— Да и не всё ли равно, кто продал. Главное, что теперь хозяева тут мы. Ты будешь в бассейне купаться или спускать его?
— Не-е‑ет! Не спускать! — завизжала Алина и, разбежавшись, плюхнулась в нагретую солнцем воду под смех родителей.
Весело было. Всегда. Пока всё не закончилось.
День был как день. Солнце, лёгкий ветерок, птицы пели, им подпевала старенькая магнитола, а магнитоле подпевала мама, хозяйничая на веранде, которая одновременно служила и кухней. Запах блинов разносился чуть ли не по всему участку. Папа возился в сарае с удочками, а Алина, вдоволь накупавшись в бассейне, пошла к самому дальнему кусту чёрной смородины, намереваясь не только поесть, но и собрать в туесок ягоды для родителей.
По ту сторону забора проходила тропинка, заросшая бурьяном почти в человеческий рост. Тропинка вела к заброшенному соседскому участку, который уже несколько лет был выставлен на продажу, и явно не за шапку сухарей. На тропинке было много крапивы, амброзии, пауков и противной мошкары. Папа давно собирался выкосить эту поросль, но поскольку бурьян не на их участке, а на нейтральной территории, тропинке, которой к тому же никто не пользовался, то у него всё никак руки не доходили.
Алина очень удивилась, когда увидела среди бурьяна чью-то фигуру. Поначалу подумала, что это бродяга из тех, что воруют детей и продают цыганам, и приготовилась было дать дёру поближе к родителям. Но, приглядевшись, увидела, что человек не похож на бродягу.
Это оказалась девушка лет двадцати, на груди у неё висел фотоаппарат. Она была одета в джинсы и майку, а ещё у неё были дымчатые очки, большие, на пол-лица. В таком одеянии она совсем не была похожа на дачницу. Заметив Алину, девушка приветственно махнула ей рукой и, примяв несколько кустов амброзии, подошла поближе к забору.
— Ты кто? — спросила Алина больше с любопытством, чем с опаской.
— Инна, — ответила девушка. — А ты?
— Алина. Это наша дача. — Алина кивнула назад. — А ты что тут делаешь?
— Фотографирую, — в доказательство своих слов Инна показала на фотоаппарат.
— Кого?
— Ну, разное… пауков, например.
Алина поморщилась, выражая всё то отвращение, которое у неё вызывали пауки.
— Фу! Ненавижу пауков!
— Правда? А почему?
Пробравшись сквозь бурьян, Инна подошла вплотную к забору и повторила вопрос:
— Почему пауков‑то ненавидишь?
— Они… они… противные, мерзкие… страшные…
— Ты их боишься, что ли?
— Нет… то есть да, боюсь, — кивнула Алина. — Но не сильно. А ненавижу сильно.
Инна засмеялась.
— Думаю, ты скоро изменишь своё мнение.
— Когда?
— Скоро.
— А почему?
Инна пожала плечами, но не ответила. Вместо этого облокотилась на забор и заговорщицки прошептала:
— А ты знаешь, какой сегодня день?
— Какой? — тоже шёпотом спросила Алина.
— День девичьих гаданий. Если сегодня в полночь зажечь свечу и посмотреть на луну, то на луне можно будет прочитать имя жениха.
— Правда, что ли? — засомневалась Алина. — А как такое может быть?
— Ну, я этого точно не знаю, наверное, какие-то силы природы… Говорят, что если в этот момент запах необычный почувствуешь, как баобаб пахнет, то жених этот сто процентов на тебе женится, так-то.
Как пахнет баобаб, Алина понятия не имела, поскольку ни разу в жизни его не видела. Знала только, что это какое-то огромное дерево, которое растёт то ли тысячу, то ли миллион лет. Наверное, именно поэтому она и усомнилась в правдивости слов своей новой знакомой.
— Я никогда о таком гадании не слышала, — призналась она. — И баобабов тут у нас нет никаких, только смородина, яблоня и слива.
Инна равнодушно пожала плечами. Потом взяла фотоаппарат, прицелилась и сфотографировала какой-то цветок.
— А ты уже гадала так? — не утерпев, спросила Алина.
— Конечно, — кивнула Инна. — Такой день раз в четыре года бывает, вот я в прошлый раз гадала и узнала имя того, кто мне на следующий день в любви признался. Представляешь?
— И что, он женился?
— Не-а, — вздохнула девушка. — Запаха никакого не было, так что… мы с ним потом поругались, и всё. Ничего, сегодня я опять гадать буду, посмотрим, что получится. Это же несложно — всего-то свечку зажечь да на луну посмотреть.
— Хм… что-то не верится мне… — призналась Алина. — Ты меня не обманываешь?
