— То же самое, Па, наверно, сказали Джонсы о тебе, когда ты начал творить такое с их домом, — заметила Бабс. — Думаю, ты такой напряженный от того, что слез с наркотиков. Не сказать, что результат такой уж потрясный. Все еще ходишь на встречи анонимных наркоманов?
— Да, да, — рассеянно пробормотал Стэн. — Эти встречи помогают. Там все время появляется все больше народу. Те, кто не двинул кони от передоза. Ты можешь представить себе джанки с алла?
Стэн сухо усмехнулся, его рот растянулся в широкую, но невеселую улыбку.
— Некоторые из этих ребят проходят все ступени двадцати лет зависимости за несколько недель. Само собой, у них еще хватает сил пустить себе науку на пользу. Как ты думаешь, если я попрошу мистера Джонса передвинуть башню немного левее, он согласится?
— Даже не надейся, — отозвалась Вэнди. — Если ты так соскучился по привычному виду, то почему сам не присобачишь вышку на наш дом?
— Я не хочу во всем этом участвовать.
— Можно еще сделать домик на дереве, — заметила Бабс.
— У нас тут нет деревьев, кроме одного авокадо, — ответил Стэн. — А авокадо не сделаешь выше двадцати футов. А для этого нужно футов сто двадцать. Для моих целей, я имею в виду.
— Тогда сделай себе при помощи алла красную сосну!
— Сосну, — задумчиво повторил Стэн. — А ты сможешь сделать дерево такой высоты?
— Думаю, это возможно, — ответила Бабс. — Фил рассчитал, что максимальный размер контрольной сетки алла ограничен 4 л метрами по каждой стороне. Что-то около сорока футов. Я не знаю, причем тут л, но это так. Так что красную сосну придется делать по кускам, но это возможно. Для осуществления дома при таком способе нет ничего сложного, но для дерева есть своя хитрость. Чтобы этот способ сработал, нужно чтобы все части дерева были сделаны одновременно. Иначе клетки на швах умрут, и куски дерева не срастутся, а просто развалятся. Я знаю все это, потому что таким образом мы сделали большую пальму перед мои складом.
— Ты говоришь о Филе — имеется в виду Фил Готтнер? — спросила Вэнди, решив поговорить о более земных проблемах. — Как там у него дела с малышкой Йок?
— Они обручились! И… — Бабс замолчала, чувствуя, что пока что не в силах заставить себя выложить свою новость. И решила поговорить пока о другом. — Кстати, о строительстве. Йок и Фил построили себе отличный домик-гнездо в моем переулке. Они все время добавляют к домику новые детали; их гнездо уже поднялось до крыши моего склада и продолжает расти. Как гриб на стволе дерева. Йок занимается тем, что сочиняет искусственный коралл, а Фил пытается изобрести идеальную персональную летательную машину.
— А что там у тебя с Ренди? — продолжала гнуть свое Вэнди. — Настоящая любовь?
Несмотря на свой молодой вид двадцатилетней девушки, у Вэнди был характер сварливой цеплючей мамаши, везде сующей свой нос.
Бабс поняла, что наступила пора объявить свою новость, но не успела она раскрыть рот, как заговорил Па.
— Вчера я говорил с одним человеком, который когда-то был боссом Ренди в Индии, — заявил Стэн. — Шри Рамануджан. Он назвал Ренди развратным болваном-дегенератом.
— Почему ты все время цепляешься к моему приятелю, Па? — резко спросила Бабс. — Здесь что, фрейдистские штучки?
— Почему люди не могу побороть в себе неприязнь к тем, кому нравятся молди? — спросила Стэна Вэнди.
— Извините, но я просто повторил то, что сказал Мне Рамануджан. Я согласен, что этот индиец зациклен только на своей науке и дальше собственного носа ничего не видит, потому, может быть, и не прав. Я не сказал, что готов согласиться с ним. Если ты счастлива с Ренди, для нас это самое главное. Мне хотелось бы как-нибудь с ним встретиться. Приведи его к нам.
— Почему ты до сих пор не познакомила нас с Ренди, дорогая? — спросила Вэнди. — Ведь ты не скрываешь его от нас? По-моему, Ренди незачем скрывать. Позвони ему по ювви, пускай зайдет к нам прямо сейчас! К тому же, он будет очень кстати и поможет нам с папиной сосной. Если нас будет четверо и мы воспользуемся своими алла одновременно, то сможем охватить 16 pi метров, что составляет… гм… 164 фута и 10, 95 дюймов.
Молди-мозг Вэнди мог без труда производить любые вычисления.
— Нам нужно много пространства, потому что примерно тридцать футов должно быть использовано под корни. Нам втроем нормального дерева не сотворить. Ренди будет рад нам помочь, в особенности если его попросишь ты.
— Что ж — я с удовольствием, — ответила Бабс. — Сейчас как раз удачное время. Сказать по правде, мы с Ренди приехали к вам вместе, но он испугался и не стал заходить. Он остался на улице и сейчас бродит по Хай-стрит, глазеет по сторонам. Мы договорились, что я звякну ему по ювви, если Па будет в нормальном настроении. Ты ведь в нормальном настроении, Па?
— Конечно, я нормальный. И я уверен, что Ренди классный парень. А меня нечего бояться.
Поэтому Бабс позвонила Ренди, и уже через несколько минут он поднимался по ступенькам парадной лестницы. Его лицо было красным от волнения, а адамово яблоко так и прыгало по горлу. На Ренди была новенькая ти-шотка с просто невероятным цветным узором. Бабс Ренди показался таким хорошеньким, что она быстренько его поцеловала, не успел тот переступить порог.
