Хорза покачал головой и махнул Бальведе, показывая, что нужно выходить на пандус – теперь тот был доступен для выхода лишь на половину своей ширины. Хорза дал еще одну очередь. Из двери высунулась Йелсон и тоже полила станцию огнем. Бальведа двинулась вперед.
В этот момент где-то в середине поезда распахнулся люк. Из вагона с лязгом выпала здоровенная круглая штука – громадная плоская заглушка в толстой стене. Из нее вылетело что-то маленькое и темное, а из огромной круглой дыры появилась серебристая точка, быстро – секция стены еще не успела рухнуть на платформу – превратившаяся в ярко сверкающее зеркальное яйцо гигантского размера. Автономник промелькнул в воздухе, а Бальведа бросилась бежать по пандусу.
– Вот он! – крикнула Йелсон.
Разум вылетел из поезда, развернулся и пустился прочь, но тут прерывистый лазерный огонь из дальнего конца станции изменил направление – вспышки света переместились с пандуса и опор на поверхность серебристого эллипсоида. Разум, казалось, замер и повис в воздухе, затронутый огнем, потом стал заваливаться в сторону, за платформу. Его ровная поверхность внезапно начала морщиться и тускнеть, и, вращаясь в воздушных вихрях, он стал падать к стене станции, словно сбитый самолет. Бальведа бежала вниз по наклонной части пандуса и уже почти достигла его горизонтального участка.
– Выходи! – крикнул Хорза, выталкивая Йелсон.
Створ дверей уже миновал пандус, двигатели работали, но их не было слышно за ураганным воем ветра, гулявшего по станции. Йелсон нажала кнопку на запястье, включая свой антиграв, и, подхваченная порывом воздуха, выпрыгнула из двери, не прекращая вести огонь.
Хорза высунулся наружу – теперь ему приходилось стрелять через опоры пандуса. Одной рукой он держался за поручень, ощущая, как поезд содрогается всем корпусом, словно испуганное животное. Некоторые из его выстрелов угодили в опоры и выбили фонтан осколков, подхваченных струями воздуха. Хорзе пришлось нырнуть назад в вагон.
Разум с хрустом ударился о стену станции и скатился к выемке между полом и изогнутой стеной. Его серебристая поверхность сморщивалась и тускнела.
Унаха-Клосп маневрировал в воздухе, избегая лазерного огня. Бальведа, оставив пандус позади, побежала по станции. Веер лазерной очереди из пешеходного туннеля вдалеке, казалось, замер в нерешительности между нею и летящей фигурой Йелсон, но потом стал приближаться к женщине в скафандре. Йелсон отстреливалась, но выстрелы нашли ее, высекли искры из ее скафандра.
Хорза выпрыгнул из медленно двигающегося поезда на пол станции и перекувырнулся, подхваченный мощной воздушной струей. Он тут же резко поднялся на ноги и побежал вперед, ведя огонь по дальнему концу станции сквозь бушующий ураган. Йелсон продолжала лететь в буре воздушных потоков и лазерных выстрелов.
В хвостовой части поезда, теперь уже удалявшегося от станции со скоростью пешехода, что-то сияло. Грохот приближающегося состава (в котором тонули все другие звуки, даже шум выстрелов и взрывов, отчего все остальное, казалось, происходит в обезумевшей тишине на фоне невыносимого рева поезда) стал выше по тональности.
Йелсон стала падать – ее костюм был поврежден.
Ноги ее начали работать еще до того, как она коснулась земли, а когда она все же опустилась, то сразу же побежала – побежала к ближайшему укрытию. Она неслась туда, где лежал тускло-серебристый Разум.
Потом она передумала.
Йелсон развернулась за мгновение до того, как укрыться за Разумом, обежала вокруг него и пустилась дальше, к дверям и нишам в стене.
В то мгновение, когда она повернулась, огонь Ксоксарле снова настиг ее, и на этот раз армированный скафандр уже не смог поглотить энергию выстрела – он не выдержал. Лазерный огонь молнией прорвался сквозь него и ударил по телу женщины, подбросив ее в воздух. Руки Йелсон вскинулись, ноги подогнулись, вся она дернулась, как кукла, на которую обрушилась внезапная ярость разозленного ребенка, грудь и живот окрасились алым.
И тут другой поезд нанес удар.
