Ознакомительная версия.
— Ну ладно, — сказал наконец Уриэль, — я более-менее разобрался. Давай теперь посмотрим на наши точки входа в мир. У тебя Сакред Вейл, у меня Хеллгейт. Где, кстати, Хеллгейт на карте?
— Где-то здесь. — Я переключил карту на Миррор и ткнул пальцем в черное пятно, занимающее почти всю карту. — Здесь показывается только то, что видели подданные Оберика, а в окрестностях Хеллгейта никто из них отродясь не бывал.
— Понятно, — протянул Уриэль. — Ну что ж, посмотрим пока на Сакред Вейл. Что в нем такого особенного?… Слушай, Хэмфаст, то ли я чего-то не понимаю, то ли все очень просто. Сакред Вейл — самый большой город Аркануса, населенный халфлингами.
Я кивнул. Неужели разгадка настолько проста? Но…
— А почему в первый раз я появился не в самом Сакред Вейле, а в бестиарии? — спросил я. — И, кстати, где ты появился во второй раз? Там же, где и в первый?
— Там же, — подтвердил Уриэль. — Не знаю, почему для тебя Арканус решил изменить точку входа. Есть у меня несколько идей…
— Например?
— В первый раз тебя чуть не убил василиск.
— Думаешь, Арканус решил, что во второй раз он должен поместить меня в более безопасном месте?
— Может быть. А может быть, это в первый раз ты чем-то ему не понравился, и он поместил тебя там, где тебе грозила опасность. Не знаю. Да и не важно это, главное, что ты оба раза явился в мир в непосредственной близости от самого большого города, населенного твоей родной расой. Я оба раза появился в городе, населенном темными эльфами — ближайшей расой к эльфам Средиземья. При втором пришествии и ты, и я оказались почти в том же месте, что и в первый раз. Таким образом, в обоих случаях Арканус разместил посетителя в местности, населяемой либо родной расой посетителя, либо наиболее приближенным к ней вариантом. Так?
— Так, — согласился я.
— Далее. Почему для тебя был выбран именно Сакред Вейл? Первое, что приходит в голову, — потому, что Сакред Вейл — самый большой город из числа населенных халфлингами. Если так, то Хеллгейт, в который оба раза явился я, должен быть крупнейшим из городов, населенных темными эльфами. Непонятно только, как это проверить, не лезть же в башню Сссра.
— А почему бы и нет? — удивился я. Уриэль задумался:
— А и вправду — почему бы и нет? Надеваем невидимость, дожидаемся, пока хозяин покинет заклинательный покой… Как думаешь, Хэмфаст, там могут быть артефакты, предупреждающие хозяина о появлении незваных гостей?
Я пожал плечами:
— Вряд ли. Не думаю, что необходимость в таких артефактах возникала хотя бы раз за всю историю мира. Хотя кто его знает…
— Ладно, допустим, что Хеллгейт — действительно самый большой эльфийский город в Мирроре. Где нам в этом случае искать Олорина?
— А какой он расы? — спросил я и сразу понял, что сморозил глупость.
— Он майар, — ответил Уриэль, — а майары стоят вне разумных рас. Большинство майаров предпочитают принимать облик людей, но это традиция, а не необходимость. Вряд ли Арканус делает выбор на основе внешнего облика. Нет, это совершенно исключено, ведь при проходе по каналу мы все имели облик людей.
— Тогда что? Не мог же Олорин стать пятым хозяином!
— Да, это вряд ли, — согласился Уриэль. — Хотя кто его знает… Если тихо сидеть в башне и никуда не высовываться, можно долгое время оставаться незамеченным.
— Не выйдет, — возразил я, — ты забыл про гобелены, отражающие силу хозяев.
— А ты уверен, что новая линия появляется на них сразу же, как только новый хозяин появляется в Арканусе?
— А когда она еще может появляться?
— Например, когда башня нового хозяина окажется на карте того хозяина, в чьей башне висит гобелен. Но ты прав, маловероятно, что Олорин стал новым хозяином. Все хозяева Аркануса и Миррора явились в миры одновременно, и я не думаю, что это простая случайность. Сейчас уже не скажешь точно, что тогда произошло, но это было, без сомнения, что-то из ряда вон выходящее. Не думаю, что приход в мир Олорина смог бы привести в действие силы, способные повторить подобное событие. Может, герой?
— Что? — не понял я.
— Может быть, Олорин стал героем, — пояснил Уриэль. — В этих двух мирах каждый хозяин имеет героев. Герои превосходят обычных существ по всем параметрам, но гораздо слабее хозяев. Пожалуй, что облик героя — самый подходящий для Олорина. Но надо проверить и первое предположение.
Миррор — странное место. Его иногда называют сумеречным миром, и не зря — небо здесь светит гораздо слабее, чем в Арканусе. Это нельзя назвать полноценными сумерками, здесь гораздо светлее, чем в моей родной Хоббитании на закате, но при первом знакомстве Миррор производит неприятное впечатление. Чем-то неуловимым он напоминает Мордор, причем не современный Мордор — цивилизованное и просвещенное государство орков, а ту темную твердыню сил зла, какой был Мордор во времена Фродо. Я сказал об этом Уриэлю, но тот только рассмеялся.
