Ознакомительная версия.
Впрочем, сбитые зомби не утратили желания пустить нам кровь. Подняться на ноги смог лишь один из них, а второй просто пополз к остановившемуся автомобилю, загребая руками и волоча за собой переломанные ноги. Разумеется, что их собрат, который не пострадал, на сей раз их опередил. Он подскочил к нам и тут же рухнул навзничь, когда Панкрат заехал ему в лоб раскрытой ладонью. Не со всей дури, а лишь вполсилы – так чтобы сбить его с ног, не сломав ему челюсть и не наградив сотрясением мозга.
Пока напарник, прижав зомби коленом к асфальту, заковывал его в кандалы – те, в которых мы перевозили бандитов, – я разобрался с недобитой парочкой копателей. В этом мне помог пожарный топор – не столь изящное оружие ближнего боя, как сикхский талвар, но тоже весьма эффективное. Хотя окажись у меня в руках сабля, вряд ли я орудовал бы ею лучше топора. Скорее, даже хуже, ведь владение ею требовало отточенных фехтовальных навыков. А с топором легко управится любой, кому в своей жизни приходилось разделывать мясо или колоть дрова.
Науку убивать копателей топором я постиг тем же путем, как прочие свои навыки охотника за головами. Когда решаешь вопрос собственной жизни и смерти изо дня в день, из года в год, вскоре ты перестаешь испытывать отвращение ко всем способам быстрого уничтожения врага. Чистоплюи в нынешнем мире давно повывелись. Все, кто побрезговал в минуту смертельной опасности вонзить топор в череп копателя, были давно этими копателями съедены и переварены. Те же, чья рука тогда не дрогнула, могли после этого умереть сотнями других способов, но уж точно не из-за брезгливости к кровавой «топорной» работе.
Медлительность покалеченных копателей позволила мне разделаться с ними по одному и минимальным числом ударов – прицельных и мощных. Притворятся мертвыми зомби-«пехотинцы» без поводыря не умеют. Так что когда обе мои жертвы прекратили сопротивление, добивать их уже не потребовалось. Отныне никто из них не воскреснет и не причинит вреда ни одному чисторукому. По крайней мере, мне еще не доводилось слышать о чем-то подобном.
Схваченный Ананасом подопытный – пожилой, но еще крепкий мужчина, – вырывался из кандалов со всей присущей копателям яростью. Продолжай он в том же духе, и через полчаса он перетер бы себе до костей лодыжки и кисти рук. Да что там – зомби мог и вовсе отгрызть себе руки, если бы напарник не сковал их ему за спиной.
Естественно, мы не собирались ждать, когда он вскроет себе вены. И приступили к эксперименту сразу, как только я отложил в сторону окровавленный топор.
– Ты уверен, что надо именно полстакана? – поинтересовался я у Цельсия, наливая из канистры пахнущую гвоздикой жидкость в железную кружку. Которую затем придется выбросить, поскольку пить из оскверненной посуды ни я, ни Панкрат уже не станем. – Уверен, что не больше или меньше?
– Разве я торговал бы лекарством, не зная дозировку его применения? – ответил пленник, которому я приказал выйти из машины, дабы в наше отсутствие он не завладел каким-нибудь оружием. – Аптекарская точность там не нужна. Но меньшие дозы не просветляют копателю сознание, а большие могут вогнать его в ступор, из которого он уже не выйдет.
– Ну смотри, не вздумай обмануть! – пригрозил я «консультанту». – Если по твоей вине я угроблю подопытного, следующего ты будешь ловить уже сам. Причем голыми руками.
– Я не гарантирую, что Ходок не залил в эту канистру какую-то другую жидкость, – огрызнулся Цельсий. – Хотя, судя по запаху и плотности, она напоминает «просветитель».
– Ладно, сейчас выясним… – Я подал Ананасу знак, и он, натянув резиновые перчатки, перевернул копателя на спину. А затем, вновь придавив его коленом, прижал ему голову к земле и разжал ему челюсти. Я не мешкая вылил в глотку зомби граммов сто пятьдесят просветлителя, но кружку пока не выбросил, а отставил в сторону – мало ли, а вдруг ему потребуется добавка.
Едва кружка опустела, Ананас тут же крепко сжал копателю челюсти и заткнул ему ладонью рот. Это не дало ему выплюнуть лекарство, и он был вынужден его проглотить. Выждав еще немного, мы оставили «пациента» в покое, отступили от него на пару шагов и стали ждать результата. Не забывая, естественно, следить, не бегут ли к заправке другие желающие хлебнуть из канистры и просветлить свои замутненные Зовом мозги.
– Ну и как скоро его вштырит? – осведомился Панкрат у Цельсия, указав на копателя.
– Терпение, громила. – попросил наркобарон. – Но вообще эта штука торкает довольно-таки быстро.
