Ознакомительная версия.
Так вот пустотный процессор – это та самая способность просматривать полпляжа песчинок в одно мгновение. Защита есть, просто сломать ее удастся очень быстро.
Кхайе смотрела на гравера и легонько качала головой из стороны в сторону.
– Я понимаю, – прошептал Фэн Чжи Бяо. Его правая рука задергалась и потянулась к шее, растопырив крючковатые, с изъеденными артритом суставами пальцы, словно он пытался задушить сам себя. Видимо, так оно и было: его ипостаси внутри боролись за первенство. – Я знаю, что сотворил. Но сначала расскажи, как работает процессор.
Девушка опустила взгляд, остановившись на вороненой поверхности «дыродела», который она продолжала держать в правой руке. Предохранитель был опущен. Большой палец привычным движением повернул металлический флажок вверх. Одно движение и...
...разрушишь целый мир...
...все будет кончено.
– Как? Работает? Процессор? – выдавливая слова из себя, словно засохшую зубную пасту из тюбика, пробормотал Часовщик.
Кхайе видела, как меняется его взгляд. Водянистые светло-серые глаза то подергивались какой-то пеленой, будто начиная смотреть внутрь черепа, то снова приобретали ясность и живость. Внутри него шла ожесточенная борьба. Борьба за тело, борьба за мозг. Где умещались те десятки, если не сотни людей, что жили в голове несчастного старика? Откуда приходили ипостаси, дарованные дьявольским «джьяду гумра»? Ответ знал лишь злой колдун, подаривший миру волшебный порошок. И разрешивший людям смеяться – над собой и собственной глупостью.
– Нет, – Кхайе трясла головой, словно пытаясь прогнать непрошеные мысли. Но мысль быстра, она развивается. И порождает выводы.
– Расскажи!
Она безучастно смотрела, как «дыродел» поднимается вверх, вперившись черным глазком ствола в висок старика.
– Нет!
Если технология изготовления таких процессоров станет известна хотя бы кому-то одному, кому-то, кто решит использовать знания в собственных целях, триумф победителя продлится недолго. Это будет конец – не та репетиция всемирного бардака, которую устроили тритоны несколько лет назад, а самый настоящий и окончательный кошмар. День, когда изобретенная Фэн Чжи Бяо технология начнет работать, станет началом конца того мира, что существует сегодня. Никакой р-вирус не сможет сравняться разрушительной силой с изобретением безумного гравера. Мир, большинство производств и знаний которого завязаны в сети и электронных носителях, перестанет существовать. Что останется взамен? Каменный век и отсутствие сети даже в далекой перспективе.
В таких условиях сеть сможет работать только при соблюдении жестких правил пользования информацией. Честность в мире людей? Абсурд – разум тем и отличается от рефлексов животных, что научился лгать.
– Расскажи!
В глазах, теперь смотрящих в разные стороны, мольба и вера, которой мог бы позавидовать самый истый праведник любой из Традиций. Он гений, он заслужил знать, что создал. И он готов принять суд – это тоже читалось в его глазах.
– Вы создали совершенство, тхакин Фэн, – сказала Кхайе и нажала спусковой крючок.
«Дыродел» коротко плюнул огнем, по рукам больно ударило и дернуло вверх. Голова гравера вздрогнула и с треском упала на стоявший перед диваном столик, заливая столешницу быстро набегающей красной лужей.
– Которое уничтожит мир, – добавила девушка, опуская оружие.
Альмас Хамидди родилась в благополучной британской семье, но ей не суждено было стать благопристойной британской дамой. Судьба распорядилась иначе – Альмас Хамидди было суждено исчезнуть, не дожив до восемнадцатого дня рождения. Ее в этом мире заменила Лиса – хитрая ломщица, высококвалифицированный специалист своего дела, которая однажды в одиночку захватила сеть целого Анклава. В тот день ее смогли переиграть. Но не машинисты эдинбургского СБА – непобедимую Лису повергла программа всемогущей корпорации «Науком». День поражения стал последним в жизни ломщицы, работавшей под ником Лиса. Какое-то время она жила без имени. Да и жизнью это назвать трудно – больше недели ее организм балансировал между жизнью и смертью. В день эдинбургского бунта она перебрала с синдином, по-другому было нельзя.
А теперь Кхайе, родившаяся здесь, в Мандалае, расплачивалась за грехи Лисы. В голове снова что-то сжалось, поле зрения сузилось до маленькой пульсирующей точки, к горлу подступила тошнота, с которой уже не было сил бороться. Ее вырвало желчью, которую она выплюнула прямо в расплывающееся пятно крови убитого ею гения.
Бэзил не был знаком с Лисой. Это его и подвело.