— Заходи, Ренди. Ма, Па, это Ренди. Ренди, это Стэн и Вэнди.
— Привет, — сказал Ренди, и принялся жать руки. — Для меня это большая честь. Всю свою жизнь я слышал рассказы о вас. «Наследники» в Кентукки до сих пор зубами скрипят при упоминании Гражданского Акта Молди.
Бабс заметила, как покраснели ноздри Ренди, стоило ему только услышать исходящий от Вэнди запах. На прошлой неделе Вэнди успешно привила себе новый изобретенный Коббом микроб-вонеед, так что запах едва слышался. Но Бабс совсем не хотелось развивать тему Ренди и того, как на него действуют запахи молди.
— Как дела на Хай-стрит, Ренди? — спросила она.
— Круто. Там всегда такие толпы? Или, может быть, столько народу по случаю сегодняшнего Первого апреля, Дня Дурака? Там, словно во время уличного фестиваля, люди творят при помощи алла такое дерьмо, что мало не покажется.
— На этой неделе я еще не ходил на Хай-стрит, — сообщил Стэн. — Я последнее время обхожу это место подальше, переулками. И, да, ты, наверное, прав — День Дурака на Хай-стрит большой праздник. Что ты там видел?
— У некоторых магазинов витрины закрашены, и нужно платить хозяину за то, чтобы войти. Благодаря тому, что на каждом долларе теперь свой веб-адрес, люди не могут изготавливать подделки, потому деньги еще в цене. Хотя для того, чтобы сделать для себя основные вещи, деньги не нужны.
— Я тоже обратила внимание на эти магазинчики, — сказала Вэнди. — Ну, и что там внутри?
— Я заплатил одному парню, чтобы это разведать, — ответил Ренди немного смущенно. — Можно подумать, что если окна закрашены, то внутри что-то горяченькое. Но оказалось, там просто магазин ти-шоток. В магазине можно было выбрать себе майку, точней, рисунок, а продавец скачивает тебе, как сделать алла-копию. Сегодня невозможно что-то продать напрямую. Единственное, что можно продать, это идеи.
— Точно! — воскликнула Бабс. — Именно это я пыталась сказать Па. Интеллектуальная собственность — единственное, что сегодня хоть что-то стоит. Это здорово.
— Да, — кивнул Ренди, глядя вниз на свою ти-шотку, где были изображены граффити вроде лиц, вплетенных во фрактальные спирали. — Обратили внимание, как много на этой ти-шотке сложных деталей? По сути, невозможно повторить рисунок, просто запомнив его с одного взгляда. Этот парень из магазинчика передал мне дизайн по ювви. А причина того, что он закрашивает окна магазинчика, в том, что люди на улицах могут просто срисовать майки глазами, а потом сделать не слишком похожие копии. Так оно и случилось на улице, когда я вышел в новой майке, несколько парней и девиц сразу же стали пялиться на меня и тут же сделали себе копии, просто чтобы продать туристам. Но рисунки-то все неровные и блеклые. Вот, посмотрите на этот рукав, я только минуту назад заметил там полоску из малюсеньких слоников. Уверен, что уличные пираты не догадаются это скопировать.
— Похоже, я слишком стар для новых идей, — пробормотал Стэн. — Никто не хочет ничего покупать, продать толком тоже ничего невозможно. Что ты еще видел на Хай-стрит, Ренди?
— Там были несколько ребят в старинных рыцарских доспехах, только со специальными мышцами из имиполекса. Прыгают по улице, словно оловянные солдатики. Я видел также парня, разодетого как пасхальное яйцо, весь в драгоценностях. Сплошные алмазы и рубины, но стоит только снять с него один камень, как парень тут же заставляет этот камень исчезнуть у тебя в руках. Первоапрельская шутка! Другой парень шел по тротуару, и после каждого шага за ним оставался гном, такой гипсовый, каких ставят на лужайках перед домом. Я ободрал коленку об одного из этих гномов и со злости превратил наверное сотню в воздух! Какие-то деревенские лохи сделали пиццу диаметром в десять метров и съели только чуточку с краю, а затем оставили лежать на тротуаре, так что всем приходилось обходить пиццу кругом. И никому не было дела до того чтобы это подчистить, а когда я превратил пиццу в воздух, один из этих лохов заорал на меня, что я зря уничтожаю еду. Один парень стоит совсем голый и занимается постирушками прямо посреди улицы; у него стиральная машина на квантовых капсулах, а воду он заливает прямо из алла. А грязную воду, вот болван, льет на тротуар. А мог бы просто превратить обратно в воздух, но мне не охота было с ним связываться. Была еще группа, гитаристы играли на электрогитарах от батареек, и несколько женщин, устроивших психоконцерт на листах имиполекса, развесили листы на фонарных столбах — такой шум устроили, ничего не разобрать. Один парень сделал, наверно, сотню камер-стрекоз, и они все летают вокруг, заглядывают прямо в лицо, а он микширует изображение, так что с ума можно было сойти, когда видишь свою кривую рожу на пластиковом экране, который этот чувак натянул прямо на стене. Машин полно и дизайнерских мотоциклов тоже. У одного из чопперов вместо седла — корыто, и даже не корыто, а любовная ванна. Можете представить, этот тип ведет мотоцикл, а сам плещется в ванне со своей мочалкой? Только глаза торчат из слива на стебельках. Ренди рассмеялся и потряс головой.
