Но дрожь земли расшатала камни, и существа падали, судорожно цепляясь за них, пока не исчезали в кипящей массе.
Жар опалял мое лицо и становился невыносимым; я отступил в маленькую пещеру, забрался на скалу и устроился на высоком уступе.
Отсюда я мог видеть, что творилось в соседней пещере.
Время от времени одно из созданий, корчась от жара, жалобно вскрикивало, разжимало руки и падало в расплавленную лаву.
Слуга вскарабкался на скалу и оказался невдалеке от меня. Лавовый поток казался длинной лентой огня; эта огненная река устремлялась сквозь проход в скалах к «пещере змей».
Никогда не забуду, как кричали существа, пока лава медленно вздымалась все выше, низкий гул глубоко в недрах земли и рев огненной, кипящей массы, прокладывавшей себе путь между скалами.
Большой обломок стены с противоположной стороны пещеры рухнул, увлекая за собой сотни существ. Жутко было видеть выражение их лиц, когда они низвергались в поток лавы.
Уровень лавы быстро поднимался; если так будет продолжаться, через час поток достигнет уступа. Но прежде, как я понимал, мне предстоит задохнуться от жара. Я решил покинуть свое убежище и пробрался по скальной стене глубже в пещеру, где лежало тело белой женщины.
Лава уже клокотала у входа в пещеру и постепенно заливала пол.
Через несколько мгновений она поглотила волосяное ложе, достигла тела и вскоре покрыла его целиком, наполнив пещеру запахом горящей плоти.
Слуга повсюду следовал за мной; увидев, как горит тело его госпожи, он снова завыл от горя.
Я крепко уцепился за скалу футах в двадцати от земли, отдавшись на волю судьбы.
Отсветы лавы и светящееся тело моего спутника позволяли мне ясно видеть все вокруг.
Я огляделся и заметил в нескольких футах выше провал в стене.
Я решил добраться туда.
Каждые несколько секунд земля сотрясалась — и всякий раз я ждал, что эти толчки сбросят меня с уступа.
Прямой подъем был слишком крутым, и я начал зигзагами взбираться по стене.
Когда я забрался на уступ примерно в трех футах от провала, существо — которое, как мне все это время казалось, не обращало внимания на мои передвижения — с пронзительным криком бросилось на меня.
Нападение было таким неожиданным, что я поскользнулся и едва не упал.
Я с трудом восстановил равновесие, схватил существо за короткую шею и принялся душить.
К счастью, слуг я подобрал низкорослых и слабых — я не выстоял бы в поединке с большим самцом.
И все же всякий миг мне казалось, что существо вот-вот одолеет меня.
Пока мы боролись на уступе скалы, я пытался понять, почему самец набросился на меня, но не находил причины.
Напрягая все силы, он оторвал мои руки от своего горла, но в это мгновение нога его соскользнула со скалы, и он рухнул в кипящую лаву, оставив у меня в руке клок своих длинных голубовато-белых волос.
Я наклонился и заметил чуть ниже змею — как и я, она забралась на камни, пытаясь скрыться от жара.
Вот почему он хотел убить меня.
Увидев змею и хорошо зная, что по эту сторону расщелины змеи не водятся, он рассудил, по всей видимости, что змею принес я и убил с помощью рептилии его госпожу.
Ни одно из существ не осмелилось бы даже прикоснуться к змее и тем более перенести ее из одной пещеры в другую.
Я добрался до провала и вполз внутрь. При свете лавового потока я видел, что проход в скале ведет дальше. Он был не слишком широк — около девяти или десяти футов в том месте, где я находился.
Насколько я мог разглядеть, туннель шел под уклоном вверх.
Возможно ли, что дорога в скалах выведет меня из этих ужасных пещер? Я побежал вперед, со страхом ожидая, что очередной толчок обрушит на меня каменный свод.
Даже здесь шум был чудовищен. До меня доносились крики существ, еще остававшихся в живых.
Оскальзываясь и спотыкаясь, я бежал в темноте.
Видимо, проход расширился: я слышал, как по сторонам осыпаются камни, но ни один из них даже не докатился до меня; благодаря этим звукам я мог продвигаться, не натыкаясь на стены.
Задыхаясь, почти теряя сознание, я бежал.
Не знаю, долго ли продолжалось мое бегство, но наконец где-то вдалеке, высоко надо мною, забрезжил свет.
Туннель поднимался к световому пятну. Это придало мне сил, и я с новой надеждой в душе стал взбираться по крутому склону.
Мои ноги и руки, израненные многочисленными острыми камнями, кровоточили и сильно болели, но теперь я словно забыл о боли.
