— Это как? — И тут же перешел в наступление: — Я, твою мать, офицер особого назначения Государственного агентства протии… противо… противодействия промышленному шпионажу! Ты понял, урод? Смирно стоять, когда я тебя… когда я…
Прервал пламенную речь особо назначенного офицера остановившийся «ГАЗ Тайга». Женщина в форме ОКР на пассажирском сиденье опустила стекло и холодно поинтересовалась:
— Муридзе, что за щенок с тобой?
— До-оп… рашиваю, — сообщил пьяница. Однако гонору в нем ощутимо поубавилось.
— До-оп… рашиваем новичков мы, — передразнила его женщина. — А ты занимаешься противодействием. Все понятно? — И, не дожидаясь ответа, посмотрела на Чайку: — Новенький?
— Да.
— Документы! — Я…
Продолжить ему не позволили.
— Садись в машину!
— Но…
Илья окончательно растерялся, однако вид вылезшего с заднего сиденья громилы отбил у него всякую охоту спорить.
— В машину!
Проклиная все на свете, Чайка послушно забрался в «Тайгу».
— Мы засекли твою «балалайку», — сообщила женщина, когда внедорожник отъехал от оставшегося не у дел пьяницы. — Ты правильно сделал, что высадился здесь, а не поехал на базу.
— Меня предупре…
— Но тебе не следовало болтать с посторонними.
— Он сам ко мне пристал.
— Здесь все ко всем пристают. — Женщина включила коммуникатор. — Эмира, это Фатима, мы его нашли и везем на базу…
— Он не кусается? — в очередной, третий уже раз поинтересовался Клаус.
Ему очень хотелось погладить здоровенную красную ящерицу Ежова, однако вид черных клыков и когтей вызывал у мальчика понятные опасения.
— Барсик своих не трогает, — твердо ответил Корнелиус.
— А я свой?
— Здесь все свои.
— Ну, раз свой… — Клаус неуверенно протянул руку и дотронулся до головы Барсика. — Хороший.
Тварь покосилась на хозяина, поняла, что придется терпеть, и вздохнула. Корнелиус улыбнулся.
Они путешествовали в вагоне, который снаружи выглядел стандартным товарняком. Внутри же были установлены ряды сидений и полки для ручной клади. Окон нет, их отсутствие пытаются компенсировать экраны коммуникаторов. Четыре маленьких туалета. И сто человек, спрятанных от посторонних глаз. Сто храмовников.
— А у меня был терьер, — рассказал Клаус. — Большой и сильный. Мне его подарили, когда мне исполнилось два года. Папа сказал, что Тори всегда будет рядом и, если понадобится, защитит меня. Так и получилось. — Детская рука замерла на голове красной ящерицы. — Тори спас мне жизнь.
Корнелиус похолодел, однако прерывать мальчика не стал. Если хочет, пусть расскажет. Вполне возможно, ему надо рассказать. Очень надо.
— Сначала они убили папу, потому что он тоже в них стрелял, потом они убили маму. А Тори не подпускал их к моей комнате до тех пор, пока не пришли прятки. А потом Тори умер, потому что его слишком сильно ранили.
Барсик, словно поняв, о чем говорит малыш, ткнулся носом в его плечо. Корнелиус сжал кулаки и отвернулся.
Сто сорванных с насиженных мест последователей Милостивого Владыки. И за каждой парой глаз — история насилия. Волна погромов, что прокатилась по миру, сорвала их с мест, заставила бросить все и уйти. Сто человек в вагоне, пятьдесят вагонов в эшелоне, несколько эшелонов в день. И это только на Станцию. А ведь сюда едут далеко не все. Большинство переправляют в промышленную зону «Науком», выстроенную неподалеку, прячут в заводских корпусах и ангарах. Прячут от тех, кто хочет до них добраться.
Это называется исходом.
…База ОКР показалась Чайке чересчур укрепленной, но при этом она была ухоженной, чем выгодно отличалась от остальных строений Кайфограда. Комплекс располагался на окраине города, в самом конце проспекта Российского Величия, контролируя восточный въезд в Кайфоград, и состоял из четырех трехэтажных зданий, обнесенных высоким забором и двумя рядами колючей проволоки. Подъезд к воротам перекрыт бетонными блоками, из амбразур выглядывают пулеметные стволы, сто метров до ближайших построек, ворота из титапласта.
Внутри на удивление чисто: хороший асфальт, без трещин и провалов, двор подметен, машины вымыты. В зданиях тоже чисто — и в коридоре, и в кабинете, куда Чайку привела Фатима. Обстановка деловая: портрет Его Высокопревосходительства господина Президента, письменный стол, кресло, два коммуникатора, один настольный, другой висит на стене, демонстрируя окрестности Кайфограда с высоты птичьего полета. Судя по всему, подключена прямая трансляция со спутника.
