— Сорок, — поднял карточку кто-то из окружения Сандры.
— Пятьдесят, — тотчас объявили из стана Ромберга.
— Семьдесят, — не замедлил вмешаться «Союз защиты наследия».
— Девяносто, — набавила Сандра.
— Сто, — Ромберг остался верен прибавке по 10 000.
«Союз зашиты» располагал суммой в 150 000 В, и Доран понимал, что долго Союз не продержится. Оставалась надежда на то, что параллельно цене будет расти, и сомнение — ведь никто не знал, содержит ли память Файри вожделенный Диск. Именно этим, борением жадности с неопределенностью, и собирались насладиться зрители.
— Сто десять, — снизила темп Сандра.
— Сто двадцать, — гнул свое Ромберг.
— Сто двадцать пять, — Сандра любила сорить деньгами, но где гарантии, что Файри стоит таких денег? И без того 125 000 — вопиющая цена за куклу. Но сестрица Хлипа пока не уступала.
— Сто тридцать, — Ромберг тоже заколебался.
— Сто тридцать пять, — напомнил о себе «Союз защиты».
— Сто тридцать семь, — нажимал помалу Ромберг, проверяя возможности шайки Дорана.
— Сто сорок! — вновь впереди Сандра.
— Сто сорок одна, — агент Союза начал уступать прессингу.
— Сто пятьдесят, — рванул вперед Ромберг. Агент поискал глазами Дорана; тот покачал головой: «Мы выбываем из игры».
Ромберг скептически взглянул в сторону Сандры: «Ну, надолго ли тебя хватит, крыса помойная?..»
— Сто шестьдесят.
— Сто семьдесят, — Ромберг надвигался неотвратимо и уверенно.
— Сто семьдесят пять.
— Двести, — безмятежно произнес Ромберг. Сандра нервно заговорила вполголоса со своими клевретами.
— Двести тысяч — раз, — наконец-то аукционеру дали возможность неспешно стукнуть молоточком.
— Двести десять!
— Двести десять тысяч — раз…
— Двести пятьдесят, — Ромберг своего упускать не хотел. Для него это была своего рода месть покойному Джозефу Вестону. Не захотел, упрямец, уступить по-хорошему — так отдашься мне за деньги после смерти, хочешь ты этого или нет. «Я тебя съем, как жареную курицу», — подумал Ромберг.
— Двести пятьдесят тысяч — раз… Двести пятьдесят тысяч — два…
Похоже было, что Сандра отчаялась. Ей в три голоса шипели, что Ромберг нарочно подталкивает ее вывалить бешеную цену за пустышку.
— Триста, — раздалось вдруг, и весь зал повернулся на голос. Карточку поднял один из близнецов в черном.
Ромберг встревоженно завозился в кресле. Кто это? Что им известно? Почему они вмешались в торг под конец?..
— Триста пятьдесят! — крикнул он.
— Четыреста, — возразил близнец в плексах, скрывающих глаза.
— Четыреста пятьдесят, — выдохнул Ромберг. Цена стала запредельной для киборга, но директора «AudioStar» сжигала ненасытная жажда овладеть Диском… если он есть. Живой или мертвый, артист должен принадлежать «AudioStar», со всеми потрохами. Так было всегда! И это было тем слаще, что Луис Ромберг не умел ни петь, ни танцевать, ни даже насвистеть какой-нибудь мотивчик, не сфальшивив, но кумиры публики гнулись перед ним со всеми их талантами, а он решал — прогреметь им или заглохнуть в безвестности. И тут какой-то давно сдохший Хлип, поганая рвань, им, Ромбергом, вознесенная к вершине, противится воле хозяина!..
Откуда у черных такая уверенность?! Что же за этим кроется — заказ корга, решившего во что бы то ни стало украсить особняк подлинным Файри, или…
— Пятьсот, — накинул черный так легко, словно речь шла о паре томпаков.
— Совет директоров не разрешит. Это переходит границы допустимого коммерческого риска, — торопливо зашептал заместитель в ухо Ромбергу. — Файри слишком долго был баншером. Наши эксперты предполагают, что он мог сохранить только танцевальные навыки…
— …пятьсот тысяч — два, — спокойно опустил молоточек аукционер.
— Храть на экспертов, — прохрипел Ромберг. — Шестьсот!!
— Шестьсот пятьдесят, — поставил точку черный.
Зал страстно вздохнул, замирая от восторга. Ромберг молчал, уставившись невидящими глазами перед собой. С того света ему нагло и жестоко улыбнулся Хлип — как умел улыбаться этот щуплый выходец из Гриннина. «Нет, я не твой, Луис. Я не твой. Даже кусок меня тебе не достанется».
— …шестьсот пятьдесят тысяч — три. Продано.
Зал забушевал. Доран, используя Негели вместо тарана, пробивался к кафедре, куда сквозь мятущиеся, галдящие ряды шествовали близнецы — или клоны.
