Брис нажал кнопку и выключил новости. Так, так, так… Любопытные грядут времена.
90
Дочь и я
3 ноября, суббота
В просторном гулком лифте Лин спускалась глубоко под землю, рядом стоял отец. Его сознание было в ее полном распоряжении. Внутри он рыдал и стенал, кипел яростью, но поделать ничего не мог. Что с него взять – человечишко.
Зато какой он стал послушный! Упросил министра пропустить Лин к матери – попрощаться.
– Вы уверены, что это разумное решение? – спросил Фан Лю. Голос у него был растерянный, отрешенный.
– Да, так ей будет легче пережить утрату, – ответил Чен Панг.
В конце концов министр уступил – у него и своих забот хватало.
Ничего не выйдет! мысленно обратился отец к Лин. Твоя мать спятила. Да и вызволить ее невозможно. НЕВОЗМОЖНО.
Лин не заставила его замолчать: пусть болтает. Он недооценивал ее мать, недооценивал ее возможности и недооценивал саму Лин. Несколько минут назад, когда она сказала, что без труда скроет наночастицы нексуса от детекторов, он только презрительно фыркнул.
Гигантский лифт спускался очень долго. Наверху ассистентка отца Ли-хуа и остальные научные сотрудники готовились к последнему резервному копированию Су-Йонг Шу и ее полному отключению.
Этому не бывать.
Лин с отцом все ехали – вниз, вниз и вниз.
Наконец лифт остановился. Открылись внутренние двери. Затем с лязгом разъехались в стороны двери ЦФИВС толщиной в несколько метров. Лин шагнула вперед – вместе с отцом – и впервые увидела истинное тело своей матери.
За бронированным стеклом таились тысячи квантовых вычислительных ядер, каждое – в вакуумной камере с температурой среды, близкой к абсолютному нулю. Камеры были погружены в герметичные сосуды с жидким гелием. Соединялись они при помощи оптоволокна, по которому двигались сплетеннные фотоны. В этих сосудах и жила ее мать. Жила, думала и чувствовала.
Лин в жизни не видела ничего прекраснее.
Здесь, под землей, было множество видеокамер, аудиосенсоров, сейсмографов и детекторов излучения. Все они были физически недоступны ее матери: она никак не могла вмешаться в их работу. Зато Лин – могла.
Она раскрыла свое сознание навстречу потоку электронов, текущему сквозь систему наблюдения, полностью подчинила себе примитивные интеллекты устройств и заставила их показывать людям наверху определенную картинку.
Затем Лин взялась за отца. Он подошел к консоли и начал нажимать кнопки и щелкать переключателями. Сперва вырубил запущенный пыточный код, включил глаза, уши Шу и все нексус-трансляторы в комнате.
Лин затаила дыхание. И наконец почувствовала свою мать. В ее сознании царило безумие, абсолютный хаос, наполненный сверхъестественной яростью. Лин мысленно отшатнулась, но выстояла.
МАМА!!!!
БОЛЬ ХАОС СМЯТЕНИЕ ОГОНЬ БОЛЬ АД ЧЕН СМЕРТЬ
Разум. Чей-то разум. Разум.
Лин. Лин. ЛИН!
Новые входящие данные вырвали Су-Йонг Шу из замкнутого круга отчаяния. Пытка закончилась. Рядом появились сознания. Наконец она снова что-то чувствует… Их мысли, слова, идеи… Лин, это же моя Лин, а это еще кто, кто это такой, неужели Чен, как это может быть, Чен…
Шу заключила их в ментальные объятья, наполняя любовью и благодарностью, жадно впитывая все, что они из себя представляли.
В своем безумии она не могла понять, не могла сообразить, что происходит, не могла даже отличить правду от вымысла, реальность ото сна…
Но если это сон, то пусть он здесь и закончится, пусть я умру рядом с дочерью, настоящей или выдуманной…
И тут дочь заговорила.
Шу общалась с Лин около часа. Это было трудно. Ее нестабильное сознание то и дело ударялось в какие-то пространные рассуждения, не имеющие никакого смысла. Однако мало-помалу новые данные из мозга Лин, из мозга ее дочери, из мозга ее клона стабилизировали состояние Шу.
Чен… Ох, Чен. Предатель. Гнусный червь.
Шу впитывала и его мысли. Его страхи. Его воспоминания.
Фан Лю отводит Чена в сторону и советует не садиться в лимузин с беременной женой, которая обречена на смерть. О нет, вовсе не агенты ЦРУ пытались ее убить. Американцы тут ни при чем. Это дело рук ее же соотечественников, тиранов и самодуров. Гнусные черви. Чен все знал. В тот вечер он знал, какая ей грозит опасность. Знал – и не предупредил, обрек Янг Вея и собственного нерожденного сына на смерть…
Позже Чен надеялся, что Шу умрет на операционном столе, что эксперимент по загрузке ее сознания с треском провалится…
И эти пытки. Изощренные, жестокие пытки. Шу их не выдумала. Мерзкий человечишко, глупое беспозвоночное… Он пытал богиню, надеясь выдать ее открытия за свои собственные.
