Где‑то позади устроил танцы мечей Тарс, сцепившийся с двумя темными берсерками. Ну, они конечно сильны, но не более того, так что ставлю на своего знакомого… хотя с их живучестью он еще помучается. А передо мной застыл враг много страшней — овца! Ага, самая настоящая, вот только два с лишним метра в холке, с набором клыков не уступающих волку, что та и демонстрировала, с бугрящимися под шкурой мышцами, угадывающимися даже под слоем шерсти, и мощными конечностями, заканчивающимися пудовыми копытами.
— Кто бы мог подумать, что самый страшный монстр нападающих — овца. — Вырвалось у меня. Жутко захотелось себя ущипнуть, но через доспехи это сделать нереально. Мда, вот тебе и эффект настоящей и нормально работающей темной маны, а не того ужаса, что бывает при стихийных порывах. А с изобретателем подобной гадости я бы поболтал с глазу на глаз!
Рывок навстречу друг другу, и в последний момент проворачиваюсь вокруг своей оси, отклоняясь в правую сторону, и наношу удар сверху по мчащейся рядом овце. Минус верхушки обоих рогов и часть шерсти, но голову отрубить не вышло.
Промчавшаяся мимо овца пошла на разворот, мне же разворачиваться не надо, я во время уворота провернулся так, чтобы оказаться лицом к своей прежней позиции.
Рывок вперед, и пока она не до конца развернулась, проносясь мимо, оставляю горизонтальную полосу на теле овцы, срезая приличный слой шерсти. Разворот, чуть ли не буксуя ногами на месте от тянущей дальше инерции, и новый взмах клинка, принятый вернувшейся в прежнюю позицию овцой на остатки рогов. Резкий шаг этого монстра вперед, и меня откидывает в чей‑то сарай, стоящий в четырех метрах от места столкновения.
Пинком ноги распахиваю дверь, и тут же отпрыгиваю в сторону, пропуская летящую прямо на меня овцу. Разворот в прыжке, и легкий укол в филейное место монстру. Сильный сделать не дала выходящая из зоны атаки туша, и приличный слой шерсти. Смещаюсь обратно и спиной вперед покидаю сарай, зарядив на прощание в тушу овцы, снова начавшей разворачиваться, руну разрыва и энергетический шар. Огненную магию использовать поостерегся, я в ней не столь хорош, ну и умения слабей тех же шаров и руны, к тому же спалить чужой сарай не хотелось бы.
Принявшая на бок обе атаки и окончательно лишившаяся шерсти овца, грозно взревев кинулась на меня. Рывок навстречу, и в последний момент кидаюсь под ноги, оказываясь под тушей. Выставляю клинок вертикально вверх, над своим животом в согнутых руках, и даю монстру самому напороться на оружие.
Ох, как она взревела, раскроив себе брюхо. Вскакиваю на ноги и метнувшись следом, перерубаю ей позвоночник. Еще шаг вперед, и возвратным движением отсекаю голову этого чудовищного зверя под названием овца.
Осмотревшись, могу наблюдать, что бои остальных уже закончены. Более того, в овце уже сверкают пяток стрел, запущенных не иначе как в момент, когда монстр вылетел из сарая.
Где‑то с противоположной стороны поселения в небо поднимаются столбы пламени. Успели таки заразы что‑то поджечь. Рывок в ту сторону, и я буквально столбенею от открывшейся картины. Нет, горящая изба, это не такой уж шок, особенно когда недавно наблюдал много большую разруху. Но вот действия мистера Спэроу…
Тот вынес из огня женщину, явно хозяйку дома, потом её детей. Затем: кровать, шторы, цветы, домашнее животное, весь погреб, пару сундуков (никак приданного), одежду, вроде как то же всю. Выволок, пробив стену, самую настоящую печку, всю посуду, кочергу, метлу, лопату, еду, попутно завернув ту. Потом не загоревшуюся часть бревен, со словами "ну а что, добротная ведь древесина". И только после этого дом рухнул.
Пипец, вот это я понимаю высокая удача. Но зачем все это было таскать?
— Ну, это же мистер Спэроу. — Пожал плечами стоящий рядом Тарс. Видимо, я от шока вторую часть вслух сказал.
— Угу, он при желании мог бы и горящие бревна вытащить, не пострадав. — Поддакнул один из стражников.
Маразм, видимо, удача и безумие, у этого чудовища, идут рука об руку. Лучше об этом и правда не задумываться, пусть так и будет: "это же мистер Спэроу". Этим все его странности и буду объяснять.