— Вот ещё! — фыркнула Инна и даже вроде как обиделась. — Зачем мне тебя обманывать, если я тебя знать не знаю. Не хочешь, не верь, мне-то что. — Она неожиданно сменила тему разговора и кивнула на туесок: — А это что у тебя такое?
— Это для смородины, — пояснила Алина. — Хочу для мамы и папы собрать. Тут её видишь сколько…
Инна посмотрела на кусты, росшие вдоль участка, прицелилась, сделала несколько снимков. Потом стала рассматривать ягоды.
— Она у вас мелкая какая-то, — сказала девушка. — Наверное, невкусная.
— А вот и нет, вот и вкусная! — задетая за живое, теперь обиделась Алина.
Разговор явно не клеился. Инна вдруг нагнулась, через секунду протянула Алине горсть необычайно крупной черной смородины. Тугие бока с блестящими отливами, ягоды смотрелись соблазнительно вкусно.
— Смотри, тут большая какая, — сказала Инна. — На, возьми, для твоих родителей.
Это было похоже на мировую. Алина, поколебавшись, протянула туесок, и Инна ссыпала в него ягоды.
Когда ссыпала, Алина заметила, что на руке у неё болтается на серебряном браслете какая-то серебряная фигурка, сильно похожая на паука. Но спросить про фигурку Алина не успела. Инна посмотрела на часы, потом по сторонам.
— Всё, мне пора на электричку, — сказала она, надевая колпак на объектив фотоаппарата. — Будь осторожна и не бойся пауков, уж они тебе точно ничего плохого не сделают. А гадать если не хочешь, то и не гадай. Ты вообще ещё маленькая для женихов, вот через четыре года в самый раз будет.
Мгновение — и новая знакомая Алины исчезла в густой высокой траве. Секунду Алина стояла неподвижно, а затем стала собирать смородину, размышляя над словами, которые только что услышала.
Больше всего ей не понравилось, что её маленькой назвали. Уж кому-кому, но не этой новой знакомой решать, маленькая Алина или уже взрослая.
Набрав полный туесок (и наевшись смородины до отвала), Алина отнесла его родителям, за что удостоилась заслуженной похвалы. Они тоже любили смородину и за ужином съели собранное дочерью всё без остатка.
А после ужина родители необычно рано легли спать. Папа сказал, что устал за целый день, работая на участке, хотя ничего такого не делал, а мама сослалась на магнитные бури. Услышав про магнитные бури, Алина попыталась допросить родителей, может ли это как-то быть связано с днём гаданий, но получила лишь пожелание спокойной ночи и распоряжение не сидеть допоздна.
Алина, пока не стемнело, смотрела мультики по видеомагнитофону, а как стемнело, выключила всё и собралась было идти спать, но затем, подумав, пошла на веранду. Из стола, из ящика, где лежит всякая всячина, достала свечу, прихватила с собой коробок спичек. Не то чтобы она поверила в рассказ Инны-фотографа, взяла просто на всякий случай.
Конечно же, она не смогла уснуть. Ворочалась под одеялом, беспрестанно глядя на свои детские, но вполне работающие часы, а когда время приблизилось к полуночи, отбросила одеяло в сторону и подошла к окну.
Луны не было. Конечно же, как она могла забыть — луны никогда не видно из её комнаты. Для этого надо быть либо в комнате родителей, либо… либо на кухне-веранде.
Осторожно, стараясь не шуметь, Алина вышла из своей комнаты и направилась к лестнице. Проходя мимо спальни родителей, удивилась тишине — обычно, когда папа спал, храп стоял такой, что ого-го, а сегодня ни звука. Наверное, это из-за полнолуния и особенной ночи — девичьего гадания, решила Алина, спускаясь вниз.
Вышла на веранду и сразу же глянула на часы. Без двух минут двенадцать.
Можно было обойти веранду и подойти к другому окну, которое возле печки, но Алина побоялась, что, пока будет пробираться на ощупь сквозь препятствия в виде стола, стульев и всяких тумбочек-табуреточек, опоздает. Да и страшновато было немного в этой темноте.
Осталась здесь, в прихожей. Отодвинула занавески и посмотрела в окно, где по небу плыл идеально круглый серебристый диск луны.
В самом углу окна паучок сплел паутину и замер в её центре, словно брошка на вязаном свитере. Паук был настолько маленький, что совершенно не вызвал паники или страха. Напротив, даже как-то подбодрил своим крохотно-грозным видом.
Достала свечу, спички. Принюхалась — а ведь действительно, был какой-то странный запах.
Баобаб. Блин, откуда тут баобаб, подумала она, потом посмотрела на часы, снова на луну — а затем чиркнула спичкой.
Она так и не успела рассмотреть имя своего жениха. Вспышка, а затем страшной силы удар, который швырнул её на шкаф. С грохотом посыпались сверху ящики и чемоданы, набитые старыми вещами и тряпками, дачная одежда, висящая на крючках.
