у бопперов цикл воспроизводства происходил раз в десять месяцев. Но с другим боппером Береника еще не объединялась для подобной цели ни разу.
Решив объединить свои усилия, бопперы вместе строили новое тело, стараясь, чтобы оно соответствовало характеристикам последней модели и заключало в себе все новинки технической мысли, после чего переносили в него каждый свое программное обеспечение одновременно, с тем чтобы при копировании произошло его слияние и взаимопроникновение в процессоре. В результате смешения родительских систем происходило образование новой системы, не похожей ни на одну из существовавших доселе.
Подобная перетасовка – нечто большее, чем просто мутация, – являлась главнейшим источником эволюционного продвижения и возникновения разнообразий среди бопперов.
– Слияние и супружеские узы были бы опасным послаблением для меня сейчас, – мягко продолжила Береника. – Я… я слишком ответственно подхожу к такому шагу и придаю ему очень много значения. Ты и я, дорогой Эмуль, мы слишком отличаемся друг от друга, и если вследствие несогласия наших программ возникнет вдруг какой-то печальный диссонанс, некое грустное отклонение от ожидаемого, то последует хаос – хаос, который может пошатнуть непрочные основы моего разума. Мое совершенное умение и проницательные способности необходимы нашей благородной расе для того, чтобы оставаться тем, что она есть. Сейчас трудные времена, и я уверена, что дальше грядут времена переломные. В своих глифах я иногда вижу сияние розового прозрачного рассвета эры слияния программного обеспечения рас бопперов и людской во имя чудесного обновления плодородной Земли.
Яркие цвета на гранях куба Эмуля начали меркнуть, его медленно заливали тьма и уныние.
– Я провалился в крысиную нору, Береника, и острые зубы гложут мои стены, и ничего от меня не останется, кроме горстки чипов. Мои мечты о нас обратились прахом, накипью на поверхности вяло текущей смерти. Я люблю тебя, и это все, что у меня есть теперь, Береника.
– Любовь. Странное и необычное слово для боппера, дорогой Эмуль.
Многочисленные руки Эмуля не переставали ласкать тело Береники, скользили по ней, обнимали и нежно покачивали ее.
– Не могу не признаться, что твое общество, Эмуль, доставляет мне… удовольствие. Мне кажется, что между нами существует гармония – я вижу это по тому, как сплетаются и интерферируются наши сигналы, какие тонкие и приятные порождаются этим слиянием обертона. Наш с тобой наследник мог быть великолепным, блестящим созданием, я уверена в этом! Ох, дорогой Эмуль, я с радостью слилась бы с тобой, но не сейчас. Сейчас это невозможно.
– Тогда когда же?
– Не могу сказать – я не могу давать в отношении себя никаких обещаний. Думаю, ты знаешь, насколько близок уже к созреванию тот желанный плод, кой я и мои сестры вынашивали столь долго. Всего шаг отделяет нас от заветной цели – кодировки программного обеспечения бопперов в структуру живого гена. Тебе не следует теперь думать о собственных плотских утехах, предлагая мне удовольствие так настойчиво. Близится новый век, когда ты, и я, и вся наша раса сможем безбедно жить среди белковых джунглей освобожденной Земли! Имей терпение, Эмуль, и поставь меня, пожалуйста, на место.
Эмуль мгновенно отдернул все свои захваты, и Береника с отчетливым стуком опустилась на шероховатый гнейс, спружинила ногами, подскочила и опустилась на место опять.
– Мы могли бы попытаться создать новую жизнь, но с самого начала нас постигла неудача – наше дитя родилось мертвым, – грустно сказал Эмуль. Цвет его мерц-покрова теперь был несчастного серо-голубого цвета. – Мне осталось искать забытья в работе и дрейке, накапливать информацию, излить которую с пользой не будет суждено никогда. Я, конечно же, жалок в твоих глазах, Береника, но возьму на себя храбрость объявить, что ты свихнулась на этой своей безумной идее усовершенствования человеческого тела. Люди ничтожны, я не могу думать о них без омерзения. У меня есть несколько человеческих единиц на побегушках, я не ставлю их ни во что – Берду, Радужка и Кен Долл, – это просто бестолковые манипуляторы с имплантами в мозгу, безмозглые рабы. Будь у меня необходимая электронная мощность, я мог бы править всей Землей. Так называемая разумная плоть, Береника, – это вредоносные мухи, откладывающие гнилостные яйца в чистом теле инфокосмоса. Когда я и Узер наконец закончим нашего экстрафлопа, мы поставим импланты всем до одного этим зловредным людишкам, и они станут плясать под нашу дудку. Ты говоришь, что хочешь стать человеком? Посмотрим, что скажешь ты, Би, когда твой куб окажется в моих руках. Тогда посмотрим, кто был прав. До свидания.
Эмуль резко повернулся и, характерно покачиваясь и клацая по каменному полу парой опор – по этой примете Береника всегда его с радостью узнавала, – двинулся прочь от светового круга. Эмуль рассердился на нее всерьез и настроился уйти навсегда – в этом не было сомнения. Береника попыталась подыскать какую-нибудь верную, возвышенную и логичную фразу для расставания.
– Прощай, Эмуль. Всех нас ведет своей волей Единственный.
– Ты еще услышишь обо мне, СУКА!
Силуэт Эмуля скрылся за телами многочисленных бопперов, кишащих в световом кругу, как конькобежцы на катке. Береника воздела к свету руки и замерла так, давая возможность своей пластиковой коже запастись солнечной энергией.
Она порвала с Эмулем, и это было правильным шагом. Так для всех будет лучше. Рассуждения Эмуля находились в опасной близости к идеям старых больших бопперов, огромных, чрезвычайно емких мультипроцессоров, когда-то давно решивших превратить всех бопперов в свои манипуляторы. Тогда попытка больших бопперов не увенчалась успехом. Индивидуальность превозобладала. Постоянное отчаяние, бывшее основным душевным состоянием Эмуля, ослепляло его и не позволяло трезво мыслить. Один разум не мог контролировать несколько тел, это было неправильно; подобный антипараллелизм оказывал отрицательное воздействие на процесс эволюции. С плотти приходилось мириться, они были необходимым злом. С тем чтобы время от времени осуществлять среди человеческой колонии некоторые операции деликатного свойства, бопперам приходилось постоянно держать нескольких людей под компьютерным контролем. Но взять под свое управление все человечество – нет, воистину думать так было безумно. Эмуль не мог говорить об этом всерьез.
Задумавшись о плотти, Береника с досадой вспомнила, что хотела попросить Эмуля об услуге. Когда ее сестрам из гидропонных танков наконец удастся создать жизнеспособный эмбрион (и если это вообще случится), то, для того чтобы поместить его в утробу обыкновенной женщины, им понадобится плотти. В распоряжении Эмуля – как он сам недавно хвалился – имелись три плотти. Ничего, если нужда действительно возникнет, Береника найдет способ снова подцепить Эмуля на крючок. Ничего важнее плана сращивания программ бопперов с человеческой плотью для нее никогда не было и не будет. Интересно, как это будет –
