А всего в нескольких шагах от освещенной и согретой огнем полянки притаилась ночь, казалось, ставшая еще более темной, сырой и холодной. Она подстерегала за деревьями, словно приготовившись кинуться на людей. Дерево тем временем догорало; огонь уменьшался постепенно, неприметно, но неуклонно. На полянке становилось все темнее и темнее, а вместе с тем и холоднее.
Какое-то неведомое доселе беспокойство овладело людьми. С тревогой начали они жаться ближе к огню.
Вот пламя совсем исчезло. Ночь надвинулась из лесу и завладела полянкой.
Но еще оставались угольки, которые немного грели. На них были обращены взоры людей, каждый старался придвинуться к ним поближе. Кружок становился все тесней и тесней. Вот уже стоявшим позади не видно ни единой искры, но все стараются протиснуться вперед, не сводя глаз с того места, где только что виднелся он, огонь.
Еще немного, и угли погасли…
Тихий жалобный стон пронесся по лесу. Это человек расстался с самым драгоценным для него на свете.
Из глаз человека выкатилась первая слезинка. И тогда ночь выползла из-за деревьев, окутала полянку и людей на ней. Холод и сырость, к которым люди уже давно привыкли, теперь показались им еще более неприятными. У обгоревшего ствола сидели скорчившись темные, жалкие фигурки людей. И в их широко раскрытых от страха глазах все еще отражался Огонь — могущественный спутник будущего.
Развитие и упадок «цивилизации». — Вот так родственники! — Оставленные на произвол судьбы.На следующий день, с приходом солнца и тепла, тягостные переживания ночи окончились, но впечатления от нее, видимо, еще оставались. Люди долго не уходили прочь, а все кружили около обгорелого пня, рассматривали его со всех сторон, копались в пепле. Сколько было восторга и и радости, когда они обнаружили, что там, внутри, еще сохранилось тепло!
Особенно были довольны дети. Они подобрали на пепелище множество занятных вещиц. Здесь были угольки, ветки, прутики, жерди — все обожженные, гладкие. Ребятишки вооружились кто головешкой, кто прутом — и началась игра.
Женщины расположились под кронами двух небольших деревьев, пригнутых повалившимся стволом старой ели. Та самая женщина, что когда-то сучком стала выкапывать коренья, теперь снова взяла в руки это «приспособление». Глядя на нее, и другие женщины тоже принялись выкапывать коренья кто чем мог. Так началось сознательное применение первого орудия труда.
Особенно повезло Ра. Ему попала в руки довольно увесистая палка. Взявшись за конец потоньше, Ра сразу же заметил, что рука его приобрела неведомую дотоле силу. А когда он ударил палкой по ветке и с нее посыпались сучки и листва, ему очень понравилась эта новая игрушка.
Он стал направо и налево колотить своей палкой по стволам и веткам, по земле, но ему еще не скоро удалось нанести полновесный, настоящий удар. И здесь нужны были сноровка и опыт.
Взрослые занимались кто чем и совершенно не обращали внимания на эту игру. Но вот на полянке появилась лягушка. Ра замахнулся на нее своей палкой… Конечно, лягушку он даже не задел, но игра увлекла его. К нему присоединились ребятишки; каждый старался поддеть лягушку чем-нибудь. Ее обступили со всех сторон, игра стала многолюдной, оживленной, но никто не смеялся, и раздававшиеся одиночные выкрики были совсем не похожи на веселый крик детей во время игры.
Лягушка поскакала себе в кусты, дети погнались было за ней, но вдруг все сразу кинулись обратно: они увидели змею. Правда, то была небольшая змейка, но этой твари человек всегда боялся.
И тут-то совершился новый, величайший шаг по пути цивилизации. Ра подбежал к змее и, ясно сознавая, что делает, поднял на нее палку, чтобы нанести удар. Если в недавнем прошлом он стукнул черепаху совершенно без цели, то сейчас он хотел ударить врага. И он попал прямо по голове. Змея завертелась и зашипела так, что Ра в испуге отбежал в сторону. Но, увидев, что змея его не преследует, а все вертится на месте, снова подошел и принялся колотить изо всех сил.
На это обратили люди и постарше. Подошел вожак. Он взял из рук Ра палку, подержал, повертел, даже притронулся ею к змее, но ничего замечательного не обнаружил. Для него, большого и сильного, эта палка была слишком мала. Подержали в руках палку и Кра, и другие мужчины, и даже некоторые из женщин, но не усмотрели в ней ничего достойного внимания.
