Цверги постепенно входили во вкус.
Реальные актанты в аватарах первых четырех классов их не видели, но чувствовали. Из ничего возникал леденящий ужас и они ударялись в повальное бегство.
"Шатуны" страха за свою жизнь испытывать не могли по определению. Они гибли, не осознавая факта своей гибели, как до этого не осознавали факта собственного существования.
И только Салмаксов, наделенный аватаром класса Зу-л-Карнайн и способностью видеть то, что недоступно остальным, пережил весь ужас этой ночи в полной мере.
17
В 22.47 по среднерусскому времени, в Марьинский Координационный Центр поступил сигнал медицинской тревоги. На место происшествия вылетел вертолет неотложной медицинской помощи.
Однако, врачами было установлено, что сердце у господина Ефима Салмаксова в полном порядке. Лидер СПС нуждался в медицинском вмешательстве иного рода.
Через полчаса вертолет с господином Салмаксовым на борту приземлился на территории Канатчиковой Дачи.
— Здорово, мужики! — ощерился рослый санитар, заталкивая в палату брызжущего слюной Салмаксова. — К вам тут какой-то Кетцаль.
Палата была с "испанским" уклоном. Двое Кортесов, Писарро и Торквемада с интересом воззрились на вошедшего.
18
— Пойдем, пойдем… Пойдем, Фродо сын Дрого. — Хотой загадочно ухмыльнулся.
Августин только-только вышел из оцепенения, вызванного "Сердцем Тайги", и плохо понял о чем это Хотой — наверное, о каких-то своих якутских духах…
Двери перед ними расступились и в лицо двум изможденным победителям уставились стволы пяти М-27.
— Господа, мне было очень приятно познакомится с вами. Но я вынужден арестовать вас, — вежливо, но непреклонно заявил Стэнли Мэрдок. Он ощущал себя хозяином положения.
— Это правильно, — согласился Хотой. — Но на вашем месте я бы поспешил в Шереметьево, на борт "Пандоры". В противном случае через полчаса арестуют вас.
Зрелище, которое предстало их взорам, было действительно внушительным. Коротко остриженный газон перед парадных входом в Главный Корпус был полон праздношатающихся людей.
Костры — рукотворные и нерукотворные — восполняли нехватку освещения, которое неспособны были обеспечить ни полная луна, ни звезды.
По расчетам Августина, было уже далеко за полночь. Вокруг ближайшего к крыльцу костра сидели натуралы — те, кто уцелел в кровавой бойне. Они сидели и молчали — не переговаривались, не шутили. Они медитировали, создавая своим отрешенным видом резкий контраст с бравыми жизнерадостными перуновцами, которые не растеряли своей здоровой витальности, даже побывав в ВИНовской мясорубке. Теперь они наводили порядок на оккупированных территориях.
Августин, скачущий на одной ноге, опираясь на плечи двух сержантов "Перуна", выглядел трагикомично. Хотой был по-прежнему сдержан и даже немного медлителен — на лице его застыла странная маска непричастности.
Сергей Гаспаров был возбужден и зол. Теперь, когда все кончилось, можно было позволить себе некоторую взбалмошность.
Томас был на редкость смирным и даже печальным. Видимо, и собачьи нервы имеют предел прочности.
Они остановились неподалеку от костра натуралов. Августин бесстрашно осматривал свою рану. Хотой сосредоточенно искал изъяны на бледно-желтом лунном лике, а, быть может, молился. Сергей пожирал взглядом спину своего заместителя, не решаясь позвать его к себе.
Казалось, они уже разбрелись по миру, каждый в свою сторону, по крайней мере, в мыслях. Но на самом деле все они думали об одном. О том как и почему все получилось именно так, как получилось. О том, почему каждый из них до сих пор жив, и о том, что будет дальше. И если кто-нибудь из них знал ответы хотя бы на половину этих вопросов, то это был Хотой.
— Ну что, ребята, я повалил. Думаю, сейчас прибудет полиция. Еще я, честно говоря, заказал правительственную комиссию. Думаю, она нагрянет с минуты на минуту, а к их приему нужно немного подготовиться, — сказал наконец Сергей и, зацепив взглядом кровоточащее колено Августина, добавил:
— Наш эскулап тебя сейчас посмотрит.
Он бодро зашагал туда, где уцелевшие пленные охранники ВИН и сотрудники лабораторий баловались пивом и перебрасываясь шутками с охранявшими их перуновцами. Все шутки вертелись вокруг да около лейтмотива "мы б вам дали, если бы вы нас догнали".
