— Не надо, Хэмфаст. Я верю, что ты хороший хакер, но это очень опасно, только в сказках, которые хакеры рассказывают друг другу, они долго остаются безнаказанными.
Я ухмыльнулся, насколько это возможно сделать, имея собачью морду. Анна истолковала мою гримасу явно неправильно.
— Все вы так улыбаетесь! — всхлипнула она. — Не будь дураком, Хэмфаст! Тебя посадят… Нет, тебя даже не посадят, ты же не человек, тебя просто сотрут, и все! Не порть свою жизнь ради меня!
— Не волнуйся, — мягко сказал я, — я не буду рисковать ради тебя своей жизнью.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— Ты такой милый, — Анна хихикнула, — слушай, Хэмфаст, почему я не зоофилка?
Я тоже хихикнул, а потом представил себе то, о чем подумала Анна, и меня передернуло. Кстати о птичках, куда девается мой сексуальный инстинкт? Неужели туда же, куда и хоббичьи предрассудки?
— Я тебя ни от чего не отвлекаю? — спросил я.
— Нет, я очень рада, что ты пришел. С тех пор как… Ну ты понимаешь… Я уже давно провожу в виртуальности больше времени, чем здесь. Это так странно для меня — сидеть в собственной квартире и разговаривать с настоящим другом.
— Ты живешь одна?
— С мамой, только она редко бывает дома.
— Работает?
— Пьянствует.
— Извини.
— Да нет, ничего, тебе не за что извиняться. Ребята Макса пытались ее лечить, но нельзя вылечить человека, который не хочет вылечиться.
— М-да… Кажется, я начинаю понимать твое отношение к миру.
— Как там Лора?
— Нормально… наверное. Я не видел ее больше восьми месяцев.
— Она не отвечает на мои письма.
— Она не любит вспоминать прошлое.
— Да, конечно… Так странно, я для нее — прошлое. А ты ведь можешь переместить меня в Интернет?
— Твоя копия останется здесь.
— Моя душа и та душа, что будет жить в Интернете, они одинаковые?
— В пределах погрешности, никакими измерениями не удается обнаружить разницу. Это странно, по идее, объем человеческой души должен быть намного больше одного-двух гигабайт. Есть, конечно, неиспользуемые участки, но все равно…
— А если я погибну в момент перехода, можно будет считать, что я окончательно переместилась в Интернет?
— Считать-то можно, но ты уже давно переместилась в Интернет, Лора — это тоже ты. Если ты погибнешь в момент перехода, это будет самоубийство, и не более того.
— Я часто думаю об этом, — еле слышно прошептала Анна.
Я попытался пожать плечами, но в собачьем теле это не так-то просто сделать.
— Как хочешь, — сказал я, — это твое дело, но я бы на твоем месте не стал обрывать свою жизнь.
— Ты не на моем месте. Твоя жизнь имеет смысл.
— Какой же? Может, ты объяснишь мне, каков смысл моей жизни?
— Издеваешься?
— Нет, честное слово, не издеваюсь. Я действительно не знаю, зачем я живу и что делать дальше.
— Ты говорил, у тебя есть жена, сын…
— На определенном уровне развития такие вещи становятся ненужными.
— Вещи? Уровень развития? Тебе не страшно?
— Вначале было страшно, потом привык.
Анну передернуло.
— Не знаю, — сказала она, — я всегда думала, что Лора получила шанс достичь истинного счастья. Макс говорил, она вышла замуж за какого-то крутого деятеля.
— Его убили. Сейчас Лора живет с одним из его убийц.
— Как это? Она не знает этого?
— Она все знает. Просто так получилось, что им пришлось провести полгода в одной долине, из которой нет выхода. Точнее, выход был, но они его не нашли. А если полгода жить бок о бок с одним и тем же человеком, волей-неволей привязываешься к нему. К тому же Хаммер не совсем плохой, он участвовал в убийстве Оккама только потому, что это была его работа.
— Он бандит?
— Был бандит. Сейчас он маг, уже довольно сильный. Полагаю, он вошел в число высших сил Средиземья.
— А Лора?
— Аналогично.
— Они теперь кто — майары, валары?
— Старая классификация высших сил больше не действует. Лора с Хаммером скорее майары, верховная власть им не принадлежит.
— Лора счастлива?
— В какой-то мере.
— Что ты имеешь в виду?
— Нельзя быть непрерывно счастливым долгое время.
— Значит, она счастлива. Может, в этом и есть смысл моей жизни, в том, что я дала свою душу Лоре? Я могу с ней поговорить?
