Заросли кишели мелкими зверьками — зайцами, кроликами, белками, сусликами; в траве ползали ужи, ящерицы, прыгали лягушки, кишели кузнечики, муравьи, стрекозы, жужелицы; в воздухе носились шмели, осы, пчелы, шершни, мухи, бабочки, сверчки, светляки, жуки…
По течению реки плыли стволы деревьев, трупы животных, опавшие листья, сломанные ветви, корни растений…
Нао любил реку.
Он подолгу мог любоваться нескончаемым бегом вод. Вода с неутихающей яростью ревела на порогах, с грохотом низвергалась со скал, кипела и пенилась в стремительных водоворотах или величественно и неторопливо катилась по спокойному руслу.
Вода казалась уламру живым существом. Она то хирела и уменьшалась, то росла и крепла, возникая неизвестно откуда. Она пробегала огромные пространства, падала с неба и ключами била из-под земли, утоляла жажду и безжалостно убивала людей и животных. Неутомимая и упорная, она точила скалы и влекла с собой песок, глину и камни. Она проникала туда, куда не было доступа мельчайшему из насекомых, забираясь даже под землю.
Вода спит в болоте, отдыхает в озере, быстро движется в реке, стремительно несется в потоке и прыгает, как тигр, в водопадах.
Так думал Нао, глядя на реку.
Уламрам нужно было найти пристанище на ночь. Гав предложил забраться на один из островков посреди течения; но островки представляли собой надежное убежище от зверей, а не от людей. На острове уламры очутились бы в западне, где кзаммам легко было бы расправиться с ними. Кроме того, это отдалило бы их от огня. Поэтому Нао предпочел искать место для ночлега на берегу.
После недолгих поисков он нашел сланцевую скалу с почти отвесными склонами и площадкой, на вершине которой могли разместиться десять человек.
Приготовления к ночлегу закончилось до наступления сумерек. Уламров отделяло от кзаммов такое расстояние, что они спокойно могли отдыхать часть ночи, не боясь внезапного нападения.
Было прохладно. Редкие облака плыли по небу на западе в багровом свете заката. Поужинав сырым мясом, грибами и орехами, воины осмотрели окрестность. Сумеречный свет позволял разглядеть ближайшие острова, но противоположный берег реки уже тонул во мгле.
К водопою прошло стадо онагров; табун лошадей пронесся мимо.
Это были невысокие коренастые животные, с белой головой, шеей и ногами. Что-то вспугнуло их, и, не успев утолить жажду, они убежали.
Ночь быстро спускалась на землю, и только на западе горела алая полоса. Где-то невдалеке послышалось грозное рычание.
— Лев! — прошептал Гав.
— Берега реки кишат дичью, — ответил Нао. — Лев осторожен: он охотней нападает на антилопу или оленя, чем на людей.
Рычание замерло в отдалении. Теперь слышался только лай шакалов, рыскавших по берегам.
По очереди сменяясь на страже, уламры отдыхали здесь до зари. Затем они снова пустились в путь вниз по течению реки.
Вскоре они набрели на мамонтов. Это было большое стадо, целиком заполнившее поляну длиной в тысячу и шириной в три тысячи локтей. Мамонты паслись здесь, поедая молодые побеги растений. Трое охотников позавидовали их спокойному, уверенному и счастливому существованию. От избытка сил некоторые животные беззлобно боролись, нанося друг другу удары мягкими хоботами. По сравнению с этими великанами пещерный лев казался жалким котенком. Мамонт мог с корнями вырвать дуб своими могучими клыками или повалить на землю одним ударом гранитного лба.
Нао восторженно воскликнул:
— Мамонт властвует над всем, что живет на земле!
Он не боялся мамонтов, зная, что они никогда не причинят вреда животным, которые не задевают их.
— Аум, сын Ворона, был в дружбе с мамонтами, — добавил он после недолгого молчания.
— Почему бы нам не подружиться с ними, как Ауму? — спросил Гав.
— Аум понимал язык мамонтов, — возразил Нао, — а мы не понимаем его.
Однако эта мысль понравилась ему. Глядя на мамонтов, он упорно думал об этом.
После некоторого молчания Нао снова заговорил:
— Мамонты не говорят, как люди, но все-таки понимают друг друга. Они узнают крик своего вожака. Старый Гоун говорил, что они умеют строиться в ряды по команде и совещаться перед новым походом. Если бы мы могли понять их язык, мы заключили бы с ними союз.
Один из мамонтов, пасшийся поодаль от других, поднял голову и посмотрел на уламров. Нао никогда еще не встречал такого огромного животного. Густая, как у льва, грива росла у него на шее. Его хобот толщиной напоминал ствол дерева, а гибкостью — змею.
Люди, видимо, заинтересовали мамонта, так как он не спускал с них глаз.
