Юлия Черных
Проблемы демографии
Ничто не предвещало беды.
Нет, все-таки немного предвещало. Весна в этом году слишком робко вступала в свои права: ступила раз, ступила два, да и замерла на полушаге. Уже апрель, а лужи по утрам покрыты морозной корочкой, противная сухая крупка сыпется на недотаявшие сугробы. Холодно, ветрено, грустно.
В понедельник утром Майка устроилась на рабочем месте, привычно крутанула стул к экрану и загрузила Прогноз. Умка с заставки помахал ей лапой, прикрыл нос и нырнул в прорубь. Майка выбрала раздел демографии, год вперед и щелкнула мышкой.
Красная строчка бросилась в глаза сразу. Архангельск! Майка заволновалась и пролистала весь список. Еще две — Норильск и почему-то Рязань. Очень много желтых строк, Салехард, Тюмень и Лабытнанги мигали оранжевым. Зелеными, благополучными оставались южные города, видимо, за счет притока эмигрантов, а также Москва и Питер.
Майка отсортировала таблицу по уровням рождаемости, распечатала на цветном принтере. Потом не удержалась, и влезла в экономику, сразу на двадцатку. Спад, конечно, что и следовало ожидать. Надо немедленно оповестить начальство.
— Раиса Дмитриевна, — сказала Майка в телефон. — Разрешите подойти с докладом?
— Майечка, у Вас что-то срочное?
— Боюсь, что да.
— Через пятнадцать минут.
У начальства утренний кофе. Ну и пусть, потом будет не до этого.
Раиса Дмитриевна сразу оценила ситуацию.
— В пятницу было заметное понижение уровня рождаемости?
— Заметного не было, — сказала Майка. — Меньше, чем в текущем, процента на три-четыре, но до критических отметок не доходило.
— Четыре процента в масштабах страны — это население небольшого города. Посиди, сейчас разберемся.
Раиса Дмитриевна нажала кнопку громкой связи.
— Иван Семенович, мне из группы прогноза рождаемости сигнализировали о значительно понижении. Что у нас там, на полюсе?
— Нормально, вроде, — откликнулись из динамика. — Все здоровы, кушают хорошо.
— Хорошо кушают — это главное. Какие данные по Троицку? Поступали сигналы из Пулково, Душанбе?
— Минуточку, я сейчас узнаю.
По громкой связи Майка услышала, как Иван Семенович призывал какого-то Олега и требовал с него ответа.
— Значит так, — сказала Раиса Дмитриевна, послушав селектор. — Через десять минут Вы докладываете по всем объектам.
Через десять минут совершенно малиновый Иван Семенович оправдывался, поминутно отирая лоб:
— У них, в ИЗМИРАНЕ, начальник в отпуске, а старший группы заболел…
— И никто не обратил внимание, что Земля замедлила вращение?
— Нет, обратили, только не знали, что нам надо звонить.
— Бардак! — Раиса Дмитриевна в сердцах бросила на стол карандаш, который вертела в руках. — А что обсерватории?
— Пришла телеграмма из Пулково, что красное смещение уходит в фиолетовую зону, я только что получил…
— Немыслимый бардак! — сердито сказала Раиса. — На полюсе все в порядке?
— Э-э-э. Нет.
В комнате на мгновение повисла тишина.
— Что?!! Что еще?!! — взорвалась Раиса.
— Не работают.
— Как это? Кушают хорошо, а не работают?
Иван Семенович пожал плечами.
— Немедленно Сосникова ко мне.
Иван Семенович побагровел:
— Я отпустил Андрея Борисовича, у него теща заболела.
— Вызывайте как хотите! Сосников наша последняя надежда, и Ваш единственный шанс остаться на работе.
Иван Семенович сменил цвет на темно-бордовый.
— А может Запашных пригласить?
— Запашные тигров дрессируют, понятно? Это совсем другие звери! Сосникова ко мне в срочном порядке и готовьте спецрейс. Майя, поедете тоже. Проверите прогноз на месте.
Сосников явился на следующий день, когда еще пять регионов попали в зону рисковой демографии. Он ввалился в Майкин кабинет, пропахший блинами и тещиным самогоном, и с ходу начал грузить:
— Подготовишь распоряжение о командировке, возьмешь билеты на самолет до Питера, закажешь спецрейс на полюс, свяжешься с Синицыным насчет корюшки…
— Я не знаю никакого Синицына, — твердо сказала Майка. — И распоряжений писать не буду. У меня свои функции, а Вы делайте то, что Вам поручено.
Майка Сосникова не любила. Был он кособок, носат и вечно учил на своих примерах. Медведи, по слухам, его боялись.
