54
Расчленение
Окно за Пэнем Сянбином разлетелось на миллион осколков, и сотрясение швырнуло Бина назад.
В спину его словно ударил кулак, усаженный множеством острых лезвий. Кто-то закричал – возможно, он сам, – когда буря осколков пронеслась мимо, чтобы соединиться со светящимся туманом – экраном, закрывавшим мировой камень. Там, где осколки стекла встретились с ионизированным азотом, вспыхнули огоньки, окружив камень сияющим ореолом. Это могло бы быть прекрасно, будь сознание Бина способно воспринимать хоть что-нибудь, кроме страха и боли… и единственного растерянного слова.
Что?
Ударившись о край стола, Бин увидел доктора Нгуена: тот кричал, его лицо было изрезано осколками и залито кровью. Слышался только низкий гул. Нгуен указал на Бина, потом ткнул пальцем в сияние над столом – и, наконец, большим пальцем показал на выход, самый дальний от взрыва. Ир-полоска у правого нижнего края поля зрения начала переводить, но Бин и сам уже понял.
Бери камень и мотай отсюда!
Все это заняло несколько мгновений. Еще мгновение Бин мешкал. Преданность нанимателю велела остаться и сражаться. Что подумают остальные – Пол, Анна и Ян Шэнсю, – увидев, как он убегает?
Но Нгуен снова ткнул большим пальцем в сторону двери – подчеркнуто и выразительно – и только потом повернулся лицом к тому новому, что входило в комнату за Бином. И Бин понял: если обернется и посмотрит, это может стать величайшей ошибкой его жизни…
…поэтому он нырнул в занавес искр.
Естественно, жгло как огнем. Для того и предназначен укрывающий экран. Не открывая глаз, Бин нащупал камень и схватил его вместе со стоящим поблизости контейнером-сумкой. Хорошая осязательная память жителю участка необходима.
Пройдя сквозь занавес и очутившись с другой стороны, Бин покатился по ковру и ударился левым коленом. Опять на ощупь сунул камень в контейнер. К нему возвращалось зрение; сначала он обрадовался, потом пожалел об этом, увидев, что стало с прекрасным лицом Анны Арройо. Она лежала навзничь, изрезанная от лба до ребер, ее вечные очки, разбитые, только помогли ее изуродовать.
Пол Менелауа, тоже с изрезанным лицом, держал умирающую, протягивая ей свой крест. Аниматронный Иисус шевелил губами: возможно, читал какую-то молитву, – а его руки, все еще пришпиленные в запястьях к кресту, приглашающе раскрылись.
Вернулся слух. Из-за стола, закрытого завесой, оттуда, где он был всего несколько секунд назад, доносились крики. Протестующий голос доктора Нгуена: доктор с кем-то спорил. Другие голоса звучали резко, требовательно. Пол дрожал от тяжелых шагов. Из разбитого окна доносился грохот – боевые машины каким-то образом сумели незаметно пересечь Тихий океан и добрались до их уединенного атолла. Где же защита, которую должна обеспечивать нанятая за большие деньги охрана?
Бин собрался с силами, чтобы бежать… и тут увидел профессора из Пекина Яна Шэнсю, который сидел рядом, укрываясь за ножкой стола. Ученый что-то пробормотал и протянул Бину устройство хранения информации не толще бумажного листка и примерно такой же величины. Бин невольно вцепился ногтями в хрупкий с виду полимер, не оставив на нем следа, выхватил листок и сунул за пояс. Затем, кивнув Яну, вскочил и побежал к двери, выходившей на балкон, под которым плескалось море.
Да будет благословенна привычка жителей береговых участков к экономии. Ничего не выбрасывать. Все использовать вторично. Оказавшись в Ньюпорте, Бин сохранил маленький разовый аппарат для дыхания под водой, который ему дал робот-пингвин в мутной Хуанпу. Его ли вина, что аппарат не попросили вернуть? В хорошо оборудованной аркологической кухне, проявив смекалку контрабандиста, он сумел наполнить крошечный резервный бак, затверживая в уме, что скажет в свое оправдание, если аппарат найдут у него в кармане.