— Имя?! Фирма?! — приставил он микрофон почти к губам близнеца. — Мы имеем право знать, кто покупатель! Это открытые торги!
— Вы готовы выплатить названную сумму? — обыденно спросил секретарь аукциона.
— Да, чеком Транснационального Банка. — Второй близнец извлек чековую книжку и документы в пластике. — Вот доверенность и наши удостоверения.
— Имя?! Кого вы представляете?! — наседал Доран. Близнец достал трэк.
— Связь с Первым. Да. Мое почтение. Я могу огласить ваше имя? Благодарю. — Он убрал телефон. — Покупатель — корпорация ЭКТ в лице главы и соучредителя Мартина Рассела.
Дорану потребовалась секунда, чтоб перевести имя в доступный зрителям формат:
— Мартин Рассел! Кто не помнит — так звали в девичестве Пророка Энрика!!!..
— Энрик, Энрик, Энрик, Энрик, — отозвался зал шумом, в котором смешались недовольство, восхищение и зависть; объективы сосредоточились на близнецах, а Волк Негели, с необычным для его комплекции проворством взобравшись на кафедру, сверху снимал перо, выводящее на бланке сумму, сравнимую с ценой небольшой космической яхты «medimooncraft». Расчет необязательно было производить прямо в зале, но тот, кто купил Файри, знал толк в эффектных сценах.
— Итак, мы можем гордиться собой. — Доран вызвал камеру на себя. — Файри перешел в собственность одного из знаменитейших централов, и я вижу в этом перст судьбы — Пророк Энрик принял эстафету Хлипа и заявил о своем праве на первенство среди звезд. Чтобы стать великим, мало таланта и упорства, нужна еще смелость. И он посмел! Он сделал это, ни с чем не считаясь, потому что у престижа нет цены, кроме наивысшей! Вот так побеждают дерзкие парни из славного Сэнтрал-Сити!.. Сандра Вестон и Ромберг уходят… Они скажут, что Энрик вложил больше полмиллиона в мешок, где нет кота, — но это мы еще посмотрим! Сегодня в 18.00 в «NOW» впервые выступит Хиллари Хармон в самом дорогом интервью — и скажет, что хранится в мозге Файри! До скорой встречи на канале V!
* * *В абсолютной черноте возникло белое свечение; слабое вначале, оно быстро разгоралось, обтекая с краев голову, шею и плечи человека, заслонившего источник света, — окаймленный белым черный бюст без лица; вместе со светом нарастала тревожная, глухая музыка-биение; на миг проступила боевая маска Принца Мрака, словно голову сзади охватила черная трехпалая рука с когтями-клиньями (этот миг обошелся «NOW» в 2000 В) — и вспышка вырвала из темноты чуть склоненное, глядящее прямо в глаза всем лицо.
— Хиллари Ричмонд Хармон, — прогремело за кадром, — человек-загадка в студии Дорана!
Картина сменилась — Доран (лисий нос, лисий глаз) и Хармон, этакий хлыщ, сидели друг напротив друга, полуобернувшись к зрителям; ничего лишнего, отвлекающего внимание — задник в виде слабо серебрящейся полусферы, темно-синий пол.
— Почему Ричмонд, Хил?
— В честь деда по матери. Он — Глава частной службы адресной доставки «Glyph Service». Ричмонд наизусть знает все улицы Города. Я унаследовал его память.
— Мы этим воспользуемся, чтобы оживить минувшее. Многим интересно знать о тебе все, начиная с того, как планировалось твое рождение.
У экранов сидело пол-Города — люди страшно любопытны; кого тут только не было — военные и пацифисты, баншеры и киборгофобы, все родные, знакомые и сослуживцы. Террористы тоже — Темный не мог пропустить такой случай. К Эрле Шварц явился Лотус, чтобы ядовито комментировать откровения счастливого соперника.
— Вообще-то замышлялась девочка — Хиллари Томасина, поскольку Х-хромосома усиливает одаренность. Результат — доказательство того, как рискованно полагаться на волю случая. Первое имя решили оставить — наверное, думали, что со временем я изменю пол.
— Ты не доставил маме огорчений вроде рвоты беременных и анемии?
— От меня это тщательно скрыли. В домашних фильмах мама старалась выглядеть счастливой, хотя на вид ее будто вампир укусил. Свои роды я видел в записи — фантастическое зрелище. Я стал больше уважать маму, но долго не мог соотнести свое появление на свет с тем, что было на экране.
— И за это Доран выложил полмиллиона, — обронил Лотус, попивая кофе Кэннана. Самого Кэннана он вежливо попросил смотреть интервью в другой комнате. — Такие лекции врачи читают за пять арги в час.
— А зачем ты скупился их слушать? — уколола его Эрла. — Ума бы набрался и не думал, что женщина — спортивный снаряд. Тебя тоже родила женщина. Задумался бы, чего ей это стоило…
