потому как это любовь, любовь к Отечеству.
А здесь у Лопатиных была какая-то другая любовь и шла она в основном от этой маленькой женщины, почти девушки с огромными тёмными как перезрелая вишня глазами.
Якоб даже головой встряхнул, освобождаясь от таких неуместных для его профессии сравнений. И чего это вдруг его так повело, наверное, от усталости.
Внезапно звуки вернулись и прозвучал вопрос, который, судя по всему, задавали Якобу не в первый раз:
— Надолго вы к нам? — спрашивал Лопатин
Якоб, привыкший «уходить» от подобных вопросов, ответил неопределённо:
— Скорее всего да, будет видно по обстоятельствам
Улыбнулся, глядя на удивлённые лица, и продолжил:
— Не прогоните?
Мальчишки захохотали, но Якоб смотрел на Ирэн, и судя по выражению её лица, она бы его с радостью отправила обратно прямо сейчас.
Заметив, что Морозов на неё смотрит, Ирэн смутилась и тоже тихо рассмеялась, выдав совершенно возмутительную для этикета шутку:
— Как будете себя вести, а то может и прогоним
* * *
Якоб оказался неплохим человеком. Он никуда не лез с вопросами, но сразу оговорил, что все поездки в его сопровождении, не важно сколько охраны выделяет Ирине Никодим. С Никодимом Якоб сразу нашёл общий язык.
— Вот что значит «одной крови», — подумала Ирина, сопоставив одинаковости в поведении двух таких с виду разных мужчин.
Уже две недели Якоб жил в поместье Лопатиных. Завтракал, обедал, не всегда ужинал, куда-то периодически срывался на ночь глядя, если только не надо было сопровождать Ирину, которая часто выезжала засветло, но задерживалась либо на фабрике в Никольском, либо вот, как сегодня у Картузова.
К помещику Картузову поехали на испытание плуга и заодно смотреть «белые камни», первый в этом мире железобетон по технологии от Ирины и садовника Жозефа Монье.
Как Картузов и обещал, на испытание плуга приехали помещики из соседних поместий. Помещик Говоров Василий Иванович и граф Дольский Никита Сергеевич. Да ещё и крестьяне из Картузовских деревень пришли. Собралась приличная толпа. Мужики пришли вместе с бабами и с детьми.
— Как на праздник, — пришло в голову Ирине.
Ирина обратила внимание, что Якоб удивлённо разглядывает собравшихся рядом с полем людей. Подошли помещики, чинно поздоровались с Морозовым. Ирина, которая за две недели привыкла к тому, что в доме Якоб вёл себя достаточно демократично, даже удивилась такой метаморфозе. В поместье Лопатиных Якоб вместе с солдатами с утра тренировался на «детской площадке», удивившись как это они придумали такую красоту. Ирина пару раз подглядывала, тело у императорского посланника было тренированное, сухое, под кожей было видно, как перекатываются мышцы. Она даже подумала:
— Он должен быть очень быстр с такой комплекцией, особенно в драке на шпагах
И скоро в этом убедилась, когда Никодим предложил Якобу «тряхнуть» стариной и устроить тренировочные поединки. Морозов «разделал» всех. Всех семерых, которых по очереди выставлял против него Никодим.
Здесь же Ирина увидела надменного, облечённого властью аристократа, который немного свысока поглядывал на провинциальных помещиков, «позволяя» им находиться рядом.
Любитель зрелищ, Иван Иванович, объявил о начале испытания и взгляды всех обратились на поле, куда один из крестьян вывел тяжёлого коня, запряжённого в держатели для плуга. Ирина услышала, как кто-то сказал:
— Не соха
По сигналу Картузова мужик повел коня по полю и вскоре раздался слаженный, как будто отрепетированный вздох. Причём дружно вздохнули все и даже Якоб Морозов, растерявший всю свою надменность и с непередаваемым выражением на лице смотревший как первый в Стоглавой плуг режет землю, которая не застревает на нём, а отваливается, и конь легко тащит за собой эти дровни, оставляя за собой полоску чёрной вспаханной земли.
Якоб обернулся к Картузову, потом посмотрел на Ирину:
— Вы, вы понимаете, что это значит?
Картузов понимающе улыбнулся, а Ирина пока молчала
— Сколько их у тебя, Иван Иванович, — подбежал помещик Говоров, — я беру все!
— Подождите, подождите, — раздалось от графа Дольского, — как это вы берёте все, я тоже, между прочим, хотел бы прикупить сие орудие.
— И я, — произнёс Якоб Морозов
Все непонимающе на него посмотрели:
— Мол тебе-то зачем?
Якоб спокойно ответил, хотя ему хотелось кричать:
— Необходимо поставить в известность государя. Этот…это… орудие предмет стратегической важности.
Он смотрел на Ирину, осознавая, что вот за всем этим стоит именно она, и не мог понять как Виленский, а за ним и Балашов, могли упустить такую женщину. Этот плуг, это просто «бомба», Морозов не мог найти другого сравнения. Да, когда в Бротте узнают, их премьер от зависти, повесится на башне Вестандского замка.
Но на сегодня это были ещё не все потрясения для несчастного тайного агента, которому, с одной стороны, хотелось «схватить» плуг и мчать в столицу, а с другой стороны, теперь он ещё больше боялся оставить эту женщину одну. Ведь умница, но она, казалось, совсем не представляла какой опасности подвергается. И именно сейчас, когда всё больше людей узнаёт о том, что они, якобы с отцом, придумали.
Ещё большим потрясением для Морозова стал «белый камень». Сначала Якоб не понял, что за бруски начали вытаскивать мужики по приказу Ивана Ивановича. Это было действительно похоже на белые камни, только правильной прямоугольной формы. Да ещё из них торчали металлические штыри.
— Вот, Ирэн Леонидовна, поглядите-ка, это лучшие образцы, — горделиво сказал Картузов, потом крикнул:
— Фёдор, а ну иди сюда
На крик отозвался невысокий крепкий мужик из крестьян. Но Картузов представил его как главного по изготовлению «камней».
— Вот, Ирэн Леонидовна, это Фёдор, не смотри, что в лаптях, он чувствует, как надо мешать, сколько воды, сколько палок. Назначил его главным.
Ирина видела, что Якоб замечает всё. И то, что, и Картузов и Проша (Феррати) обращаются в основном к ней, а не к отцу, хотя тот всегда сопровождал Ирину в поездках. Да и на мыльной фабрике, как люди прозвали мыловаренное производство, укоротив сложное слово, и Софья и Иоган Шульц тоже все вопросы решают с Ирэн.
Ирэн всё ждала, когда Якоб, как когда-то Андрей Забела, пригласит её на приватный разговор и там покажет своё истинное к ней отношение. Тоже начнёт допрашивать откуда она всё это знает и не шпионка ли.
Но прошло уже две недели, а Якоб молчал.
Если бы Ирина знала, что происходит в голове тайного агента, то вместо того, чтобы переживать, она бы расхохоталась.
Во всегда «холодной» голове Якоба Морозова был полный сумбур. Он ожидал увидеть здесь женщину, о которой в столице ходили не самые приятные слухи. И истеричка, и плохая мать и отвратительная жена. Он думал, что увидит опустившуюся, потерянную