И правда, первые признаки того, что мы напоили зомби не водой, а какой-то химией, проявились уже через полминуты. Яростное дерганье копателя вдруг резко прекратилось, и мне сначала даже почудилось, будто он скоропостижно умер. Но нет, вскоре он снова зашевелился, хотя не так энергично, как прежде. Теперь это были движения не дикого зверя, а усталого человека, у которого больше не осталось сил на борьбу. И которому, в отличие от зверя, кандалы причиняли мучительную боль.
Пленник со стоном оторвал голову от земли и посмотрел на нас. Он еще не сказал ни слова, но мы и по его глазам определили, что перед нами – уже не копатель, а настоящий человек. Его взгляд еще не прояснился, но в нем отчетливо читались растерянность и страх – чувства, которых никогда не испытывают зомби. И даже если бы он в итоге не сказал ни слова, мы все равно убедились, что Цельсий не соврал – чудесное лекарство «просветлитель» не только существовало, но и прекрасно работало.
Однако этот человек не утратил дар речи и заговорил сразу, как только нас увидел.
– Где я?… Что со мной?… – промолвил он скрипучим хриплым голосом. – Не понимаю… Я ничего не понимаю!
Я хотел было попросить Ананаса снять с него кандалы, но напарник и без подсказки догадался, что делать. И когда наш пленник обрел свободу, у него не нашлось сил даже на то, чтобы встать с земли. Все, на что его хватило, это отползти к джипу и испуганно сжаться возле него в позе зародыша – так, словно он не сомневался, что сейчас его начнут бить. Что было, разумеется, вовсе не так. Хотя на его месте и я бы порядком струхнул, когда, очнувшись от долгого забытья, увидел бы нависшего надо мной, свирепого громилу с изуродованным лицом.
– Как вас зовут? – спросил я у дрожащего, словно осиновый лист, бедолаги. После того, как он стал вновь походить на человека, в нем проявились некоторые черты его прежней личности. Не походило на то, что раньше он занимался физическим трудом или служил в армии. Я бы предположил, что Зов «завербовал» его из числа бывших клерков или научных работников.
– См-м-м… Сем-м-мен! – вымолвил человек, стуча зубами и закрывая в страхе лицо.
– Откуда вы, Семен? Где ваш дом?
– Б-благо… Благ– говещенск… Фортеция «П-п-питомник»! А в-вы к-кто? И ч-что с мной т-такое?
– Должен вас огорчить, Семен: вы превратились в копателя. Но вам повезло – мы вас только что вылечили. Успокойтесь, теперь с вами все будет в порядке. Очень скоро мы отправим вас домой, к вашим родным и близким.
Ананас посмотрел на меня в недоумении, но потом до него дошло, зачем я так нагло лгу, и одобрительно кивнул. По словам Цельсия, просветление Семена закончится через два-три часа. Но сам-то он этого не знал. И нам было совершенно незачем ему об этом говорить. Напротив, будет намного гуманнее, если Семен проведет эти часы счастливым и полным надежд на светлое будущее. А когда его короткий отпуск в реальный мир завершится, и он вновь станет зомби, для него уже не будет иметь значения, врал я ему или нет.
Впрочем, проку от моей целительной лжи все равно не вышло. Не успел еще Семен осмыслить все, что я ему сказал, как вдруг его лицо исказила гримаса боли, и он, упав на бок, стал корчится в жутких спазмах. Дыхание его участилось и перешло в кашель, от которого у него изо рта полетели брызги крови.
– Вы сказали, что со мной все в порядке, – прохрипел Семен в перерывах между приступами кашля. – Вы сказали, что я вернусь домой… Но я не в порядке! Я не могу… дышать… Не могу!.. Помогите!.. Прошу вас…
Мы понятия не имели, что с ним стряслось. Но бросаться ему на помощь и не подумали. Наоборот, отступили подальше, чтобы до нас не долетали кровавые брызги. Ни о чем таком Цельсий нас не предупреждал, но походило на то, что мы прикончили Семена, влив в него смертельную дозу «просветлителя». Вот только почему он при этом не впал в ступор, а забился в конвульсиях?
Панкрат разочарованно покачал головой и выразительно посмотрел на мою ладонь, лежащую на рукоятке Бедлама. Я схватился за оружие инстинктивно, когда Семен вновь задергался, хотя на самом деле мне не хотелось в него стрелять. А вот Ананас считал иначе. Решив, что я не понял его бессловесный намек, он опять красноречиво посмотрел на меня, затем на мой револьвер и кивнул.
«Не возражаю, если ты пристрелишь мужика, дабы он не мучился», – так расшифровывалась скупая пантомима напарника. И я, малость поколебавшись, с ним согласился. Тем более, что у нас отпала нужда соблюдать конспирацию. Избавив Семена от мук, мы сразу же отсюда уедем, и заслышавшие выстрел, окрестные зомби не успеют нас догнать.
Ознакомительная версия.