Наверное, он подумал, что Кхайе вырвало от отвращения или от осознания только что совершенного убийства. Он, голый, со смешно болтающимся между ног членом, на секунду замер в дверном проеме, разделявшем две комнаты номера. Нескольких упущенных наемником мгновений девушке хватило, чтобы хотя бы частично прийти в себя.
Стрельба никогда не была любимым занятием Лисы. Но она умела стрелять. И убивать ей тоже доводилось – несколько лет она работала на самого крутого бандита Эдинбурга Бойда – двухметрового блондина, которого большинство называло просто Шотландец. Так что от вида крови ее никогда не мутило.
– Ты что... – начал было Бэзил, но ему пришлось заткнуться. Правда, ужас, отчетливо читающийся в глазах наемника, никуда не делся.
– Заткнись и положи руки на затылок, – сказала Кхайе. «Дыродел» со снятым предохранителем уже смотрел точно между глаз мужчины.
Бэзил сделал движение руками, словно собирался прикрыть ими гениталии. Но пуля, выбившая щепу из косяка двери, в проеме которой он так и остался стоять, заставила его передумать.
– Я это уже видела, если помнишь, – без тени улыбки произнесла Кхайе. Голос срывался на хрип, в горле стояла горечь и ощутимо пекло. Но голова стала ясной, как никогда.
– Зачем ты его убила? Что ты наделала?! Ты же не понимаешь...
– Я сказала – заткнись! И понимаю я больше, чем ты.
– Но ведь меня убьют, у меня же задание, я должен...
Вроде бы Бэзил нервничал на самом деле – на игру это не походило.
– Заткнись наконец, – тихо попросила Кхайе. – И слушай. Внимательно слушай. Сейчас ты не спеша – и без фокусов, чтобы я тебя хорошо видела – отойдешь к кровати и наденешь штаны. Мы вместе пойдем к моим друзьям – они смогут помочь и тебе, и мне. Я перепрошью твою «балалайку», и мы вместе уедем отсюда. Тебя не найдут. Конечно, если ты не собираешься сидеть тут в номере и ждать, когда придут ребята с «дыроделами».
А заодно неплохо бы проверить, что ты успел слить на свой чип – нет ли там технологии Часовщика.
– Я...
– Потому что, если собираешься, то дождаться их тебе не суждено: я пущу тебе пулю в лоб раньше них.
– Но...
– Хотя мне этого и не хочется делать.
– Ты не станешь.
– Я ломщица, Бэзил. Ты забыл? У ломщика нет друзей, у ломщика нет тех, кто дорог. А если и есть – своя шкура дороже.
А на кой черт ты тогда собираешься перепрошивать его «балалайку»? Ведь поймать две ломаные «балалайки» куда проще, чем одну.
– Штаны у кровати. Медленно, не оборачиваясь, делаешь три шага назад.
Чтобы не беспокоили дурацкие мысли, нужно действовать. Когда мозг занят, рефлексировать некогда.
Правая рука крепко держала «дыродел», который, не смещаясь ни на миллиметр, смотрел точно на Бэзила, резво натягивающего штаны. Хотелось бы верить, что наемник принял правила игры. Левой рукой Кхайе отточенным и привычным движением вынула из затылка мертвого Фэн Чжи Бяо «балалайку». Смотреть вниз ей не было нужды, для Лисы эта манипуляция была столь привычна, что потребовалось не больше пары секунд на то, чтобы маленький пластиковый треугольник перекочевал в карман.
Теперь рюкзак Окоёмова. К счастью, он стоит здесь, у дивана. Кхайе знала, что внутри. Нужно вытащить два ножа и набор каких-то острых спиц – скорее всего, метательное оружие. Все, теперь он может взять вещи. Девушка ногой пнула рюкзак в сторону мужчины.
– Ты готов?
Бэзил кивнул.
– Тогда бери свой рюкзак и пошли. Пропускать вперед даму необязательно.
Мужчина, недовольно поджав губы, забросил весьма увесистый мешок на плечо.
И в этот момент перед глазами Кхайе появилась пиктограмма, сообщающая о том, что ее «балалайка» подключена к сети. Редкий, почти небывалый для Мьянмы момент.
Темные, сине-свинцовые тучи как-то нехотя и злобно клубились совсем невысоко над землей. Прошедший ночью ливень смыл пыль, накопившуюся за несколько сухих дней. На западе время от времени сверкали молнии, присылающие сюда тихие рокочущие раскаты далекого грома.
В общем, погода полностью соответствовала настроению, которое было еще мрачней сгущавшихся над головой туч. Сказать прямо – настроения не было никакого.
Ознакомительная версия.
