особенным лапилянцы от прочих жителей королевства не отличались, разве что были гораздо смуглее, словно летний загар так и оставался на лицах весь год (так мог бы подумать заезжий иноземец — но такая уж была у лапилянцев кожа). Ну, глаза самую чуточку раскосые, ну, волосы отроду нечесаные — Тарик хорошо помнил, сколько трудов убила маманя, пока научила Нури пользоваться расческой.
Он все же задержался у ограды. Нет, ничего интересного. Малыш в одной набедренной повязке (труселей лапилянцы тоже не знают, темнота степная) шустренько бегал туда и обратно по прямолеглой 30 к ограде дорожке, и за ним зорко наблюдал нестарый жестянщик — ага, скорее всего, у него нет сыновей, а работа требует Подмастерья, вот он загодя и прикупает себе лапилянца, чтобы всю жизнь платить ему сущие гроши, за которые ни один вольный в Подмастерья не пойдет, особенно если не будет возможности стать Мастером — вечных подмастерьев немало, но очень уж это незавидная участь...
Ну да, сейчас малыш будет поднимать для того здесь и лежащие продолговатые отесанные намни с глубоко высеченными циферками веса — понятно, те, что ему под силу: покупатель оценит мускулы. Зубы, конечно, первым делом проверил, тело осмотрел, чтобы не попасть на кожную хворь (это у лапилянцев не редкость).
Возле второго шатра чуть поинтереснее. Отец-продавец как раз заиграл на дудочке, и малышка, тоже в одной набедренной повязке, подняв ручки над головой, начала какой-то их танец, и у нее неплохо получается. Покупатель, Ювелир в годах, внимательно за ней наблюдает. А вот тут уже другое, не служанку присматривает. То есть, конечно, быть ей служанкой, но лет через восемь — не только... Тарик присмотрелся: ножки стройненькие, ладная, мордашка смазливенькая. Тоже дело житейское, они о таком судачили, хихикая и подталкивая друг друга локтями. Это называется — заботливый папаша, предусмотрительный. Подрастает у него сын, а то и два, и он заранее озаботился, чтобы наследники нс подцепили у веселых девок срамную хворь. Тариковы родители рассуждали иначе, но над Тариком давно уже насчет этого не пошучивают: прискучило, надоело...
Ага, сладилось: Ювелир отсчитывает деньги, отец-продавец завязывает у нее на шее хитрым узлом длинный крученый шнурок и дает конец покупателю, передавая ему отныне все права на све-жеобретснную собственность. Малышка не выглядит ни грустной, ни угнетенной — у них там свои порядки, она с тех самых пор, как вошла в разум, знала, какая судьба ее может ждать. Нури тоже нисколечко не печалилась, ни слезинки не проронила — наоборот, с дикарским любопытством изучала дом и двор, а уж когда ей сахару дали...
Вот такие уж они, лапилянцы — причина насмешек и байс 31 по всему королевству, потому что других таких нет. Довольно большая провинция на западной окраине Арелата, земля там скуднейшая, почти и не родит ничего, кроме мелкого земляного хруста и лука с великими головками (правда, есть аж три большие рыбные реки).глава 3 • ЧТО МОЖНО УВИДЕТЬ В ГОРОДЕ 43 О Пастбища тоже скудные, пригодные лишь для овец и маленьких лохматых лошадок, потому и коровы там — роскошь, доступная лишь дворянам, и то не всем. Там даже нет землеробов (в Школа-риуме объясняли, что заводить их невыгодно), попадаются лишь оброчные овцеводы и оброчные лошадники, платящие владельцам земель овечьей шерстью и жеребятами. Впрочем, и дворяне там убогие, не зря выражение «лапилянский дворянин» издавна обозначает крайнюю степень захудалости и от него происходит с дюжину присловий того же презрительного значения...
Ничего удивительного, что лапилянцы — единственные, кому оставлена привилегия продавать своих детей в кабалу, особенно в неурожайные годы. В старину этим пользовались и кабальные землеробы, но потом дедушка предпоследнего короля в целях смягчения нравов это отменил, только оставил привилегию за лапилянцами после их слезных просьб (и чтобы, как говорил как-то на перемене Титор Палоташ, там не принялись убивать новорожденных, которых все равно не прокормить). Так оно до сих пор и тянется: лапилянцы привозят в города и продают достигших шести лет детей, а иные добираются и до столицы, где цены гораздо выше, — хоть в байсах лапилянцы и предстают тупыми на всю голову, денежку они считать умеют...
Скучно было и дальше тут торчать, а потому Тарик направился ко второму торжищу в надежде хоть там увидеть что-то интересное и достойное рассказа в ватажке.
Там, конечно, многое было по-другому. В центре возвышался круглый каменный помост в человеческий рост, и на него как раз но узким ступеням поднимался зазывала. На помосте торчали три каменных же столба, к которым в стародавние времена приковывали кабальных в пору, когда на них еще надевали кандалы.
Еще издали Тарик наметанным глазом урожденного горожанина определил, что тут и как. Торги, несомненно, близились к концу, начавшись с утра — справа от помоста лежало дюжины три камышовых циновок, не заняты были только две: на одной землероб с женой, оба уже в годах, с мальчуганом несколькими годами помладше Тарика (вполне возможно, он еще моложе, чем выглядит, но так уж с землеробами обстоит: они всегда смотрятся старше, чем ровесники-горожане), на другой семейная пара гораздо помоложе, еще не успевшая изъездиться тяжелой работой. О том, что это мужья с женами, свидетельствовали чепцы замужних, обшитые зеленой лентой, — уж Тарик-то, с ранних лет бывавший с папаней в деревнях, тамошние уклады знал. Остальных уже распродали, ясное дело. То-то и Стражников сидит на лавке целых четверо — на большое число кабальников так и полагается (непонятно, правда, зачем — сроду никто не слышал, чтобы продаваемые кабальники устроили беспорядок, куда они денутся в городе?).
Стражники были внушительные: нестарые, бравые, медные рукояти тесаков начищены, как и пуговицы с городским гербом. Вот только, сразу видно, скучали отчаянно, дымя коротенькими трубочками, молодцы при полной форме: одна штанина желтая, другая черная, кафтаны черные с желтыми рукавами, на желточерных полосатых беретах соколиные перья — конечно, тряпочные (если каждому градскому Стражнику цеплять натуральные, где напасешься столько соколов?), но сделаны искусно, не то что у иных окраинных.
Глазеющих собралось — или осталось? — немного, дюжины три, только у двоих в первом ряду на шапках были дворянские перья. Ручаться можно: почти все остальные пришли просто поглазеть. Вон кучка мальчишек годочков Тарика и троица студиозусов — мальчишек к торгам не допускают, а студиозусам иметь кабальников рано, кроме особенно уж богачей, коим родительское состояние позволяет и в университете держать прислугу. Прочие, скорее всего, градские зеваки, к которым собратья по Цехам относятся с