И вот теперь, подняв бурю пузырей в соленой воде, под грохот машин Бин одной рукой возился с аппаратом, высвобождая накладку для дыхания и защитные очки, а другой рукой держал мировой камень, который тянул его вниз. На одно страшное мгновение ему показалось, что аппарат для дыхания сейчас выскользнет у него из рук. Только прочно укрепившись на месте, Бин сбросил сандалии, ухватившись за подпорку одного из столбов массивного фундамента подводного дома.
«Ладно. Хорошо, – подумал он, почувствовав, что воздух поступает ровно. – Но успокойся. Двигайся медленно и размеренно. Дыши медленно и ровно. Думай не спеша и основательно».
Обычно прозрачную воду замутили ил, пузыри газа, разрубленные водоросли и осколки разбитых кораллов вместе с облачной фосфоресценцией потревоженных диатомей. Что-то чуждое – возможно, подтекающее из машин горючее, – наполнило его рот нефтяным привкусом. Но Бин был доволен: в мутной воде легче спрятаться.
Вокруг все грохотало – новые взрывы, треск автоматического оружия; куски и обломки Новоньюпорта падали на грязное дно, поднимая муть, или опускались на крышу затопленного королевского дворца Пулау. Привычный взгляд жителя участка отметил: если это двухэтажное сооружение рухнет, вершина развалин окажется выше того места, где он стоит, и даже может выступать из воды.
Бин цеплялся за опору, стараясь одновременно успокоить сильно бьющееся сердце и стать как можно меньше. Особенно когда, осмотревшись, обнаружил несколько кораблей, качающихся на волнах за крышей; войти в лагуну им мешали развалины на береговой линии. Очевидно, какие-то подводные лодки. Подвозят диверсантов ближе к берегу. Хотя Бин внимательно всматривался, разглядеть корабли было очень трудно. Ближайший казался цилиндрической трубой, скрытой рябью сильного прибрежного течения…
…пока программа ир в правом поле зрения не применила какие-то средства, чтобы преодолеть маскировку. И тут же стало видно увеличенное – реальнее реальности – изображение военного корабля, похожего на крокодила с раскрытой пастью, из которой несколько минут назад выбрались диверсанты.
Доктор Нгуен сказал, что это простой имплантат, только чтобы помочь мне с переводом. Но, кажется, он способен еще на многое. Может, он еще и умен?
Вероятно, эта мысль ушла по нервам в центр речи, потому что на свой невысказанный вопрос Бин получил ответ – возникший на короткое время в правом поле зрения. Одно-единственное слово.
ДА.
Бин вздрогнул: до него дошло. Теперь у него появился напарник – ир – в нем самом. Почему-то это вторжение в его мир казалось таким же болезненным, как порезы на спине. Из порезов шла кровь, вода вокруг помутнела, и несколько песчаных акул начали принюхиваться к течению. Эти акулы не опасны, но за ними могут явиться более серьезные хищники, если не остановить кровотечение.
Он попытался отвлечься и подумать. Может, попробовать добраться до одного из городов под куполом? Даже если Новоньюпорт захвачен, остальные колонии-курорты могли устоять. Судя по взрывам и стрельбе, так и есть. Он обязан только доктору Нгуену, а не консорциуму богачей. Однако они оплачивают содержание Мейлин и ребенка, так что не грех постараться.
Если можно уйти, то лишь таким способом. Мировой камень слишком тяжел, чтобы долго тащить его под водой, уворачиваясь от акул и диверсантов.
Враги… они скоро поймут, что мирового камня нет. В любую секунду могут начаться поиски в воде.
Он принял решение: уходить нужно низом.
Бин уже приметил несколько мест, где крыша более или менее уцелела: вероятно, там был воздух, возможное убежище. Такие места умеет замечать только житель прибрежного участка. Если хорошо укрыться и уменьшить потребление кислорода, диверсанты после короткого обыска могут сдаться, предположив, что мировой камень увезли куда-то еще, например в другой город под куполом.
Вон там. Старое окно. Карниз вроде бы прочный. Удачно.
Может, чересчур удачно… но выбирать некогда. Ползком и несколькими короткими перебежками он преодолел завалы и оказался у окна. Бин потратил несколько секунд на то, чтобы тряхнуть подоконник и раму, проверяя их на прочность. Но богатые дайверы должны были уже побывать здесь. Скорее всего безопасно.