— Илья Соловьев. — Майор Эмира Го оказалась гораздо красивее, чем ожидал Чайка, особенно после встречи с Фатимой. Черноглазая, черноволосая и весьма фигуристая, чего не скрывал даже офицерский мундир. — Я ждала вас завтра.
— У человека, который доставлял меня из Мурманска, сбился график. Когда я прибыл в город, он уже освободился от дел, и мы немедленно выехали.
— Добрались без приключений?
— Это было бы первое, о чем я рассказал.
— Кстати, присаживайтесь.
— Благодарю.
Эмира бросила еще один взгляд на монитор, затем поднялась и прошлась по кабинету.
Позаботиться об Илье Соловьеве Эмиру попросила Патриция. Или приказала. Или все-таки попросила? Впрочем, не важно. Важно то, что отказать Эмира не могла, а вот позаботиться… В сущности, это был первый приказ Пэт, который мог нарушить конспирацию, мог указать, что Го выполняет не только приказы руководства ОКР. Но раз Патриция на это пошла, значит, дело действительно важное. Впрочем, Станция почти достроена, сейчас все дела важные.
Эмира попросила Патрицию снабдить гостя подходящими для инфильтрации в структуру ОКР документами, и Пэт, судя по всему, подключила все свои неслабые связи. Во всяком случае, вставленный в коммуникатор чип украсил монитор радостным зеленым, а в правом верхнем углу даже появилось сообщение: «Официальный осведомитель ОКР № 74524350985632-У». Хоть сейчас бери на ставку.
— Хорошие документы.
— Настоящие, — улыбнулся Илья. — Если не ошибаюсь, Пэт заплатила за них полмиллиона юаней.
— Можно было сделать и дешевле, тысяч за сто.
— Четыреста за сохранение тайны.
Что за гусь прибыл из Москвы? Для чего он нужен? С виду пацан пацаном и, когда «включает» восторженность, кажется совсем мальчишкой, но иногда взгляд выдает опытного, бывалого мужика.
— Значит, так, Илья Соловьев, с сегодняшнего дня ты числишься вольнонаемным писарем сводного батальона ОКР «Кайфоград». Покидать базу тебе запрещено, я не хочу, чтобы тебя шлепнули на улице. Или допросили. Все понятно?
— Да.
— Вот и хорошо. — Эмира вновь посмотрела на монитор с картой.
— Наблюдаете за окрестностями? — От Чайки не укрылось, что майор, несмотря на важный разговор, периодически поглядывает на настенный коммуникатор.
— Ждем эшелон, — скупо ответила Эмира.
— Я думал, они здесь часто появляются.
— Часто, — подтвердила Го. — И каждый из них мы ждем.
— Говорит «Сокол-1», — скучно пробасил из динамика мужской голос. — В зоне ответственности чисто.
Следующий доклад пришел практически сразу:
— Говорит «Сокол-2», в зоне ответственности чисто.
— Говорит «Гусеница», доклады приняты. — Пилот отключил связь и повернулся назад — кресло коменданта поезда находилось за спинами управляющей локомотивом команды. — Доклады от «Соколов» прошли по расписанию. Все в порядке.
Офицер СБА отчетливо слышал каждое слово, пришедшее из сопровождающих эшелон вертолетов, однако порядок есть порядок: доклады принимает первый пилот локомотива и передает информацию коменданту.
— Благодарю, Сергей, — кивнул офицер, делая пометку в журнале — «Без происшествий». Последнюю пометку, потому что рейс подходил к концу.
Эшелон — локомотив и пятьдесят грузовых вагонов — шел с обычной для этого перегона скоростью, сто восемьдесят километров в час, и с обычным воздушным сопровождением. Вагоны усилены дополнительными титапластовыми листами, на крышах оборудованы пулеметные гнезда, в которых скучают безы. Пути просматриваются сотнями видеокамер, обязательная проверка полотна проводится за десять минут до прохода эшелона. Рутина, одним словом, предусмотрено практически все.
— Двадцать километров до Станции, — подал голос второй пилот локомотива. — Прошу разрешения начать торможение.
— Разрешение дано, — немедленно отозвался первый пилот, бросив взгляд на экран коммуникатора. — Сообщите на Станцию, что…
— «Гусеница», внимание! Говорит «Сокол-1»! Прием.
— Говорит «Гусеница», что у вас, «Сокол-1»?
— Ворота на Станцию заблокированы. Повторяю: ворота на Станцию заблокированы.
— Кем? — подскочил комендант…
— «Зеленые» перекрыли железку! — кричит распахнувшая дверь Фатима.