С того боя минула неделя, за которую многое переменилось. Оказывается таких прорывов, дошедших до нас, было более десятка, а на территории зверолюдов еще больше. Все войска, разбросанные по границе, стали концентрировать у нашей крепости, так что вскоре окрестности обросли палаточными лагерями — небольшая по сути крепость не могла вместить в себя такую огромную толпу народу.
Думаю, стоит уточнить, я несколько преувеличил, всю границу не оголили, но даже треть от стандартной стражи городов и крепостей сняли с мест для этого похода. Авантюристов, из тех, что согласились пойти в армию, утянули вообще всех к нашей крепости. Финальным аккордом стало появление гвардии. О, это было незабываемое зрелище — закованные в полную броню, отдающую светло — зеленым оттенком (цвет армии нашего королевства), идущие стройными рядами, и у каждого меч и щит. Сама броня сверкает от вставленных в них зачарованных камней, так фонящих магией, что эту толпу можно было ощутить за километр. Вот она, элита королевства. Гвардия ведет размен один к двум — трем относительно паладинов, в пользу паладинов. Ну, оно и понятно, святых воинов превозмочь сложно. Это я сейчас говорю не про Тарса, который фактически в чине послушника, а про уже полноценных паладинов.
Дальше последовало прибытие профессиональной конницы, с которой прибыл приказ о передислокации наших паладинов (а их у нас со всего лагеря набежало под полсотни) в вольные баронства. Так что, распростившись с Норком и Тарсом, наш гарнизон перешел под общее командование с остальной армией, а именно к какому‑то именитому командиру, прибывшему вслед за полутысячей гвардии, вместе с магами.
Перед самым прощанием со своим знакомым, я узнал, что у многих королевств появилось подозрение, что наемников и воинов из вольных земель через третьи руки нанимают себе на службу темные, так что многие королевства выделили своих воинов для "поддержки и защиты своих соседей". Это если официально, а если по сути, то для пригляда за в конец распоясавшимися "благородными". Это поведал прибывший с конницей паладин (послушник), выполнявший роль гонца. Ну а Тарс мне проболтался.
Итого у нас вышел к концу недели следующий расклад: семь тысяч наемников, из которых три тысячи были авантюристами от серебряного уровня. Одиннадцать с половиной тысяч регулярной армии, три тысячи конных воинов, пятьсот гвардейцев, каждый из которых стоит минимум трех десятков обычных бойцов.
Так же прибыло восемь с лишним сотен магов, и благородные призвали свою дружину, увеличив общее число войска еще на четыре с лишним тысячи, и наконец, полторы сотни разномастных лекарей (целители, священники, жрицы).
Как‑то маловато вышло целителей и прочих, но общие сводки мне неизвестны. Может, наоборот, это считается толпой? Как‑то раньше не задумывался, насколько редко это направление.
Ах, да, забыл один забавный факт упомянуть, эта толпа целителей была без учета той, что была у нас в крепости, она попросила перевод вслед за паладинами (ага, за всеми, как же), и её просьбу, как ни странно, удовлетворили.
И вот вся эта толпа двинулась через земли выступающих сейчас нашими союзниками зверолюдов, в сторону надвигающейся из своих владений армии темных. А у меня все росло дурное предчувствие, и вспоминая прошлые свои позывы, ни разу не обманувшие меня, на душе становилось еще тяжелей.
Была даже мысль оставить Нэю, но я быстро одумался — мне магическая поддержка пригодится, а оставлять чистокровную демонессу одну на условно вражеской для неё территории мне было страшновато. Да и сама Нэа отговорила меня от этого шага, заметив мою мрачность и умудрившись угадать мои переживания.
Но уже вскоре мне стало не до каких‑то эфемерных переживаний. Нет, это было не нападение темных, все гораздо прозаичней, это только в фильмах или со стороны. Войска на марше смотрятся впечатляюще. На самом деле все не так, это месиво под ногами, оставшаяся после прошедшей перед тобой многотысячной толпы. Это пыль стеной стоящая над марширующими бойцами. Когда ты желаешь оказаться впереди колонны, там. где идет элита, не потому, что такой тщеславный, а просто чтобы не задыхаться от этой жуткой пылищи, которая казалось бы пропитала тебя насквозь, забивая ноздри и набиваясь в рот. И наконец, добивающий удар — жара, стоящая сейчас, в последнем месяце лета.
Мне, шагающему в центре колонны, как и остальным моим знакомым, хотелось выть от безнадеги, и редкие реки на нашем пути воспринимались едва ли не как праздники. И, по — моему, не только теми, кто шел в середине и конце колонны, но и теми, кто был у изголовья.