Проблеск света был путеводной звездой, направлявшей мои усталые, неверные шаги от ада к небесам.
Земля все еще сотрясалась; временами толчки были настолько сильны, что сбивали меня с ног.
Теперь, когда появилась возможность выбраться из пещеры, меня вдруг охватило чувство безнадежности: я обречен на смерть, и пусть свет совсем рядом, я никогда не сумею его достигнуть. Эти мысли стали для меня еще одной пыткой.
Сверху упал обломок скалы, задел мое левое плечо и поверг меня на землю. Удар едва не лишил меня чувств, но я все же смог встать на ноги и продолжать путь.
Не отошел я и на двести ярдов, как земля содрогнулась в мощном толчке и сотни тонн земли рухнули со всех сторон на то место, где я только что стоял.
Каждый шаг приближал меня к свету.
Да! Слава Богу! Я вижу небо!
Наконец я оказался на открытом воздухе; свежий райский ветерок овевал мое лицо, перед глазами расстилалось волнующееся море.
Собрав остаток сил, я протиснулся сквозь пролом, составлявший здесь не более четырех футов в диаметре.
Не успел я выбраться наружу, как земля задрожала, вздыбилась и снова осела — из пролома посыпались мелкие камни и пыль, раздался оглушительный шум обвала, подобный раскату грома.
Своды пролома рухнули. Шатаясь, я поднялся на ноги — попытался идти — все вокруг кружилось, земля словно встала вертикально. Я упал. Больше ничего я не помню.
Я очнулся и ощутил сонный покой.
Открыв глаза, я увидел, что лежу на кровати в небольшой комнатке. Меня разбудили голоса, раздававшиеся в соседней комнате. Из разговора я понял, что они обсуждают, как нашли на склоне Монте Эпомео неизвестного человека и, заметив, что он жив, принесли его сюда.
Внезапно я понял, что речь шла обо мне.
В комнату вошел какой-то человек; одежда выдавала в нем пастуха. Я спросил, где нахожусь.
— Лежите тихо, вам ничего не угрожает.
— Сколько времени я провел здесь?
— Три недели.
— Что со мной случилось?
— Воспаление мозга. Скоро придет доктор, а пока постарайтесь не разговаривать.
Доктор рассказал мне, что я едва спасся.
Меня нашли пастухи, принесли сюда, и много дней я то бредил, то лишался сознания; я все время бормотал что-то о погребении заживо, громадных змеях, фосфоресцирующих телах, бабуинах и пещерах.
Мне сказали, что пастушья хижина находится на противоположной от Казамиччиолы стороне горы Эпомео. Произошло сильное землетрясение; во всей Казамиччиоле остался стоять лишь один дом.
Погибли тысячи людей — точное число их еще не известно.
Доктор спросил, почему меня нашли одетым в пижаму. Я рассказал ему, как меня похоронили заживо; он улыбнулся и вышел из комнаты.
Вскоре он вернулся со стаканом. Я выпил содержимое и, почувствовав сонливость, погрузился в благословенную дремоту.
Миновало около месяца с того дня, как я очнулся, прежде чем я смог распрощаться со своими добрыми сиделками.
Я отправился в Казамиччиолу.
В развалинах дома я нашел свой секретер. Конечно, все мои деньги исчезли, но в одном из ящиков я обнаружил свидетельство о своей смерти и погребении.
Видимо, камердинер не знал, куда его отослать, и решил просто положить документ в ящик.
Я нанял слугу и мы вместе принялись разыскивать склеп.
Но я имел очень слабое представление о том, где он находился; вдобавок, катастрофа снесла с лица земли многие строения, и мы ничего не нашли.
Думаю, он (слуга) считал меня безвредным умопомешанным.
Я написал своим банкирам, получил кое-какие деньги и щедро наградил своих добрых спасителей; вскоре после этого я покинул страну стольких неприятных воспоминаний.
Мне часто снится, что я вновь оказался в пещерах; я просыпаюсь, весь мокрый от пота, и с благодарной молитвой на устах понимаю, что то был всего только сон.
Рассказывать больше нечего. Я провел в пещере, должно быть, около двенадцати дней, с 15-го по 28-е или 29-е июля.
Я правдиво, не приукрашивая, изложил свое ужасное приключение; как я уже говорил в самом начале, мне совершенно безразлично, поверят мне или нет. Я пишу эти строки в Лондоне; через несколько дней я отправлюсь в Австралию. Я унаследовал от матери чахотку, и врачи дают мне лишь несколько лет жизни. Я надеюсь по возможности провести их вдалеке от тех мест, где я познал такие страдания.
