Камера Фионы опустилась до уровня человеческих колен и понеслась над темной размытой травой, как будто они смотрят глазами сверхбыстрого ребенка.
Милгрим добрался до конца зарослей и медленно разворачивался.
«Надеюсь, она просто вышла пописать», – подумала Холлис, оглядываясь на длинную пластмассовую молнию.
– Смотри, – сказала Фиона, – это ты.
Гаррет вновь велел ей подняться. Теперь она показывала Милгриму свой айфон. Камуфляжная пленка шуршала у них на плечах.
– Это Аджай?
Две фигуры на маленьком экране, сплющенные ракурсом, гравюра на светлой зелени. Один понуро волочил ноги, голова опущена, плечи чересчур широки для Милгримова пиджака. Второй был коренастый, с чем-то круглым и плоским на голове. Аджай держал руки вместе, чуть выше паха, как будто от стыдливости. Наручники.
Фиона зависла, поймала их в кадр. Милгрим подумал, что Аджай хорошо передает обреченность, но в целом сходства не видел. Волосы Чандра и впрямь наклеила куда лучше, чем в первый раз.
Второй человек выглядел как далай-лама, долго живший на планете с гравитацией заметно больше земной. Низенький, очень плотный, неопределенного возраста. И в надвинутом на лоб берете с помпоном.
Они вышли из кадра. Фиона задвигала пальцами, разворачивая коптер, и Милгрим вспомнил, что надо смотреть на свой айфон. Пингвин по-прежнему плыл над травой и низкими кустами.
Когда Милгрим вновь взглянул на экран Фионы, та уже отыскала троих подходящих к пустырю.
Один из них был Чомбо в тонком плаще-халате, более убедительно несчастный, чем Милгрим Аджая. Слева от Чомбо шел Фоли, заметно хромая, в штанах темнее тех, за которые получил свое прозвище. Впрочем, он по-прежнему был в кепи и темной парижской куртке. Справа от Чомбо Милгрим, к своему ужасу, узнал человека из семейного ресторана «Предместье», второго Майка, о котором говорила Уинни, того, что с ножом в кармане «тотерсов» и «каскадом» на голове.
– Он велит тебе сюда, – сказала Фиона, имея в виду место, где был ее дрон. – Искать высокого седого. Давай.
Милгрим вновь сосредоточился на ярком прямоугольнике, поле зрения пингвина. Развернул аэростат, поднял чуть выше в воздух.
У Фиониного дрона ночное зрение было куда лучше, чем у пингвина, страдавшего своего рода инфракрасной близорукостью: чем темнее был объект, тем ближе ему надо было подобраться и тем ярче Милгриму приходилось включать инфракрасные светодиоды, по словам Фионы изначально недостаточно яркие. Трава внизу казалась монохромным пуантилистским полотном, чуть зеленоватым, лишенным подробностей. Хотя если бы там кто-нибудь был, Милгрим бы его увидел.
Тут он отыскал Чомбо, и Фоли, и человека из семейного ресторана «Предместье». Они по-прежнему шли.
Пингвин плыл на автопилоте. Милгрим перевел управление на себя, выровнял плавники и двинулся по инерции, описывая плавную дугу за счет изгиба хвоста, что у него получалось лучше всего.
Что-то на траве.
Яма? Большой камень. Милгрим попробовал замедлиться, подгребая плавниками в обратную сторону, но от этого пингвин перевернулся на спину и показал пустой экран светящегося неба. Милгрим выровнялся, не увидел ничего внизу. Начал снижаться, управляя плавниками вручную.
Человек сидел на траве по-турецки, на коленях у него лежало что-то прямоугольное. Темный плащ, короткие светлые волосы. Он мелькнул и пропал: пингвин, несмотря на все старания Милгрима, уплыл дальше.
Фиона уже дважды сказала, как им повезло, что сегодня нет ветра, над всей долиной Темзы штиль, и все же Милгрим не мог направить пингвина так, чтобы увидеть человека внизу. Он глубоко вдохнул, убрал пальцы с экрана. Пусть все успокоится. Пусть пингвин побудет просто аэростатом в недвижном воздухе. Потом можно будет начать снова.
– Двадцать футов от точки, – прошептала Фиона, – и сближаемся.
– Я его видела, – сказала Холлис, едва веря себе. – Мне кажется, Милгрим тоже видел, но уже потерял.
– Знаю, – ответил Гаррет, – но мы начинаем.
Фионин дрон завис в воздухе. Три человека ждали, двое – Аджай и Чарли – шли к ним. Чарли взял Аджая за локоть. Тот остановился, понуро глядя в землю.
Фоли вывел Чомбо вперед. Чомбо дергался и вертел головой; в какое-то мгновение Холлис увидела его широко раскрытый рот. Фоли кулаком двинул ему под ребра.
Гаррет тронул коммутатор.
– Давай, – сказал он.
