ему меня ударить, а я тем временем удачно заехал в пах рыжему и пошатываясь встал. С разгона я кинулся с кулаками на чернявого, начав наносить ему ослабшие удары по лицу.
– Стоять! – рявкнул рыжи, хватаясь за пах, но никто его не послушал.
Кое-как разогнувшись, он подошёл ко мне и врезал в челюсть, в тот момент, когда я сам отрабатывал боксерские удары.
– Я сказал хватит! Мы завтра будем как побитые собаки и сдохнем в лабиринте! – прокричал он второй раз.
– А ты чем думал?! Ублюдок! – прошипел я, выставив перед собой кулаки.
– Поразвлечься думал. Кто же знал, что сегодня попадётся такой настырный отброс, – пожал он плечами, вытирая кровь с губ.
– Сам ты отброс! Не смейте больше никого трогать! – прокричав, настоял я.
– А ты не вздумай нам попадаться в лабиринте. Иначе там и останешься, – усмехнулся рыжий.
– Тебе хана, мелкий, – фыркнул чернявый, отталкивая избитого. И они оба развернулись, отошли в дальнюю левую «четвертинку» комнаты.
Успокаивая дыхание, я подошёл к парню, что сел на нижней шконке напротив нашей группы, и спросил:
– Ты как?
– Жить буду, – сказал он разбитыми губами и поглядел на меня. Его затёкший глаз взбухал прямо на глазах.
– Как тебя зовут?
– Веталь.
– А я Илья, – протянул я ему руку, и мы познакомились. – Как ту девушку зовут?
– Альбина… Она вчера потеряла всех своих из группы, – понуро сказал он.
– Альбина! – крикнул я и вышел в центр.
Девочка жалась в угол нижнего яруса кровати, опять накрыв себя одеялом, и со страхом смотрела в противоположную сторону, где находились сволочи.
– Альбин, пойдём к нам. Если эти полезут, мы тебя защитим, – успокаивающе сказал я, кивая в сторону.
Она посмотрела на меня со слезами на глазах, кинулась мне на шею и разрыдалась. Альбина была чуть выше меня, но согнувшись, я этого не почувствовал.
– Все хорошо… – утешал я, легонько похлопав её по плечу, так как немного смутился. Меня так обнимала только сестра, мама и Виола. – Залазь на второй ярус к Витале. – добавил я, отстранился от неё и проводил к лесенке.
Не говоря ни слова, Альбина послушно залезла, словно была под Аутерием, и отвернулась к стенке. Я же, кивнув Виталику, прошёл к своей кровати, начиная ощущать боль по всему телу.
Лёжа в постели, я минут пять вслушивался в тишину, но внезапно свет везде практически потух – сработали датчики движения. Прикрыв глаза, я обратил внимание на сообщение от нейроинтерфейса.
Внимание! Легкие повреждения кожного покрова!
Внимание! Искривлена носовая перегородка! Требуется хирургическое вмешательство!
«Мама… Наверное, я стал чуточку сильнее…» –горько подумал я, засыпая обессиленным и голодным…
– А ну подъём, салаги! – сквозь сон услышал я крик, но мои веки совсем меня не слушались.
– О-о! Похоже, тут кому-то вчера досталось. Посмотри на это, Алексей!
Я открыл глаза и попытался встать, но тело неимоверно болело. С большим трудом я сел на кровать и увидел, как двое дядек, лысый и седой, зашли к нам в комнату и, сложив руки на талии, смотрели на избитого Виталю. Следом в комнату вошёл Захар и с лёгким удивлением посмотрел на меня.
– Вижу, у вас тут вчера было весело, – хмыкнул он и поглядел куда-то в конец комнаты. – Я говорил вчера моих не трогать?
– Эй! Старшина! Твой белобрысый отброс сам напал! – услышал я голос рыжего.
– Это правда? – посмотрел на меня Захар.
– Они собирались сделать нехорошие вещи с Альбиной, – насупился я и, взяв в руки дождевик, встал с кровати.
– Понятно. Значит, сам виноват, что отхватил фингал, – усмехнулся Захар, а у меня под ложечкой засосало, не то от голода, не то от чувства полной незащищённости. Им просто плевать на то, что над девушкой чуть не надругались.
– Вы сраные ублюдки! По-моему, вы охренеть переборщили с Веталем! – прошипел лысый и, закатив рукава, пошёл куда-то за стенку.
– Старшина! Он как с цепи сорвал… Ай! – воскликнул голос чернявого и прервался.
И я сразу же услышал стоны и глухие удары обо что-то.
«Значит, в чём-то им не всё равно», – нервно подумал я.
Слушая звуки торжествующей справедливости, я глянул наверх и увидел Злату и Джозефа с округлившимися глазами. Они жались к стенке на своих кроватях и плохо понимали, что здесь происходит и кого вообще избивают за стенкой. Но это довольно быстро прекратилось, и лысый пинками подгонял всех побитых на выход.
– Собирайтесь! Прошляпите завтрак и в лабиринты пойдёте голодными! – крикнул он нам всем и вышел из комнаты следом за сволочами и Виталей.
Седой же что-то тихо говорил поникшей Альбине и тряс перед ней пальцем.
– Держи, Черныш, – обратился ко мне Захар, протягивая какую-то вытянутую баночку.
– Что это, старшина? – удивился я, принимая её.
– Моя кровь, которая содержит около пятидесяти тысяч наноботов, – усмехнулся он. – Понял для чего?
– Д-да… Чтобы передать мне восп… то есть файлы, – сказал я, запинаясь, чуть не ляпнув про образы воспоминаний, ведь пятая версия Зодака, о которой я сказал ему, не может устанавливать «фиктивную» память.
– На завтраке выпьешь, а после я тебе скину всё необходимое, – кивнул он и, поглядев на ребят из моей команды, сказал по-польски: – Чего расселись? Хотите без завтрака остаться? Обеда у нас нет.
Ребята судорожно слезли с постели и встали возле меня. Значит, они меня помнят. В детдоме нам делали инъекции Аутерия по вечерам, но до этого момента сознание слегка прояснялось. У меня так вообще чуть ли не каждый вечер. Помнится, я даже спорить с преподавателем начал, находясь как во сне. Им это сильно не нравилось.
– Слушай, Захар, – к нам подошёл седой старшина. – Не одолжишь одного своего поисковика на день? Завтра должно прийти пополнение с Литвы.
– Две сферы, и по рукам, Алексей, – не растерялся мой старшина.
– Эх ты… Обдираешь бедного старика, – упрекнул его тот, но махнул рукой, – Ладно уж, по рукам. Кого дашь на сегодня? – и поглядел на нас троих.
А Захар, покосившись на меня, усмехнулся.
– За девку вступился вчера, вот сегодня тебе и расхлёбывать, – сказал он
