зрителям, микрофон отбросил, как букет цветов.)
Бедные чувствительные женщинки и мужчинки. Жаль, никто не лишился чувств. Микрофон пронзительно так взосвистел (а есть слово-то такое?), и Станислав Константинович засмеялся в полной тишине. Смеялся он на моей памяти впервые.
– Я считаю, – сказал он, – это определенно первое место.
Так все и было, прям по-чесноку.
Все решили, по ходу, что я подманиакаливаю, и меня пожалели. А я думал, что мы обсудим.
Один только Ванюшка-дурачок сказал мне, между прочим, что на Авроре только я последний в курсах, что это такое – грех. Поместил в своей памяти эти слова. Искать: рубрика «Удивительно удачные комплименты и пожелания, высказанные олигофренами».
Макся меня теперь, конечно, наказал, и на набережную я гулять не пойду.
Ну и на хуй набережную.
А кроме того, я считаю, что Карфаген должен быть разрушен.
Рушить! Рушить! Рушить! Ломать не строить.
Скукота.
Речь Бори ужасная и совершенно непозволительная. Помимо всего прочего, было просто невежливо испортить всем праздник таким образом. А еще хуже, что он считает теперь себя победителем, потому что Станислав Константинович высказался про его номер в том духе, что нужно дать Боре первое место.
И хотя это явно был такой сарказм или ирония (не очень вижу разницу), все равно в результате никого не судили, праздник Боря сорвал, и потом мы только птиц пытались выгнать.
Надеюсь, ничего Боре серьезного за такое не будет. Эдуард Андреевич говорит, что в связи с процедурами, которые мы проходим, и ксеноэнцефалитом, которым мы страдаем, такие проявления очень даже возможны, и стоит простить Боре некоторую экспрессивность.
Речь была, повторюсь, ужасна, но я задумался о себе. Я уже говорил: физически я сильный, но не очень ловкий. Я часто причиняю боль случайно, часто что-то ломаю весьма неумышленно. В детстве, когда я в первый раз поехал в деревню к бабушке, я так сильно обнял там цыпленка (цыплят я прежде видел только на картинках), что задушил его (это ужасно и до сих пор меня мучает).
И вот после Бориной речи, гуляя по набережной, я так сильно ощутил одну вещь, и сейчас ее ощущаю.
Я нечто такое, что создано причинять боль.
Сегодня вечером нашли ежа. Он повредил себе лапку и плохо бегал, его окружили щенки Найды и лаяли на него.
Володя спросил у работников столовой строительные перчатки. В столовой их не нашлось, но нашлись в подсобке.
Я, конечно, всех предупредил, что еж может быть бешеный, но никто не поверил.
– У меня и так уже есть энцефалит, – сказала Валя. – Одним энцефалитом больше, одним меньше. Может, я их коллекционирую.
Я восхитился ее смелой позицией, а потом и сам забыл о бешенстве. Мы очень сильно выхаживали ежа. Перевязали ему лапку и шину наложили, напоили водой и дали кусочек мяса.
Ежам нельзя давать молоко! От молока им становится плохо. Это важное правило, помните его, если имеете дело с ежами.
Судьба ежа очень беспокоит меня.
Это замечательный еж. Есть на Авроре ежи, привезенные когда-то с Земли (наш вот такой), а есть и свои. Аврорианские ежи живут в реках и ужасно ядовиты. Чем-то они похожи на земных утконосов, только колючих. Думаю, лучше сравнивать местную фауну с земными животными, потому что люди на других планетах, скорее всего, знают о земных животных многое.
Наш еж был совершенно обычный: черно-серый, с глазками-бусинками и чудесными иголками.
Мы долго ссорились по поводу того, как назвать ежа, в конце концов Валя сказала:
– Это Николай.
– Да почему? – спросил Володя.
– Ну сразу же видно, что это Николай.
Так еж и был назван.
Боря сказал:
– Но я все равно буду звать его Убийца.
– Николай Убийца.
– Звучит круто, – сказал Володя.
В общем, Николай Убийца – замечательный еж, хотя с выбором имени я не совсем согласен. Мы возились с ним до самого отбоя.
А сейчас я проснулся среди ночи и увидел, что Николай Убийца спит у Бори на подушке.
Это невероятно опасно – спать с ежом на подушке. Можно травмировать голову.
Боря хмурился во сне, выражение на его лице было ожесточенным и одновременно детским.
Какой же ты злой мальчишка, подумал я, взял из Володиной тумбочки строительные перчатки, снял ежа с Бориной подушки и положил в коробку, где Николаю Убийце все было выстелено тряпками для тепла и мягкости.
Замечательный теперь есть у нас еж.
Спокойной ночи.
Запись 120: Как чувствует себя Николай Убийца
Николай Убийца чувствует себя очень хорошо. Он активно кушает, но грызет свою повязку. Максим Сергеевич обещал сводить Николая Убийцу к ветеринару.
Все мы отправимся с Максимом Сергеевичем, кроме Бори, ведь Боря все еще наказан, но завтра, если он будет хорошо себя вести, сможет пойти с нами на море.
В остальном никаких новостей нет.
Сегодня утонул Володя.
Даже не знаю, как обо всем и написать, но, наверное, надо. Да, обязательно надо.
Сегодня приехали товарищ Шиманов с тетей Леной, но тело не забрали. Об этом позже расскажу.
Все еще не могу поверить, и думать об этом страшно, и три дня уже жду его, когда он вернется. Не могу осознать, что так вот случилось. Совсем я не ожидал, что у нас может произойти такая беда.
Когда у тебя есть великая цель, кажется, что только ей все и подчинено, а несчастные случаи всегда происходят с кем-то другим.
Но ведь это неправда, я теперь знаю. Очень мне больно, сложно формулировать, подбирать слова. Раньше мне казалось, что я могу написать о чем угодно, а здесь вдруг все не то, не нравится, пугает или неприятно.
Как будто я трогаю что-то хрупкое грязными руками.
Но, если не напишу, наверное, ни с чем не справлюсь, а надо быть сейчас очень спокойным и сильным, есть люди, которым гораздо хуже, чем мне.
Вечером мы пошли на море. Погода испортилась, но мы упрашивали Максима Сергеевича и он согласился. Зачем только мы его упрашивали? И я ведь тоже упрашивал.
Море было штормовое, бурное, и небо над ним казалось почти таким же темным, как вода.
– Никто купаться не полезет, – сказал Максим Сергеевич.
С этим я был абсолютно согласен, потому что купание в волнах может быть очень опасным. Волны незаметно утаскивают человека от
