем, избавившийся от ядра на ноге, все равно узнается по специфичной манере подволакивать ногу, ветераны, служившие тяжелыми дредноутами, до конца жизни легко узнаются по своей походке вперевалочку.
— М-да, а