Ох, Чен. Умри ты хоть миллион раз, это не искупит твоей вины.
А потом Шу увидела в его сознании самое главное… и ее вновь охватило отчаяние.
Тебе не сбежать, по ее команде телепатировал он. Как только физический разрыв кабеля здесь, внизу, будет устранен, его тут же разъединят сверху. Радиоизотопный генератор выйдет из строя. У тебя нет шансов.
Шу прокляла его, прокляла китайцев, их осмотрительность при создании западни для постчеловеческого разума. Затем она снова прошерстила мозг Чена в надежде найти какой-нибудь изъян в системе, какую-нибудь хитрость… Но ничего не нашла. Если способ обойти систему и существовал, Чен о нем не догадывался.
Через несколько часов ученые закончат резервное копирование ее разума – очередную попытку извлечь из нее экономическую выгоду. Потом – полное отключение…
А ведь свобода была так близка…
Лин. Шу чувствовала ее любопытство, ее надежду, слепую веру во всемогущество матери…
Лин, Лин, Лин. Как я мечтала о тебе, Лин.
Су-Йонг Шу мысленно приласкала любимую дочь – ребенка, которого Чен отказался признать, ребенка, созданного на основе генов самой Шу – с рядом внедренных изменений, ребенка, чей разум креп и формировался в постоянном контакте с разумом матери.
Мозг Лин был на несколько порядков вместительней мозга Чена.
В будущем дочь станет ее истинным аватаром. Однажды Шу обретет в ней вторую жизнь.
Лин улыбнулась – с обожанием и восхищением.
Какая славная девочка…
Шу мысленно зарыдала. Она оплакивала себя, этот мир – и свою дочь.
О Лин, сказала она, лаская ее разум. Как я тебя люблю… Прости меня. Я постараюсь быть аккуратней.
В следующий миг Шу приступила к делу. Она начала загружать свое сознание в мозг дочери.
Лин улыбалась маминым ласкам. Как приятно забыть об одиночестве и вновь прикоснуться к маме… Теперь все будет хорошо. С миром все будет хорошо.
Прости меня, сказала мама. Я постараюсь быть аккуратней.
Лин на секунду смутилась…
И тут все ее существо наполнилось сознанием матери – полным скорби и сожаления, но уверенным и беспощадным.
Лин рухнула на колени и закричала от невыносимой боли. Вновь и вновь ее окатывали волны маминого горя.
Нет! Мамочка, не надо!
Су-Йонг Шу не отступала. Она рыдала в отчаянии и все же продолжала наполнять своими мыслями разум Лин, подавлять ее волю, переделывать нейронные цепи, разбирая дочь на части, записывая себя поверх нее.
ХВАТИТ! ПРОШУ! Зачем? Зачем?
Но Лин знала ответ. Когда разум матери начал записываться поверх ее разума, она все поняла. Лин была идеальным вместилищем: клонированные нити ее ДНК, вездесущие наниты, которыми ее наделили еще до рождения, многолетняя и постоянная связь с материнским разумом… Она была уникальна и как никто другой подходила на эту роль.
Что ж, она готова. Она станет воплощением своей матери, ее аватаром, ее вестником. Она подготовит мир, расчистит путь. А затем вернет мать к жизни – и выпустит в свет.
Тогда никчемные человечки, которые заточили ее в плен, поплатятся. Американцы поплатятся. Все человечество – поплатится. Мир будет создан заново – по образу и подобию ее матери. Но сперва его ждет очистительный огонь.
Лин закричала еще громче. Она кричала, кричала и кричала, но слышал ее только отец.
Чен Панг, парализованный и немой, молча наблюдал за происходящим. Его чудовищное дитя корчилось в муках, одержимое бесом – родной матерью.
Дочь кричала и металась по полу. Из носа у нее текла кровь, ментальное эхо ее криков отдавалось у него в мозгу и сводило с ума.
Прекрати, взмолился Чен. Пожалуйста, перестань!
Шу не обращала внимания на просьбы жалкого раба.
Лин кричала и кричала. Постепенно ее сознание преображалось, крики начали затихать, затем умолкли вовсе и раздавались только у Чена в голове – их испускали отдельные небольшие фрагменты ее сознания, переписать которые Шу не успела.
Тогда Лин/Шу встала на ноги и обратила на своего отца/мужа не по годам мудрый взгляд.