Он ворвался на станцию в яростном грохоте, металлическим громом выскочил из туннеля, за доли секунды преодолев расстояние между устьем туннеля и хвостовым вагоном медленно движущегося состава. Ксоксарле, который находился к поезду ближе всех, успел увидеть его хищный стремительный нос, прежде чем тот врезался в хвостовой вагон.
Он не мог себе представить звук громче того, что производил поезд в туннеле, но в сравнении с громом удаpa прежняя какофония показалась ему слабым треньканьем. Такой звук производит сверхновая звезда, ослепительно вспыхнувшая там, где за миг до того было лишь неясное мерцание.
Поезд нанес удар, мчась со скоростью более ста девяноста километров в час. Поезд Вабслина углубился в туннель только на длину одного вагона и двигался едва ли быстрее пешехода.
Мчащийся поезд врезался в хвостовой вагон, за долю секунды приподнял и сокрушил его, подкинул к потолку туннеля, смяв слои металла и пластика в плотный комок, и в то же мгновение его собственный локомотив втиснулся под эту груду обломков, разбрасывая в стороны свои колеса, выдирая рельсы. Его металлический корпус разлетелся на осколки, словно выстрелили какой-то гигантской шрапнелью.
Поезд продолжал движение – в передний состав и под него, соскальзывая и срываясь в сторону, по мере того как сплюснутые части двух поездов сталкивались со стеной и отлетали на станцию, где теперь бушевала стихия рвущегося металла и раскалывающегося камня. Остальные вагоны тем временем ударялись, сминались, сплющивались и разлетались на части – всё одновременно.
Мчащийся поезд всей своей массой надвигался из туннеля: вагоны неслись, устремляясь в хаос разлетающихся перед ними обломков, поднимались, разламывались, разворачивались. В детонирующих обломках вспыхивало пламя; били фонтаны искр; из разбивающихся окон вылетали осколки стекла; оторвавшиеся листы металла и резины ударялись о стены.
Ксоксарле пригнулся, словно чтобы спрятаться от убийственного грохота.
Вабслин почувствовал, как удар поезда отбрасывает его к спинке кресла. Он уже понял, что потерпел поражение – поезд, его поезд, двигался слишком медленно. Громадная рука из ниоткуда ударила его в спину, барабанные перепонки Вабслина чуть не треснули. Кабина, вагон, весь поезд задрожали вокруг, и внезапно, среди всего этого, хвост другого поезда, стоявшего в ремонтной зоне, стал надвигаться на него. Он почувствовал, как его поезд перепрыгнул через стрелки на повороте, который мог привести его в безопасное место. Ход состава все больше ускорялся. Вабслин, пригвожденный к креслу, был беспомощен. Задний вагон стоящего состава несся на него. Вабслин закрыл глаза за полсекунды до того, как его, словно насекомое, смяло в сплюснувшейся кабине.
Хорза лежал, свернувшись калачиком, в небольшом дверном проеме в стене станции, понятия не имея, как он попал туда. Он не смотрел, он не мог видеть. Он постанывал в уголке, пока разрушение ревело в его ушах, швыряло обломки в его спину и сотрясало стены и пол.
Бальведа тоже нашла нишу в стене – выемку, в которой она спряталась, повернувшись спиной к стихии металла.
Унаха-Клосп прилепился к потолку станции, укрывшись за куполом камеры, откуда наблюдал за столкновением внизу. Он видел, как последний вагон выехал из туннеля, видел, как примчавшийся поезд врезался в тот, который они оставили всего несколько секунд назад, и протолкнул его вперед, смял, превратившись вместе с ним в груду металлолома. Вагоны срывались с путей, их несло по полу; затем они сталкивались с пандусом, гасившим их скорость, вырывали его из скальной породы, выламывали осветительные приборы из потолка. Осколки взлетали вверх, и автономнику приходилось уворачиваться. Он увидел тело Йелсон внизу на платформе: его поволокли выскочившие с путей покореженные вагоны, которые в облаке искр кубарем полетели по расплавленной скальной поверхности. Едва не задев Разум, вагоны подхватили искалеченное тело женщины и вмяли его в стену вместе с пандусом, ударившись о черную породу по сторонам от устья туннеля, где обломки образовали расширяющееся кольцо и где в спрессованном металле и камне иссякла наконец энергия удара.