— Лора не выходит в Интернет из Средиземья, Интернет напоминает ей о реальном мире, а она не любит о нем вспоминать.
— Понятно… А если я войду в Средиземье, там появится моя копия, а я останусь здесь?
— Твоя копия тоже есть ты.
— Но остальная я останусь здесь — что бы я ни делала, мне отсюда не вырваться. Правильно?
— Правильно.
— Понятно… Извини, Хэмфаст, что спрашиваю, ты пришел сюда поговорить со мной или зачем-то еще?
— Я хотел прогуляться по реальному миру. Ты можешь составить мне компанию.
— Я неважно себя чувствую, лучше прогуляйся один. Я не буду закрывать дверь, чтобы ты мог вернуться.
— Я могу позвонить.
— Ты не достанешь до звонка.
— Я подключен к Интернету через GPRS, я могу позвонить на твой телефон.
— Я все равно оставлю дверь открытой. Вдруг я не услышу твоего звонка?
Когда я вернулся, Анна была мертва. Она лежала на спине в кровати, руки были сложены на груди и залиты застывшим воском. Я не сразу понял, что некоторое время назад она держала в руках свечку. Она хотела, чтобы ее смерть оказалась красивее, чем жизнь, но не учла, что все красивые символы рано или поздно обнажают свою внутреннюю сущность и превращаются в бесформенную липкую горку, в лучшем случае из воска, а в худшем… ясно из чего.
Причина смерти понятна с первого взгляда — около кровати валялись целых четыре шприца. Очевидно, Анна не стала делать крепкий раствор героина, вместо этого она предпочла вколоть большую дозу жидкости. Передоз — не самая страшная смерть, ей не пришлось долго мучиться, она просто заснула и спала, пока яд не парализовал дыхательный центр мозга.
Компьютер был выключен. Да, он был выключен, Анна не подумала о том, как я буду выбираться из ее квартиры, она была занята решением более важных проблем, если самоубийство можно назвать решением. Дура!
Что мне теперь делать? Я скорее всего смогу включить компьютер, но ввести пароль, необходимый для доступа в Интернет, уже не в моих силах. Ну почему я вселился в киберсобаку, а не в киберобезьяну? Ответ очевиден: промышленность киберобезьян не производит.
Аккумулятора должно хватить примерно на сутки активной деятельности или на месяц неподвижности. Нет, на месяц не хватит, данная модель требует подзарядки раз в четыре дня даже при отсутствии нагрузки. Понятно, что домашней киберсобаке не нужно автономно функционировать больше одного-двух дней, но мне от этого не легче.
Я связался со Сссра и описал ему ситуацию. Сссра сказал, чтобы я не волновался, он что-нибудь придумает. Я попросил его выяснить, кто из его хакеров живет неподалеку, но Сссра сказал, что это не так просто. Дело в том, что Анна жила в какой-то Сибири, это огромная территория, занимающая чуть менее десятой части площади всей мировой суши, но эта территория почти не заселена. Здесь есть города, некоторые из них довольно крупные, но ни в одном из них у Сссра нет знакомых людей.
Сссра вызвал Уриэля, и тот выяснил, что единственное место в городе, через которое я могу перебросить себя в Интернет, это Интернет-кафе, расположенное где-то в центре. Ни Уриэль, ни Сссра никак не могли найти карту города, чтобы подсказать мне маршрут, но я сказал, что найду дорогу и без карты. Я вышел на улицу — давно пора было это сделать, труп Анны вот-вот начнет разлагаться, будет нехорошо, если я буду пахнуть мертвечиной.
На выходе из подъезда я столкнулся с четырьмя подвыпившими молодыми людьми, входившими в подъезд в компании двух еще более молодых девушек, не настолько подвыпивших, как ребята, но явно нетрезвых.
— Собачка, — радостно констатировала одна из них и попыталась меня погладить.
Я не возражал против того, чтобы она меня погладила, но от резкого движения она начала падать, и мне пришлось проворно отскочить в сторону, чтобы не быть раздавленным. Уриэль говорил, что китайские пластмассовые корпуса довольно хрупкие и мне надо беречь себя.
— Осторожнее! — крикнул лысый или, скорее, наголо стриженный юноша в черной кожаной куртке, который казался немного трезвее прочих. — Собаку не задави!
— Я прошу прощения, — сказал я, — вы не могли бы подсказать мне, в какую сторону идти к центру города?
Возникла немая сцена, подростки замерли на месте и смотрели на меня, глупо хлопая глазами.
— Вы что, не знаете, где центр города? — повторил я. Один из юношей прислонился к стене и медленно начал сползать вниз, пока не сел на корточки.
