Олег Макушкин - Иллюзион

— Вы, Басман Холерович, — вежливо, но твердо ответил я, — посмотрите лучше на мои показатели. У начальника отдела спросите. Я со своей работой справляюсь. И не вижу оснований для ваших ко мне претензий.

— Что? Справляешься? А квартальный отчет о доходах нашей фирмы, которые упали на четыре процента, ты читал? Как не читал? Ну просто зашибись! Ты хоть знаешь, где ты работаешь? Работать в нашей фирме и не интересоваться ее продвижением — это, знаешь ли, то же самое, что некомпетентность.

— Я программист, а не финансовый инспектор, — хмуро заметил я.

— А как работать с БД «Парадокс», ты знаешь? Нет? А выделение текста в почтовом клиенте под Unix какой клавишей сделать? Тоже не знаешь? Про редактор MultiEdit слышал когда-нибудь? Нет? Супер! Какой ты, к божьей матери, программист, если ничего не знаешь!

— Мое дело писать программы, а не осваивать чужой софт, к тому же не первой свежести, — упрямо сказал я, мысленно вздохнув при упоминании доисторических программ, которые перечислил шеф.

— Значит, так, Стихеев, задачу здесь ставлю я! — жестко сказал Наскоков. — Если не нравится, никто тебя здесь не держит. Но пока ты работаешь у нас, ты будешь работать так, как я скажу. Понял?

Я промолчал.

— Кстати, сегодня у меня были господа из компьютерной полиции. Они утверждают, что группа хакеров распространяет через сеть опасные программы и что есть ряд свидетельств о том, что ими могут быть заражены компьютеры нашей фирмы. Проверка через сервер ничего не дала, но я тебя уверяю, Стихеев: если ты имеешь к этому какое-то отношение, я с тебя три шкуры спущу! Смотри у меня! Все, свободен.

Я вышел из кабинета как оплеванный. Козел этот Басман, настоящий козел!

Discount

Коллеги уже расходились по домам, когда я вернулся на место. Я тоже решил не задерживаться, только вышел на минутку в сеть. Программа-клиент почему-то отказалась грузиться; я пару раз потыкал в ее «иконку» указателем и, не дождавшись ответа, разочарованно откинулся в кресле. Искать ошибку уже не хотелось. Хотелось лечь и хорошенько отдохнуть.

Я сцепил пальцы на затылке и уставился в потолок. И вдруг мне показалось, что узор на потолке ожил. Я минуту наблюдал с возрастающим беспокойством за тем, как перетекают друг в друга восьмерки и концентрические окружности. Потом резко встал. Узор вроде перестал мельтешить, зато поплыли стены, искривляясь в беззвучном танце. Я увидел это боковым зрением, а когда повернулся лицом, движение, конечно, прекратилось.

Неужели я настолько утомился за работой? Усталости вроде не чувствую. Или мне что-нибудь подсунули в столовой, например, добавили в чай галлюциногенов? Нет, бред какой-то, зачем им это делать? Я осторожно прошелся по комнате.

— Стихеев! — Голос замдиректора звучал, как расстроенная волынка.

Я аж подскочил на месте. Шеф ввалился в комнату и с ходу попер на меня. Я поспешно отступил в угол комнаты, но шеф дотянулся до меня рукой и влепил мне щелбан. Прямо в лоб. Оторопев от неожиданности, я наблюдал за тем, как он готовится ударить еще раз.

Второй щелбан спровоцировал ответную реакцию. Возмущенный, я ткнул шефа в грудь, и не успел испугаться собственной смелости, как шеф отлетел на полкомнаты и смешно упал. И тут же взлетел обратно, словно резиновый мячик, отскочив от пола. Обрадованный, я подбежал к нему и отвесил пинка — шеф запрыгал, отражаясь от стен, и вылетел в окно, стремительно уменьшаясь в размерах. Заквохтала каркающим мультяшным смехом компьютерная мышь, которая висела над дверью комнаты вместо подковы, — мышиная пасть была полна острых зубов, меж которых стекала кровавая слюна.

Я скосил глаза — в углу поля зрения удалось различить мерцающий текст:

ез названия

Пользовательский модуль 17972

Дата создания: еизвестно

Автор: еизвестно

Размер: 8, 73 Мб

Время загрузки: 0, 03 сек.

Я облегченно вздохнул и привычно свел глаза так, как смотрят на стереокартинку — фокусируясь за объектом. И оказался сидящим в кресле перед своим компьютером. Висок покалывала пластинка нейкона — и когда только я успел его прикрепить?

Почти двадцать минут после этого я тщательнейшим образом заметал следы пребывания на моем компьютере незаконной программы. Раньше я с такими программами, моделирующими окружающую реальность на основе памяти реципиента, не встречался, но был уверен в ее незаконности. Любой софт, который перехватывает управление сознанием человека без его ведома, считается незаконным. А запускать эту программу, пробравшуюся на мой комп на манер вируса и замаскировавшуюся под почтового клиента, я совсем не собирался.