Нао приблизился к нему и крикнул:
— Мамонт могуч! Он может ударом лапы, как червяков, раздавить тигра и льва. Одним толчком своей широкой груди он может опрокинуть десять зубров. Нао, Нам и Гав — друзья большого мамонта!
Мамонт насторожил уши, прислушиваясь к членораздельной речи уламра.
— Мамонт слушает Нао! — радостно воскликнул воин. И он снова крикнул:
— Уламры признают могущество мамонтов и хотят жить с ними в дружбе!
Произнося эти слова, Нао случайно кинул взгляд на болото и увидел большие цветы кувшинки. Нао знал, что это любимая пища мамонтов. Он сделал знак своим спутникам, и все трое принялись рвать длинные влажные стебли. Нарвав большую охапку кувшинок, они тщательно вымыли их в реке и понесли мамонту. Остановившись в пятидесяти локтях от огромного зверя, Нао снова заговорил:
— Мы сорвали эти цветы для тебя, чтобы ты знал, что уламры друзья мамонтов!
И, сложив охапку на землю, он отступил.
Мамонт с любопытством приблизился к кувшинкам. Он хорошо знал это растение и любил его как лакомство. Неторопливо пережевывая вкусные стебли, он наблюдал за тремя охотниками. Временами он задирал хобот кверху, принюхиваясь к запаху людей.
Тогда Нао медленно-медленно стал подходить к мамонту, пока не очутился прямо под гигантским хоботом, между двумя бивнями, длинными, как туловище бизона. Рядом с этим великаном высокий уламр казался крошкой. Одним движением мамонт мог превратить его в кровавую лепешку. Но Нао был уверен, что мамонт не причинит ему вреда. Гибкий хобот коснулся его тела и обнюхал его; Нао, в свою очередь, тронул хобот рукой. Затем он нагнулся, сорвал несколько пучков травы и предложил их мамонту в знак дружбы и союза.
Нам и Гав со страхом следили за тем, как их вождь подходил к мамонту. Когда огромный хобот коснулся Нао, они прошептали:
— Мамонт раздавит Нао. Нам и Гав останутся одни. Кто защитит их от кзаммов и хищников?
Затем, когда они увидели, что Нао коснулся рукой животного, их души преисполнились радостью и гордостью:
— Нао заключил союз с мамонтом! — прошептал Нам.
— Нао самый сильный из людей! Между тем сын Леопарда крикнул:
— Пусть Нам и Гав подойдут сюда, как подошел Нао. Пусть они нарвут травы и молодых побегов и дадут их мамонту.
Послушные приказу вождя, Нам и Гав с осторожностью стали приближаться к к животному, срывая по дороге нежную траву и молодые побеги. Подойдя вплотную, они протянули великану свое приношение. И так как Нао был вместе с ними, мамонт спокойно принял корм.
Так был заключен союз между уламрами и мамонтом.
Наступило полнолуние. Большая, как солнце, поднималась на небе луна. В один из вечеров уламры и кзаммы расположились лагерем на расстоянии двадцати тысяч локтей друг от друга. Это было на берегу Большой реки.
Кзаммы заняли сухую полоску земли, они грелись у потрескивающего огня, ели большие куски мяса, ибо охота была обильна, в то время как уламры в тишине, в сыром холодном мраке довольствовались несколькими корнями и мясом дикого голубя.
В десяти тысячах локтей от берега, среди смоковниц спали мамонты.
Днем они мирились с присутствием в их стаде людей, но с наступлением темноты их отношение к людям резко менялось, потому ли, что они остерегались их хитростей, или, быть может, потому, что не хотели, чтобы их покой нарушали существа другой породы. Каждый вечер уламры вынуждены были покидать своих защитников и удаляться на такое расстояние, откуда их запах уже не доносился до мамонтов.
В этот вечер Нао спросил товарищей:
— Достаточно ли отдохнули Нам и Гав? Гибки ли их члены? Легко ли дыхание?
Сын Тополя ответил:
— Нам проспал часть дня. Он готов к сражению. И Гав сказал в свою очередь:
— Сын Сайги легко может пробежать расстояние, которое отделяет его от кзаммов.
— Хорошо! — ответил Нао. — Нао и его молодые воины отправляются к кзаммам, они будут сражаться всю ночь, чтобы завоевать огонь!
Нам и Гав вскочили с мест и последовали за своим предводителем. На этот раз нельзя было рассчитывать на темноту. Полная луна поднималась по ту сторону Большой реки. Она показывалась то вровень с островками, прорезанная черными силуэтами высоких тополей, то погружались в волны реки, где ее дрожащее отражение напоминало сверкающее летнее облако, то стлалось по земле, как медный красный питон, то вытягивалась, как шея лебедя, то расстилала свое чешуйчатое покрывало с одного берега на другой.
