Ознакомительная версия.
«Привет, Гедрон.
Есть дело, которое может быть для тебя и твоего клана достаточно выгодным. Как ты, наверное, помнишь, я тебя в таких вопросах никогда не подводил и не собираюсь этого делать и сейчас, и поэтому если у тебя есть такая возможность, то я был бы рад с тобой увидеться в Селгаре, в пять часов вечера по Москве, около аукциона. В случае твоего согласия напиши мне пару строк об этом.
С уважением, Хейген».
Ну да, немного развязно и панибратски, но мы вроде как уже старые приятели. Посмотрим, что он ответит. Если откажется, то у меня в активе есть еще один клан, который можно привлечь как наемную силу, но я с ними дела толком не имел, так что лучше бы Гедрон ответил согласием — его людям можно будет доверять, и к ним можно будет спиной поворачиваться, а это немаловажно.
Оплатить их работу у меня тоже есть чем — имеются в наличии кое-какие ненужные мне вещи, вроде Сапог высокой травы, опять же шкура медведя есть, по желчи этой самой надо прояснить вопрос, если она имеет ценность, то тоже может пойти как предмет торга. Нет, конечно, это все можно продать, денег на этом поднять… Но это с одной стороны. А с другой — еще один неигровой орден в друзьях, причем, похоже, очень непростой и достаточно весомый. Связи — они поважнее денег будут, а ошиваться мне тут еще неизвестно сколько придется. Так что — не скупись, и воздастся тебе. А вещи… Что вещи? Так, хлам…
Кстати, вещи. Я вообще для чего сюда пришел? Я для чего мечом махал — чтобы Лейну помочь только? Корона где? Идиот!
Я судорожно открыл сумку и первое, что в ней увидел, — довольно-таки уродливый золотой венец с забавной круглой фигулинкой в верхней части. Конечно же Кэннор таскал корону с собой, вот она из него и выпала. Наследство, так сказать.
Я достал ее из сумки, уцепился пальцами за кругляш и с усилием выдрал его из украшения.
«Вами выполнено задание „Первая часть ключа“. Награды: 2000 опыта; +3 единицы к характеристике „Сила“. Для получения остальных наград обратитесь к Орту Пепельному».
Хорошо все-таки, с одной стороны, что не все награды сразу выдали… Там такой персонаж, что я бы не удивился, если бы сейчас сверху на меня свалилась какая-нибудь фигулина из закромов отшельника и, по башке стукнув, меня же и прибила бы. А вот с характеристикой удачно получилось, ничего не скажешь. Теперь с чистой совестью ввалю-ка я, пожалуй, все пять очков в мудрость и интеллект, повышу ману.
Окончив это недолгое, но приятное дело, я огляделся. Фергус все еще что-то вещал, окруженный людьми из клана Мак-Линн, часть воинов уже покинула не только двор, но и территорию замка — мародерить было нельзя, а если этого нет, то что здесь делать? Куда-то делась и Тисса, что меня немного удивило — вроде настырная такая девчонка была, а вот тоже смылась. Впрочем, мало ли какие у нее могут быть дела? Смылась и смылась, мне же проблем меньше. Пойду и я потихоньку отсюда, чего время терять, да и хватит с меня на сегодня игр.
— Рэналф, скажешь бейрону, что я ушел из замка по своим делам? Ну чтобы он не обиделся, что я с ним не попрощался, — попросил я проходившего мимо воина.
— Конечно, — заверил меня он. — Ты к нам в город еще заглянешь, я так думаю?
— Само собой, — кивнул я. — Через пару-тройку дней.
Достав свиток, я было собрался открыть портал в Селгар, к гостинице, но это мне не позволил сделать звук нового сообщения.
«Добрый день, Хейген.
Не могу сказать, что мы с тобой дружны настолько, чтобы я вот так, с легкостью, срывался с места, менял планы и подстраивался под тебя. Но при этом надо признать, что ты довольно-таки удачливый сукин сын, к тому же явно делающий какой-то ну очень крученый квест, а значит, можешь принести мне и моему клану пользу. Поэтому я буду завтра в пять вечера по Москве у здания аукциона.
Гедрон Старый».
Вот и славно. Какой же завтра будет насыщенный день…
Выйдя из игры, я выполз из капсулы, переполз на диван и уставился в потолок. Нельзя сказать, что я был вымотан физически, слава небесам, не мешки таскал и не дрова колол, но вот морально… Очень меня этот поединок вымотал морально, слишком много эмоций, слишком близко к реальности.