Аджай размазался или телепортировался через пространство, отделяющее его от Фоли. То, что случилось при этом с Фоли, было таким же незримо стремительным, но вроде бы Аджай развернулся и схватил Чомбо еще до того, как Фоли грохнулся на траву.
Чарли, толстый коротышка в клетчатом берете, как-то оказался между ними и высоким парнем с прической «каскад».
Холлис не видела самого ножа, только занесенную руку; в следующее мгновение парень упал, хотя Чарли вроде бы только отступил на шаг. Парень перекатился, вскочил – движения были такие же быстрые, как у Аджая, когда тот атаковал Фоли, – выбросил руку, упал.
– Чарли как-то пытался меня этому научить, – заметил Гаррет, – но я не смог проникнуться должным уровнем суеверия.
Парень снова лежал на земле, хотя Чарли, насколько видела Холлис, его даже не коснулся.
– Почему он все время падает?
– Какая-то гуркхская обратная связь. Но твой Фоли не встает. Надеюсь, Аджай не перестарался.
Холлис глянула на экран Милгрима. Седой мужчина. Ружье. У него ружье…
– Фиона, – сказал Гаррет. – Тазер. Под пингвином. Быстро.
Медленно вращая пингвина чуть вправо, чуть влево за счет движения плавников, Милгрим наконец сумел развернуть его на сто восемьдесят градусов… и увидел Ruchnoy Pulemyot Kalashnikova — мгновенно узнаваемый культовый силуэт, для которого у него внезапно не осталось английских слов.
«Калашников» лежал у Грейси на коленях. Металлический приклад был откинут, и Грейси прилаживал магазин, небольшую деталь, про которую Милгрим за время госслужбы узнал непомерно много. Русскую терминологию для каждого механизма, задействованного в производстве: штамп-машина, аппарат точечной сварки и еще много другого. С тех пор он примечал эти магазины в телевизоре: они попадались во всех горячих точках и не сулили ничего хорошего.
– Сука, – проговорила рядом Фиона чуть-чуть резче обычного. – Вдарь ему.
Грейси оттянул что-то на боку автомата назад, подался вперед, поднял колени и уперся похожим на костыль прикладом в плечо.
Пингвин стремительно пошел вниз, словно по собственной воле. Грейси припал щекой к прикладу. Дуло чуть повернулось…
И дернулось, оттого что под ним пронеслось что-то черное и прямоугольное. Фионин дрон.
Грейси посмотрел вверх. Через пингвина прямо на Милгрима. Который, видимо, проделал то, что показала ему Фиона в лас-вегасовском кубе, хотя потом решительно не мог вспомнить, как нажимал на кружок.
Что-то бросило Грейси вбок и вниз, какая-то рука невидимого придурковатого великана, пингвин дернулся, изображение расплылось. Милгрим так и не увидел пятнадцатифутовых проводов, – наверное, они были очень тонкие.
Милгрим снова нажал на экран. Грейси перекатился на спину и забился в судорогах. «Гальванизм», – вспомнилось из школьной биологии. Грейси ухватился за невидимые провода. Милгрим опять коснулся экрана. Грейси дернулся. Замер.
– Прекрати! – крикнула Фиона. – Гаррет велел!
– Почему?
– Прекрати!!!
Милгрим убрал оба больших пальца с экрана, в ужасе, что совершил что-то непоправимое.
Грейси сел, схватился за шею, яростно рванул невидимую проволоку. Изображение вновь расплылось.
Пингвин медленно начал уходить вверх. Милгрим попытался взять управление плавниками. Ничего не произошло. Он попробовал двинуть хвост, включить автопилот. Никакого отклика. Пингвин по-прежнему уходил выше. Милгрим видел, как Грейси встал, покачнулся и побежал. В следующий миг он уже исчез за краем кадра. Пингвин, свободный от непривычного бремени тазера, медленно поднимался в предрассветный воздух долины Темзы.
Милгрим вроде бы успел заметить Лондонское колесо обозрения за секунду до того, как Фиона выставила вперед собственный айфон.
– Что это было? – спросила Холлис.
– Милгрим, – ответил Гаррет, качая головой. – Всадил в Грейси заряд из тазера. Хорошо, что я ухожу на пенсию. Милгрим только что спас наши задницы.
– У Милгрима был тазер?
– На аэростате. Алло? Лапуля? – Это уже в микрофон. – Покажи нам машину. И побыстрее, аккумуляторы садятся.
– В кого Грейси собирался стрелять?
– Думаю, для начала в Чомбо. Чтобы по максимуму нагадить Биг-Энду. Либо потому, что увидел нашу подставу, либо планировал изначально. Вообще-то, я надеялся, что он будет честно играть по местным правилам, не выкатит нам полный американский вариант, в Лондоне, в общественном месте, среди ночи. В общем, он чокнулся. Милгримов агент считает, это кризис среднего возраста. Если бы Грейси выстрелил, тут через минуту было бы не пройти от полиции. Нехилой такой полиции. Грейси бы забрали, чего мы собственно и хотим, но, скорее всего, прихватили бы и нас.