— А ты? — Августин вопросительно поглядел на Хотоя.
— Можешь считать, что меня уже нет, — загадочно ответил тот. — Нам не стоит задерживаться здесь до прихода представителей нашей замечательной власти.
— Где тебя теперь искать?
— Я думаю, в столице Вселенной, — только Хотой был в состоянии произнести такую фразу без напыщенной и пошлой интонации.
— В Москве, что ли?
Хотой улыбнулся как умел улыбаться только он. Августин понял, что сморозил очередную глупость.
— В Небесном Катманду.
19
— …а он меня и спрашивает: вас мучают эротические кошмары? А я ему отвечаю: почему "мучают"?
Компания разразилась хохотом.
На борту "Пандоры" никогда не случалось подобного. Люди пили можжевеловый джин "Lardson", поедали четырехэтажные сэндвичи, горланили песни и безостановочно курили.
На первый взгляд, общество "Пандоры" было сугубо мужским. Об этом свидетельствовали и соленые шутки пирующих, и некоторые вольности в обращении.
Ни коммандос, ни интерполовцы не привыкли отказывать себе в свободном выражении своих мыслей. Но если присмотреться повнимательней, то можно было обнаружить на откидном сидении, притаившемся в глубине салона, женскую фигурку, накрытую клетчатым пледом, которая представляла собой объект особого внимания сразу двух пассажиров "Пандоры". То один, то другой подходили к спящей брюнетке и, не обнаружив никаких изменений, присоединялись к остальным.
— Ну что? — спросил Мак-Интайр, когда возвратившийся из дозора сел по правую руку от него.
— До сих пор спит, — вздохнул Локи и таинственно подмигнул Мак-Интайру.
1
Президент проснулся на полтора часа позже обычного. Голову плющил недобрый стальной обруч мигрени, в глазах было полно песку, в горле першило.
"Эти выборы способны свалить с ног кого угодно. Даже мою бронзовую статую", — президент встал с постели, почистил зубы и принялся за утренний кофе со сливками.
После событий вчерашнего вечера он чувствовал себя измотанным и каким-то никчемным. Все самое интересное произошло без его участия. Его снова поставили перед фактом. Его снова заставили улыбаться, признавать чужие заслуги и чужую активность в борьбе за нелегкое дело поддержания законности в России.
Он снова вынужден играть опостылевшую роль справедливого папочки, который мягко журит одних, строго наказывает других и осыпает милостями третьих. В общем, настроение было скорее плохим, чем хорошим.
День выдался особенно суетным. Признание неконституционности выборов по причине невменяемости одного из кандидатов, без которого не хватало что ли кворума. Или форума — с политической терминологией у президента было туговато.
Колоссальный скандал, связанный с крылатыми ракетами, растыканными по всей Москве, а попутно и с нарушением международного многостороннего договора СНВ-5. Внезапная смерть одного из шефов ДБ генерала Воронова. Кроме того, пришлось расхлебываться с путаными и грязными "воскресными событиями", как в пресс-службе президента скромно окрестили резню в Главном Корпусе компании ВИН.
Так или иначе, когда наступили два часа дня, президент понял, что его терпение подошло к концу и лег в гостеприимную капсулу входа.
"Надо же ее распробовать хорошенько, — вздохнул президент, имея в виду систему Асгард. — А то, неровен час, придется запретить."
Прошли четыре минуты и феноменальный мир событий, вещей и треволнений остался далеко позади.
Шесть часов пролетели незаметно. Асгард оставил о себе подозрительно мало воспоминаний. Да и вообще показался каким-то недостаточно ярким и уж совсем не манящим. Не то что вчера.
Зато в голове царила кристальная ясность мыслей. Хотелось действовать, побеждать, бороться. Мозг работал, словно компьютер двадцать пятой генерации. От мигрени не осталось и следа.
Президент закрыл полифертиловую крышку и заказал своему секретарю две чашки черного кофе.
"Ну мужики из ВИН напортачили, ох напортачили! И этот их Салмаксов тоже… хорош кандидат…" — с отвращением подумал президент. В глубине души он чувствовал себя обманутым.
2
— Я всегда знал, что встречу тебя, — сказал Августин. — Но не думал, что так скоро.
Зона включения Амстердам преображалась прямо на глазах. Руины отступали. Город приобретал свой первоначальный облик. Слава Богу, для того, чтобы быстро восстановить город в ВР, не нужно копать землю десятилетиями. Правда, и разрушить город в ВР — тоже задача не очень сложная.