Я никогда не стремился к насилию, я вообще человек доброй воли, но когда я вбивал кинжал в живот Кэннора, то страстно хотел его смерти и получал огромное удовольствие, граничащее с сексуальным, от того, что сталь рвет его тело и я забираю его жизнь. Я в тот момент даже про скиллы забыл и вообще воспринимал его как человека, а не как виртуальную картинку! Это, знаете ли, уже очень сомнительные игры, тут попахивает манипуляцией сознанием и подменой моральных ценностей. Такие вещи стоят где-то рядом с Уголовным кодексом. Черт, это же почти реальные ощущения от вполне реального убийства! Вот хорошо, что я уже совсем взрослый дядька, а если этот квест будет выполнять какой-нибудь прыщавый подросток-лузер? А если он потом в обычной жизни все это повторить захочет, отомстив более удачливому одногруппнику — любимцу женщин, остряку и симпатяге? Причем еще раз отмечу — это не единичный квест, а вполне себе штатный, я так понимаю, что его получить хоть и сложно, но реально, причем любому. Оно, конечно, может, дело и во мне, может, я слишком сильно врос в игру, но все же — переборщил тут «Радеон», переборщил, чего уж там.
«Кстати — борщ, — отвлекся я от игровых мыслей. — Я хочу борща! Две тарелки, не меньше! И котлет я тоже хочу… Фиг с ним, с Кэннором, он уже в виртуальном аду таким же виртуальным чертям сковородки лижет, а про все остальное потом, при оказии и благоприятном стечении обстоятельств с хозяевами поговорить можно и свою точку зрения высказать».
Вики дома не было, что меня не слишком-то тревожило — на часах пять дня, воскресенье и мало ли куда может усвистать молодая женщина, пока ее не такой уж и юный… хм… непонятно кто играет в игрушки? Надо будет после этого Касимова и Нового года как-то определяться с нашим совместным статусом. Может, и впрямь жениться на ней? Ну а чего — чай, не мальчик уже, пора и о наследнике подумать, родители не так уж и не правы в этом смысле. Впрочем, для того, чтобы о таких вещах думать, сначала надо с Зиминым и Валяевым рассчитаться по их заданию до конца. А там и видно будет, куда идти, чего творить, опять же как еще там с ее родителями сложится, тоже не последнее дело.
Так или примерно так рассуждал я, лежа на диване и зевая. И тут нет совершенно ничего удивительного — я был сыт и доволен, по этой причине мысли ворочались в голове все медленнее и медленнее, пока, наконец, и вовсе не остановились. Я уснул.
— Елки-палки, да ты встанешь наконец! — Меня в бок пихает крепкий кулачок, меня трясут и вроде даже как зажимают нос пальчиками, не давая дышать.
— Зачем? — вяло интересуюсь я. — Женщина, дай поспать, а?
— Да ты офигел! Ты больше полусуток спишь! Я уже волноваться начала!
Я удивленно открыл глаза и увидел и впрямь немного взволнованную и не слишком-то одетую Вику.
Оказывается, она вчера пришла из парикмахерской и нашла меня, спящего на диване. Я не проснулся в восемь, в девять, я не среагировал на запах жареной свинины с картошечкой, я спал, спал, спал… В результате вот и будильник уже прозвенел, а я все сплю. Вика реально начала нервничать и сильно толкнула меня в бок. Ноль реакции. Тогда она перешла к активным действиям, и, слава богу, я и в самом деле просто спал, а то она уже чего только не начала думать…
— Со мной такое бывает, — немного виновато сказал ей я. — Ты не нервничай, я пока помирать не собираюсь.
— Дурак! — сказал она и отправилась в ванную.
Надо отметить, что в редакции жизнь вошла в некую проторенную колею. Каждый занял свое место в нашем коллективе — три ветерана занимались подготовкой номера и кропали статьи, скинув всю мелкую и нудную работу юниорам, юниоры же тоже нашли свою нишу: Жилин обеспечивал приток материалов и обустраивал быт, смешная девочка Таша взяла на себя всю возню с конкурсами, разбором присланных ответов и придумыванием подарков победителям, при этом частенько созваниваясь с Ди, с которой, похоже, нашла общий язык на почве каких-то совместных увлечений, Соловьева лезла из всех кож, показывая, что без нее вся редакция загнется, и особо суетясь при виде меня или Вики, в которой она тоже видела высокое начальство. А Шелестова… Что Шелестова? Она беззаботно потешалась над всеми, отпуская хоть колкие, но безобидные шутки, по сути, в адрес почти любого, с самым серьезным видом выслушивала планы Соловьевой, кивая головой и сдвигая брови-ниточки домиком, смотрела понимающим взором и даже вроде как восхищалась, но стоило только Соловьевой замолчать в ожидании похвалы, одной короткой фразой объясняла ей, почему ее мысли являются невероятной чушью, и при этом всякий раз оказывалась права. Жилина она прозвала «наша папка», мотивируя тем, что «мамкой» и «бабусей» его нельзя называть по гендерному принципу. Трех гамадрилов окрестила Змеем Горынычем и призывала вторую голову по фамилии Юшков не дышать в тот момент, когда две первых курят, на предмет самовозгорания. И только Таша была освобождена от ее подколок, да и то, наверное, лишь потому, что ей было совершенно на них начхать, а шутить, если ответной реакции нет, попросту неинтересно. Меня же и Вику Шелестова обходила в своих шутках стороной, по крайней мере, пока.
Ознакомительная версия.