А в это время женщины усиленно раскапывали землю с помощью сучков. Они переходили с одного места на другое. Правда, и теперь еще редко кто из них подолгу держал в руках только что освоенное орудие: ступив несколько шагов, они теряли его, быстро забывали о нем и снова принимались копать одними пальцами, как это делали прежде.
Однако уже и то, что люди довольно долго оставались на одном месте, имело для них большое значение. Потеряв орудие, они возвращались на прежнее место и тут снова вспоминали о нем, сознательно отыскивали и пускали в ход. К сожалению, задерживаться на одном месте им приходилось редко и ненадолго, так как они скоро истребляли все съедобное.
После обеда, когда все мирно отдыхали на лужайке, а Ра продолжал упражняться со своей палкой, вожак снова заинтересовался тем, что под ее ударом сыплются сучки и листья.
И вот к нему в руки попала подходящая дубинка: не длинная и не короткая, гладкая и довольно увесистая. После нескольких попыток ему удалось так ударить по дереву, что сучки затрещали и градом посыпались на землю. Если бы перед ним в этот момент оказался зверь, то человек наверняка догадался бы стукнуть его дубинкой. Теперь же отличный удар пропал без пользы; вскоре вожак забросил дубинку: ведь осмыслить ее значение было ему не только не легко, но и вообще невозможно. Для этого он должен был бы рассуждать приблизительно так: «Вот эта вещь придает моим рукам силу. Ею можно обороняться от врага и убить зверя. Надо всегда носить ее с собой…»
Но человек пока еще совсем не умел рассуждать, а следовательно, не мог и сознательно воспользоваться своим открытием.
Люди провели весь день и ночь, не трогаясь с места. Наутро, не успев еще спуститься с дерева, они увидели, как с соседнего дерева на них посматривают какие-то странные существа, похожие на людей, вертлявые, непоседливые. Особенно подвижными были их морды. Они все время строили уморительные гримасы, словно кого-то дразнили. Это к людям в гости пожаловали их ближайшие «родственники» — обезьяны.
Обе стороны рассматривали друг друга с большим любопытством. Видно было, что и те и другие чувствовали себя сродни. Поэтому они вскоре перемешались и стали ощупывать один другого. Одной из обезьян пришлась по душе красавица Агу. Обезьяна так привязалась к девушке, что та вынуждена была уйти от нее подальше.
Вскоре людям надоели назойливые «родственники», и они один за другим спустились на землю.
Обезьяны, оставшись на дереве, с недоумевающим видом переглядывались и как бы говорили друг другу: «Вот тебе и на!» С завистью глядели они на людей, которые свободно похаживали по земле, прямо и твердо держась на двух ногах, легко, размахивая свободными руками.
Обиженный кавалер тоже хотел похвастать своими способностями. Спустившись на землю, он встал на обе ноги и направился к Агу. Согнувшись, покачиваясь на коротких кривых ногах, опираясь о землю своими длинными руками, он имел очень забавный вид. На это обратила внимание и наша девушка. Она остановилась и так посмотрела на него, что тот сразу же опустился на четвереньки и полез обратно на дерево. А она отвернулась и гордо пошла прочь. Как бы мы не смотрели на человека того времени, а все-таки обезьяна была ему не ровня.
Когда люди покинули место стоянки и отправились дальше, обезьяны долго следовали за ними, перескакивая с дерева на дерево и следя за каждым шагом своих родичей…
Но и гордый человек ушел с пустыми руками, как и пришел; все его изобретения, все орудия остались на месте. Только Ра захватил было с собой палку, но потерял и забыл о ней.
Однажды, когда располагались на ночлег, Ра заметил на соседнем дереве какое-то сооружение из веток. Он заинтересовался и полез посмотреть, что там такое. На дереве оказалось оставленное обезьяной гнездо. Просторное, уютное, устланное мягкими листьями, — лучшего места для ночлега и желать нечего. Ра устроился там, как в постели. Это заметил один из его товарищей и тоже забрался к нему. Места было достаточно, и они оба, как никогда, выспались там на славу.
А когда проснулись, никого поблизости уже не было. Их отцы и братья, встав как всегда рано, быстро собрались и отправились в путь. Считать они не умели, помнить всего не могли, — так и ушли, не заметив, что двоих не хватает…