До Питера Майка поехала на поезде, Сосников полетел самолетом, на спецаэродроме они оказались одновременно. В красно-бело-синий самолетик уже грузили ящики с подмороженной корюшкой.
— Мелковата рыбка, — Андрей Борисович сунул нос в ящик, переворошил рыбьи тушки.
— Корюшка всегда такая. Главное, чтобы по весу хватало, — возразил Синицын.
— Это ты зверям расскажешь, когда мне руку по локоть откусят. До конца моей жизни будешь пенсион платить.
— Я не доживу, — с чувством произнес Синицын. — Хочешь, в следующий раз треску заготовлю? Она большая.
— И невкусная. Все? Загрузили? Майя, залезай.
Самолет разбежался по бетонной полосе и нырнул в облака. Майка притулилась между ящиками и Сосниковым, который, перекрикивая шум самолета, рассказывал ей в ухо поучительные истории из личной жизни. Майка как могла, отодвигалась, ибо в личной жизни Андрея Борисовича хватало поучительности, но недоставало занимательности.
Купол встретил их ледяным полярным молчанием. Сосников резво сбежал по трапу и приник к смотровому окну. Майка подошла и встала рядом.
— Где они? — спросила она.
— Пока не вижу. Сейчас, сейчас… Есть! Справа от оси! Видишь, пар от дыхания поднимается.
Майка пригляделась. Справа от большого рубчатого столба поднимался к стеклянному своду парок, застывая на куполе лохматыми сталагмитами. Больше ничего она не разглядела.
Сосников набрал рюкзак корюшки, закинул его за спину и начал карабкаться на купол по белым резиновым ступенькам. Честно говоря, Майка ждала, что Андрей Борисович войдет внутрь, но у него, видимо, были другие технологии.
Пока Сосников лез, Майка разложила солнечные батареи, подключила ноутбук, и загрузила Прогноз. В таблицах ничего не изменилось. Весь север полыхал красным, желтым и оранжевым.
Тем временем Сосников добрался до оси и начал дергать люк, поросший ледяными сталагмитами. Люк не открывался. Андрей постучал по стеклянной поверхности, звон растекся по куполу. Вниз посыпались осколки сосулек, но люк не дрогнул.
— Примерз, наверное, — сказал летчик у Майки за спиной. — Надо горячей водой полить. Как в рекламе.
— Надо, — согласилась Майка. — Только где ж ее взять?
— Или пописать.
Майка фыркнула и отвернулась.
— Эй! — крикнул летчик Сосникову. — Ты на замок пописай! Барышня не смотрит.
Сосников что-то крикнул в ответ неразборчиво и полез вниз.
— Какое там пописай, — пробурчал он, спрыгивая на снег. — Роты солдат с их генералами не хватит, чтобы этот люк обоссать. Медведи, сволочи, надышали, все заледенело.
Майка неуместно хихикнула.
— Чего веселишься? — накинулся на нее Сосников. — Выходит, зря слетали, вернемся ни с чем, начальство взгреет по самое не балуйся.
— Ну почему ни с чем. Есть же боковая дверь. Зайти оттуда.
— Ты чего, совсем ку-ку? К белым медведям в логово соваться! Он тебе башку откусит и не заметит.
Майка растерялась.
— А я думала, Вы к ним заходите…
— Еще чего! Сверху, через люк бросаю у оси. Они нажрутся, а потом чешутся как миленькие.
Пилот посмотрел наверх.
— Давай горючки нальем на люк и подожжем.
— Опасно. Растечется, либо стекло лопнет, либо сам загоришься. Ладно, хватит мечтать, командир, вертай самолет, полетели в Мурманск, пару дней переждем, глядишь, потеплеет.
— Не потеплеет, — сказала Майка. — Пока медведь не почешется, весна не проснется. Надо что-то делать немедленно.
— Ничего сейчас не сделаешь, поверь старому и опытному медведеведу, — Сосников сплюнул под ноги и пошел к самолету. Пилот поколебался, было, но все-таки побежал следом.
Майка понуро поплелась за ними. Почему-то вспомнилась старшая сестра, которая так и не вышла замуж. Личный прогноз показывал удачную встречу три года назад, а медведи не встали, и на десять дней жизнь остановилась.
— Подождите! — закричала Майка. — Ну подождите же!
Сосников повернулся.
— Что еще?
— Почему они не трутся? Что-то случилось?
— Любовь у них случилась, — сказал Сосников. — Каждый апрель такая история. Забьются в берлогу и давай любить друг друга. Когда неделю, когда две. А потом от устатку спать ложатся. Только корюшкой и выманишь.
— Так если они спят, значит можно пройти внутрь, к оси?
Сосников пожал плечами.
— Попробуй. Завещание напиши и вперед.
Майка подошла к Андрею Борисовичу и решительно потянула на себя рюкзак.