— Нельзя судить о вещах по внешнему виду, — сказал он. — Я немало времени провел среди местных эльфов, и поверь мне, Хэмфаст, в них не больше зла, чем в твоих халфлингах.
— Они не мои, — возразил я. — Моя раса — это хоббиты, а халфлинги совсем другие, у них совсем другая культура. Даже орки Средиземья ближе к хоббитам, чем халфлинги Аркануса.
Мы перенеслись в Миррор обычным заклинанием перемещения высшей магии. Вообще-то заклинание не позволяет переходить между мирами, но если миры связаны очень тесно, это становится возможным. Получается, что Арканус и Миррор так же тесно связаны, как Средиземье и маленький мирок, сотворенный Уриэлем.
Мы стояли на берегу Хеллривера. Интересно, что эта река имеет большое сходство с Торуином. Если бы в Арканусе были сумерки, то в сумерках Торуин выглядел бы точь-в-точь как Хеллривер. Я поделился этой мыслью с Уриэлем.
— Да, Хэмфаст, есть такое дело, — сказал он. — География этих двух миров вообще очень странная. Такое ощущение, что Творец творил эти миры… с похмелья, что ли. Кажется, что Творцу было лень придумывать уникальные пейзажи для каждого места и он построил мир из одинаковых кирпичей, как хижину орка. Все реки и все горы здесь похожи друг на друга. Да и более странные вещи встречаются в местной географии — почему, например, к югу от Торвелла находится несколько тысяч квадратных миль песчаной пустыни? Пустыня возникает там, где горы встают на пути влажных ветров, пустыня не может быть островом посреди леса. Ерунда какая-то…
По глади Хеллривера непрестанно сновали парусные рыбачьи лодки, с одной из них нас заметили. Эльфы засуетились, они уставились на нас, оживленно переговариваясь и совершенно забросив то, чем занимались до этого. Один из эльфов, на вид самый старый, выставил левую руку в нашем направлении, оттопырив указательный палец и мизинец. Я знаю, что в этих мирах не действует инцинера и подобные ей заклинания, но все равно непроизвольно вздрогнул.
— Они думают, что я привидение, — сообщил Уриэль. — А этот жест, как принято считать, отгоняет нечистую силу. Интересно, что они подумали насчет тебя? А кстати, видишь вон ту лодку с колесом на парусе?
— С каким колесом?
— Ну на парусе у нее нарисовано колесо с тремя спицами. Вон, видишь эльфа в черной куртке на корме? Это моя копия. — Уриэль усмехнулся. — Как его, бедного, достали, каждый считает своим долгом сообщить, что снова видел привидение Уриэля. Глядишь, однажды из Хеллгейта священники приедут посмотреть поближе на природную аномалию. Ладно, Хэмфаст, посмотрели и будет. Давай одевай невидимость, чтобы эльфов не пугать, и полетели, что ли?
— А куда лететь-то?
— Как куда? В Джет, в башню Сссра. Вначале летим в Хеллгейт, потом огибаем слева озеро Хеллейк и держим строго на север. Если лететь не спеша, дня за четыре доберемся.
И мы полетели.
Хеллгейт стоял не на горе, как Сакред Вейл, и не в лесу, как Торвелл, а на равнине. И вокруг Хеллгейта не было стены.
— А зачем здесь стена? — удивился Уриэль, когда я спросил его об этом. — В Мирроре нет других хозяев, кроме Сссра, ну, правда, сотня твоих халфлингов бродит по другому континенту, но это далеко отсюда. В общем, местным эльфам могут угрожать только бродячие монстры, но они появляются редко, не каждый год. Нет смысла строить здесь городские стены.
Понятно. Однако непривычно видеть, как город возникает посреди равнины как-то постепенно, без резкой границы. Вначале сараи и амбары, потом отдельные дома, далеко отстоящие один от другого, потом домов становится все больше, они все теснее прижимаются друг к другу, и как-то незаметно мы оказываемся в довольно большом городе.
Хеллгейт здорово отличается от городов халфлингов. Эльфы строят очень странные дома, они сложены из бревен, так же как и дома халфлингов, но вот архитектура… Даже не знаю, как это описать, чтобы было понятно. Попробую. Представьте себе огромный пень толщиной футов в пятнадцать-двадцать и высотой примерно столько же. Внутри большое дупло, и в этом дупле живут эльфы. А сверху пня зеленеет молодая поросль, будто пень снова хочет превратиться в дерево. Самое безумное — это то, что, если приглядеться, понимаешь, что это вовсе не пень, а сложенная из бревен искусная имитация. Не понимаю, зачем эльфы тратят столько сил и времени на то, чтобы покрыть сруб большими пластами древесной коры, натаскать на крышу плодородной земли и высадить там молодые побеги.
Ознакомительная версия.