По-хорошему, надо было сообщить об этом в компьютерную полицию. Но шеф предупредил меня... в общем, я расценивал его намерения в отношении меня как желание выставить с работы при первом удобном случае. Он не станет разбираться, откуда у меня оказалась эта программа. Просто обвинит в том, что я протащил в сеть фирмы вирус, и уволит в два счета.

Но как это я надел нейроконнектор? Без него ведь ничего не случилось бы, не было бы эффекта присутствия. Может, кто-то пошутил надо мной, незаметно прикрепив пластинку? Я оглянулся — в комнате больше никого не было, только тени по углам. Как-то раз, когда я спал, друзья прикрепили мне нейкон и запустили какой-то фантастический модуль, где я изрядно набрался страху во время головокружительных виртуальных приключений. Но проделать такую штуку с человеком, находящимся в состоянии бодрствования, тяжело.

Я выключил компьютер и собирался уже встать, когда увидел на столе желтый лист — осенний, тонкий, как папиросная бумага, слегка истлевший, но еще достаточно жесткий. Я осторожно повертел его, держа за черенок. Откуда он взялся? Осень прошла давно, на дворе зима. Окна в офисе всегда закрыты — у нас стоят кондиционеры. Так откуда?

Покачав головой, я выкинул листок в мусорную корзину и вышел из комнаты. Этим вечером у меня было назначено свидание. Не с Мариной, а с другой девушкой. И хотя я был уверен, что, кроме Марины, мне никто не нужен, но когда пришло время встречи, ноги сами собой понесли меня к клубу «Ночная мимоза». Там обычно и происходили наши встречи с Викторией — я всегда приходил на них как бы случайно и всегда вовремя.

D: TempНеизвестность

Ubiquity.end

• Open file 'time.out'

• Wait for timeout of 99.999 years'

• Operation aborted

Когда к нему вернулась способность чувствовать, а точнее, чувствовать что-либо, кроме опустошающего отчаяния и безысходности, вызванной его ужасным состоянием, он понял, что в мире зеркальной комнаты что-то меняется. Откуда-то подул легкий ветер, который мог быть вызван и сквозняком из-под двери, и включенным кондиционером или открытой форточкой. Но Игрок знал наверняка: это избавление.

Он думал так, потому что ничего другого он не мог допустить; мысль, что это лишь случайная перемена в стылой неподвижности его расчлененных атомов, свела бы его с ума.

Ветер развеял запах сигаретного пепла, прилипшего к полу, и моющих средств, которыми были протерты зеркала. Вместо этого в комнату проник какой-то новый запах, едва уловимый и малопонятный, осторожно стелющийся вдоль стен. Игрок не мог ни обонять, ни видеть в своем теперешнем состоянии, но вместо этого он чувствовал. Чувствовал молекулы запаха, чувствовал движение воздуха, разносившего этот запах. И вспоминал.

Так пахнут листья; опавшие и уже чуть прелые осенние листья, которые столь недолго лежат хрустящим ковром в городских парках, прежде чем их собирают в мешки для мусора и увозят на грузовиках, оставляя к зиме голый и жалкий увядший газон, год от года засеваемый заново быстрорастущей травой. Почему именно этот запах почудился Игроку, он не мог объяснить, ведь ему редко приходилось бывать в парках и почти никогда не удавалось застать опавшую листву; наверное, воспоминания выползли откуда-то из детства, когда дачная околица предоставляла достаточно возможности поваляться под листопадом. Игрок тщился принюхаться и не мог этого сделать, и ощущение своего бессилия душило его разум, и без того практически лишенный возможности мыслить связно, будучи рассредоточенным по несвязанным атомам. Но он чувствовал.

Чувствовал, как в комнату влетел желтовато-коричневый осенний лист, местами истлевший почти до прожилок, местами еще жесткий и плотный. Его появление в комнате старого дома в Камергерском переулке, где нет ни единого дерева, было почти так же нереально, как существование человека в виде распыленной по стенкам комнаты субмолекулярной пленки; однако в мире Омнисенса возможно, а стало быть, реально и одно, и другое. Старый лист, тронутый гнилью, упал на пол, его коричневый жесткий черенок заскреб по мраморной плите, пока сквозняк тащил пришельца к центру комнаты. Там лист замер.

Мгновение Игрок ждал чего-то, напряженно вглядываясь-вчувствоваясь в лист, а потом, раньше чем он успел приписать это явление простой случайности и упасть разумом в состояние безнадежной обреченности, случилось нечто. Атомы, некогда принадлежавшие телу Игрока, посыпались со стен и потолка, вихрем поднялись с пола, струями мельчайшей пыли смешались в центре комнаты и завертелись в хороводе, все более и более уплотняясь, обретая зримость, вещественность, сущность. К человеку возвращалась форма его существования; возвращалась жизнь. И в последний момент он успел обрадоваться этому, почувствовав, как соединяются нитями разорванных некогда связей его атомы, воссоздавая живые клетки.